15-16____15____
__30 августа__
Кавагути был готов к тому, что после вчерашних обильных возлияний группа Ингу Фагъедира опоздает на официальное интервью или вовсе не приедет, предпочтя отсыпаться в отеле. Старший менеджер приготовил речь, где приносил журналистам извинения от имени Mirror & Sky за срыв интервью. Ему пришлось несказанно удивиться, когда ровно в одиннадцать рок-группа в полном составе приехала в офис CBL Records. Выглядели музыканты бодрыми и готовыми к тяжелому трудовому дню.
«Судя по всему, они привыкли вести такой образ жизни, - сделал вывод Кавагути. – Ночью оргия, днем работа. Что они все с утра принимают для поддержания формы? Очередную порцию травки?»
Первое, что сделал Фагъедир, придя в конференц-зал, это закурил сигарету. Зал был набит журналистами, а он развалился на стуле и курил с самым непринужденным видом.
- Ваши вопросы, леди и джентльмены, - произнес он повелительно. Журналисты зашумели, пытаясь привлечь к себе его внимание, Ингу наугад ткнул в кого-то пальцем: - Начинайте вы.
- Ходят слухи, что вы неплохо знаете японский язык, это так? - смущенно улыбаясь, заговорила миниатюрная женщина с миловидным лицом.
- Знаю немного. Но мне проще изъясняться на английском, - по-японски сказал Фагъедир, и снова ткнул пальцем в зал: - Следующий!
Посыпались вопросы о творческих планах группы на будущее, впечатлениях от приезда в Японию, о проекте «Шоубойз». Если Фагъедиру не нравился вопрос, то отвечал на него не он, а кто-то из троих коллег. Отсидев на интервью сорок минут вместо запланированного часа, лидер Mirror & Sky просто поднялся из-за стола и покинул конференц-зал.
- Но господин Фагъедир, еще двадцать минут! – попытался остановить его Кавагути.
- Мне задали все возможные вопросы, - сказал тот насмешливо. – Не вижу смысл продолжать интервью. Все эти журналюги хотят услышать от меня что-нибудь сенсационное, однако им придется подождать сегодняшнего вечера. А теперь организуй нам ланч.
«О чем таком, черт побери, он говорит?» – с раздражением подумал Кавагути, глядя ему в спину.
После довольно длительного ланча группа отправилась на площадку Токио Доум. Туда для участия в общей репетиции уже прибыли девять участников реалити-шоу и прочие приглашенные звезды: Амия Майо – японская певица, последние три года учившаяся в Великобритании, и корейский поп-дуэт Bucher, состоящий из двух смазливых двадцатилетних парней. Рядом с ними Mirror & Sky походили на воинствующих анархистов, каким-то странным образом оказавшихся среди добропорядочных церковных прихожан. Поглядывая на Фагъедира искоса, парни шептались между собой:
- У него нет ноги, а ходит он совсем не хромая, - сказал Хиро Такахаси.
- Так ведь ему не всю ногу отрезали, а только нижнюю часть, чему тут удивляться? – покачал головой Оониси. - Лучше посмотри на его шрамы – вот это жесть!
- Спорим, ты даже под наркозом побоялся бы заиметь такую, – с гнусной ухмылкой выдал Кин Рэндзиро.
- Молчал бы, тебе и простую наколку сделать слабо, - осадил того Иса. – Сразу в обморок упадешь при виде иглы!
Участники «Шоубойз» взирали на рок-группу с робостью - пусть Амия Майо и корейский дуэт тоже были знаменитостями, но со славой Mirror & Sky им не сравниться. Ингу Фагъедир, едва взойдя на огромную сцену стадиона Токио Доум и еще не успев сказать присутствующим ни слова, вынудил их всех почтительно расступиться перед ним. Держался он с налетом надменности – на все приветствия ответил только коротким кивком, отмахнулся от льстивых комплиментов, и потребовал как можно скорее начать репетицию.
Вестон, Мэркин и Финдлей заняли места за инструментами, сам Фагъедир вооружился бас-гитарой, а девять юношей встали полукругом. Все они, кроме Югэна, изрядно нервничали: результаты голосования объявят только в завершении концерта и только пятеро юношей смогут спеть вместе с ними – и кто будут эти счастливчики, пока неизвестно. Сегодняшнее выступление должно стать апофеозом одиннадцати недель упорной борьбы, и страшно представить, что все усилия и надежды пойдут прахом.
- Сибил Гэсиро заплатила нам огромные деньги за одну-единственную песню, так что давайте поработаем на славу, - сказал Фагъедир в микрофон, обращаясь к колоссальному пустому пространству перед ним, которое этим вечером должно было заполниться десятками тысяч зрителей. Оглянувшись на девятерых парней, он, перейдя на японский язык, бросил им: – Если к концу выступления девчонки останутся в своих трусиках – вы не идолы.
- Как это проверить? – весело спросил Югэн.
- Смотри себе под ноги и считай, сколько белья долетит до сцены.
Композицию открывали ударный ритм и электрогитара, затем ожил синтезатор – за ними, гармонично вливаясь в тембр и главенствуя над общим звучанием, зазвучал голос Ингу. Чуть хриплый и в то же время удивительно глубокий, это был голос жреца древнего культа, разговаривающего с богами и управляющего сверхъестественными силами. Вокруг все приобрело мистический оттенок, все как будто приобрело другое, более сакральное значение…
- Труп, провалиться тебе сквозь землю! – оборвав пение, взорвался Фагъедир, несколько раз подряд услышавший ошибку в игре клавишника. – Где у тебя руки? Вытащи их из жопы! Что с твоим «ми» творится?
- Прости, Ингу, - сжался тот от крика лидера.
- Еще раз сфальшивишь - заставлю сожрать рыбу Фугу и понаблюдаю, как ты превратишься в настоящий труп, - пообещал сероглазый блондин. Поймав на себе неприлично пристальный взгляд Югэна, он выразительно приподнял бровь: «Чего тебе, сопляк?»
- Простите, господин Фагъедир, - тот спохватился о хороших манерах. – Мне вдруг показалось, что вы напоминаете одного человека, вот и все.
- Я кого-то напоминаю? – Ингу окатил юношу волной презрения. – Я это только я! Вот тот человек может кого-то напоминать, но никак не я.
Пришлось Югэну вновь извиниться на неосторожные слова. Тиэми Касаги, хоть и молчал благоразумно, склонен был согласиться с ним – да, несомненно, при взгляде на Ингу Фагъедира возникала мысль о другом человеке! Поразительно, как в мельчайших действиях американского певца – жестах, повороте головы, улыбках или гневных гримасах, даже в движении бровей - проступали черты Химмэля. Не говоря уже про серые глаза, похожие на грозовые тучи, ту же линию скул и подбородка. От такого сходства становилось жутковато.
«Брр, случаются же такие совпадения!» - поежился Касаги.
Музыка вновь разорвала тишину стадиона, рождаясь под руками музыкантов. Желая проверить игру Финдлея, Ингу жестом приказал им затянуть вступление, несколько раз проиграв один и тот же участок композиции. На сей раз Труп не сфальшивил, тщательно проходя все ноты. Только убедившись в безупречности звука, Фагъедир запел:
Be the one you want to be
Just take this life for present
Breath with youth, while
Blood ain’t poisoned with oldman’s presence
With grown-up flatness, with boredom of dead-alive
Take everything that life can give..
Девять юношей, подпадая под магию его голоса, подхватили припев:
Be what you wanna be, just only be
Be the hero or misdoer
Be the genius of just a fool
Be the star that shining high
Be the fame that will never die! *
- Вот ты, парень! - заявил Фагъедир недовольно, указав на Рэндзиро. – С тобой проблема. Ты портишь всю песню своим поганым произношением.
- Я обожаю эту песню, - осмелился возразить тот. – Меньше всего на свете я хочу ее испортить.
- Тогда прекрати произносить «пэресенто» вместо «present» и «буроду» вместо «Blood». Учти, если ты выйдешь в финал, я откажусь с тобой выступать на одной сцене. Так что или обуздай свой язык или проваливай отсюда прямо сейчас!
- Я буду стараться лучше, господин, - испуганно пролепетал тот.
- Прогоним песню еще пару раз, - распорядился лидер группы. – Покажите мне настоящее мастерство! Я не собираюсь нянчиться с вами тут до самого вечера.
Закончив репетицию, группа вернулась в отель – освежиться и подкрепиться перед предстоящим концертом. Передышка выдалась недолгой, вскоре за ними приехала машина и увезла обратно в Токио Доум. К моменту возвращения рок-группы все подступы к стадиону оказались оккупированы целыми полчищами фанаток, ожидающих открытия пропускных пунктов Токио Доум. Не зная, кто едет в автомобиле, они все же облепили его со всех сторон, истерически визжа и стуча ладонями по тонированным стеклам.
- Как бы стекло не выбили, – с опаской сказал Вышибала. – А сначала такими скромняжками казались.
- Представь, что таких в зале будет шестьдесят тысяч, - поддел его Ингу. – Смотри, не описайся от ужаса на сцене.
Ассистент проводил их в гримерную комнату и оставил наедине с визажистами и костюмерами. Минут через десять туда заглянул старший менеджер проекта, желая удостовериться, все ли в порядке. Он обнаружил, что комнате на полную громкость орет телевизор, Вышибала дремлет на диване, накрыв себе лицо глянцевым журналом, Мэркин дымит кубинской сигарой и маркером расписывает стены в комнате, а Фагъедир и Финдлей, сидя в креслах, всеми силами мешают визажистам работать, перекидываясь между собой баночками с кремами, баллончиками с лаком и прочей косметической снедью – совсем как шкодливые мальчишки. Увидев физиономию Кавагути в дверном проеме, Ингу швырнул в нее коробочку с пудрой и тот выскочил обратно в коридор, спасаясь от снаряда.
«Кавагути – чмо!» - крупными буквами вывел Мэркин на стене, пририсовав рядом уродливую рожицу.
- Господин, ваше лицо… - пролепетал тревожно визажист, заметив, как подергиваются мускулы на щеке Фагъедира.
Блондин прикоснулся к лицу, разминая подушечками пальцев. Когда это не помогло остановить непроизвольное гримасничанье, он поднялся с кресла, захватил солнцезащитные очки для маскировки и покинул комнату. Визажист, не понимая, что произошло, спросил его друзей: - Я сделал что-то не так?
- Не парься, япошка. Сейчас он вернется, - ответил Финдлей спокойно. – После перенесенного паралича у него бывают судороги, вот и все.
Ингу, закрывая одну сторону лица ладонью, прошел по широкому коридору, разыскивая какое-нибудь безлюдное помещение. Против судорог помогало только одно лекарство – порция марихуаны. Если сейчас не покурить, на сцене его может просто «заклинить» и он не сможет петь.
Часть дверей, попавшихся ему на пути, оказались запертыми, за другими суетились люди. Дернув ручку очередной двери, он очутился на пустынной лестнице. Подперев дверь спиной, чтобы никто не смог ее неожиданно распахнуть, Ингу раскурил самокрутку, старательно втягивая в себя наркотический дым. Через несколько минут судороги сошли на нет, лицевые мускулы расслабились.
Услышав чьи-то шаги на лестнице, музыкант раздавил остатки самокрутки ботинком. Стоило ему выйти обратно в коридор, как на него налетел какой-то парень, сильно толкнув в плечо.
- Говно! – выругался тот, непроизвольно схватившись за живот. – Смотри, куда прешь, верзила.
- Это ты глазенки разуй пошире, салага! – рявкнул на него в ответ Фагъедир. И едва не задохнулся, разглядев эти самые глаза у юноши, поразительно сочетающиеся с монголоидными чертами лица. Сдернув темные очки, Ингу с остановившимся сердцем вгляделся в него, не доверяя самому себе. Неужели?..
- Вот же непруха, - выдохнул парень, узнав его. Он попятился было, намереваясь сбежать с места происшествия, но музыкант крепко сжал его плечо, удерживая подле себя.
- Как твое имя, пацан?
- Простите меня, я не хотел толкать вас, - принялся оправдываться он, пытаясь освободиться. – Я опаздываю на выступление, отпустите меня!
- Назови имя и отпущу, - пообещал Фагъедир.
- Нацуки! Меня зовут Химмэль Нацуки.
Ингу прикрыл глаза, готовый потерять сознание от нахлынувших чувств. Голова кружилась от волнения и счастья, а в ушах эхом повторялось заветное имя: Химмэль, Химмэль, Химмэль…
- Ты знаешь, кто я такой? – прошептал музыкант.
- Конечно! Вы Ингу Фагъедир из группы Mirror & Sky. Я не узнал вас сначала, вот и нагрубил… Да пустите меня, наконец! - сделав резкое движение, он все же вырвался из его хватки и бросился наутек со всей скоростью, на какую был способен.
- Стой, черт возьми!
Ингу рванулся за ним, но юноша ловко затерялся в хаотично перемещающейся по коридорам толпе разнорабочих, ассистентов и танцоров. Безуспешно пометавшись по закоулкам стадиона, мужчина повернул в сторону своей гримерки, лихорадочно соображая, как разыскать сына. К кому обратиться? Кого попросить о помощи?..
У входа в гримерку он столкнулся с Ясумасой, державшим в руках огромную корзинку с белыми розами. Выглядывая поверх изысканных бутонов, Кей обратился к кумиру:
- Не сочтите за наглость, господин Фагъедир. Эти розы выращены в Императорском саду, и я посчитал их достойным подарком для…
- Ты знаешь, кто такой Химмэль Нацуки? – перебил его Фагъедир, впрочем, без особой надежды. – Слышал о таком?
- К сожалению, - без энтузиазма откликнулся Кей, подавляя тяжелый вздох.
Ингу вырвал у него корзину, сунул в руки первому попавшему ассистенту, и ухватил парня за грудки. Тот обмер, не понимая, чем так прогневал идола.
- Мне нужен его адрес. Можешь узнать?
- Зачем вам?.. – удивился было Кей. В ответ его встряхнули как тряпичную куклу и он поспешно забормотал: - То есть, без вопросов! Я могу запросить от имени госпожи Гэсиро информацию в агентстве. Только… только дайте телефон достану! – пока Ясумаса разговаривал по мобильному, Ингу нервно курил, стоя рядом с ним. Получив sms-ку с адресом, парень торжествующе назвал его Фагъедиру.
- По документам, Нацуки живет там с отцом и матерью: Томео и Кёко Нацуки, - пояснил Кей.
- Отлично, поехали, - музыкант потащил его за собой. – Поможешь мне туда добраться.
- Но господин Фагъедир… А как же концерт? Он вот-вот начнется!
- Тогда советую тебе что есть силы давить на газ.
Ясумаса - теряясь в догадках и переживая, что за эту самовольную выходку Сибил лично придушит его – довез Фагъедира на своей машине до места назначения. Приказав парню ждать внизу, Ингу вошел в здание, где сразу же был остановлен бдительным консьержем. Не тратя времени на пустые разговоры, сероглазый блондин просто отпихнул его и вошел в лифт.
- Я вызову полицию! – заверещал консьерж вдогонку.
Он так надавил на дверной звонок, что едва не сломал его. Открыла ему девочка-подросток, лицом очень похожая на Кёко. Она выпучила на Ингу глаза и застыла как вкопанная, признав в нем всемирно известную звезду.
- Мне нужна Кёко Нацуки, - сказал мужчина как можно мягче, чтобы не напугать девочку.
- А мамы нет дома… - пискнула она через силу. То, что он изъяснялся по-японски, окончательно ввергло ее в ступор.
- Кто там, Сакура? – в прихожую выбежала ее сестра-близнец. И так же застыла при виде Ингу Фагъедира, выдохнув: – Лопни мои глаза…
- Так Кёко ваша мама? – улыбнулся Ингу девочкам. – А где она сейчас, скажете?
- Она…
- Разве я не сказал, что вам нельзя подходить к дверям? – начавшую говорить перебил властный голос деда. Из гостиной вышел хмурый Кисё Куроки. Увидев на пороге Ингу, он повысил голос на девочек: - Зачем открывать дверь кому попало? Кто этот мужчина?
- Я отец Химмэля, – ответил за близняшек Ингу, спокойно встретив тяжелый взгляд старика.
Рури и Сакура издали невнятные восклицания, едва до них дошел смысл сказанных Фагъедиром слов. К коже господина Куроки прилила желчь, дрожащие руки сжались в кулаки. Он ни на миг не усомнился в правдивости слов незваного гостя – серые глаза Ингу и явное сходство черт говорили сами за себя. Впрочем, пусть и отрицать родство бессмысленно, он все равно не собирался сдавать свои позиции:
- Ты ему не отец, - проговорил Кисё Куроки с ненавистью. Он не позволит мерзавцу окончательно расколоть семью! Старик начал наступать на сероглазого мужчину, взирая на него снизу вверх: – Ты перестал им быть шестнадцать лет назад. Теперь ты чужой Химмэлю, у него другой отец. А моя дочь давно счастлива замужем и забыла тебя! Зачем ты пришел? Ты им никто!
- Я хочу объясниться с Кёко и сыном.
- После того, как бросил их на произвол судьбы в трущобах? – скрипуче рассмеялся господин Куроки. – Если у тебя осталась хоть капля совести – убирайся отсюда немедленно и никогда не возвращайся!
- Прошу вас, дайте мне возможность рассказать, что случилось…
- Я сказал тебе: пошел вон! – закричал что есть силы старик. Он, оттеснив внучек за свою спину, принялся выталкивать Ингу из квартиры, приговаривая: - Отправляйся туда, где находился все эти годы, и останься там навсегда!
Глаза блондина налились кровью, терпение у него стремительно пошло на убыль. Ингу без конца повторял себе: «Я не могу ударить отца Кёко!», но Кисё Куроки стоял между ним и семьей, которую он столько лет искал. После очередного тычка Ингу ухватил пожилого мужчину за грудки, приподнял его над полом как большую куклу и, удерживая его на весу, втащил в гостиную.
- Ты или скажешь мне, где она, или я тебя по стене размажу! – прорычал он.
- Дедушка, скажи ему, где мама! – Рури и Сакура были близки к истерике.
Из кухни на шум выбежала Анэко Куроки. У нее глазах Ингу впечатал старика в стену, готовый задушить казавшегося таким тщедушным на его фоне Кисё Куроки. Перепуганная женщина поспешила на помощь супруга, но Ингу отпихнул ее в сторону как былинку, и тогда она, причитая, бросилась к телефону.
- Где Кёко? – повторил вопрос Ингу, его взгляд стал совершенно безумным. - Говори!
- Мама в больнице Тораномон! – что есть силы завизжала Рури. – Клянусь, она сейчас там!
Мобильный телефон требовательно затрезвонил, извещая Кёко о том, что до нее пытается дозвониться Кисё Куроки. Она, поморщившись, сбросила вызов, а когда тот перезвонил – вновь нажала кнопку сброса. Разговаривать с отцом сейчас ей совершенно не хотелось, да и что нового он ей скажет? За дни, прошедшие с момента приезда его и матери в Токио, он успел измотать ее до предела. Хотя бы здесь, в больнице, отдохнуть от него.
Курилка на шестом этаже больницы стала на этот воскресный вечер для нее убежищем. Она оставила Химмэля в палате вместе с Йоко и Кханом, явившимся поддержать друга. Сегодня состоится концерт в Токио Доум, куда ее сын мечтал попасть, и, конечно, ему сейчас тяжело. Он умолял мать отпустить его на концерт – а она оставалась неумолима, памятуя о наказах доктора. Кёко с радостью бы пожертвовала всем, чем владела, чтобы Химмэль поправился к воскресенью! К сожалению, сын еще недостаточно оправился. И теперь он вынужден остаться на обочине, в то время как его соперники полным ходом рвутся в финал шоу…
Кёко провела в курилке вот уже несколько часов, смоля одну сигарету за другой и рассеянно разглядывая своих безымянных соседей. Кто-то из них пришел в Тораномон навестить друзей и родственников, кто-то из них являлся пациентом больницы. Люди заходили в проветриваемую кондиционером комнату, молчаливо усаживались на жесткие сидения и начинали дымить сигаретами. Одни читали газеты, другие слушали в наушниках радио, третьи просто смотрели в пол застывшим взглядом. Сизый дымок, подгоняемый потоками воздуха, втягивался в вентиляционное отверстие в потолке. На стене электронные часы равнодушно отсчитывали уходящее время. За дверью курилки слышались деловитые голоса. Сигарета за сигаретой истлевали до фильтра, отправляясь в урну, и из пачки появлялась новая.
Стоило прекратиться звонкам от отца, как начал названивать Томео. Преуспел он в своих попытках не больше тестя - разговаривать с бесхребетным червем, коим она считала своего супруга, Кёко хотела еще меньше, чем с тираном-отцом. Не желая больше тревожиться из-за звонков, она выключила мобильный.
Раньше Кёко хотя бы терпела Томео, не обращала внимания на его бесхарактерность, но всякому терпению рано или поздно приходит конец. Глупость Томео просто непостижима! Он вообразил, будто приезд Кисё Куроки может вынудить ее пойти на попятный - более того, принялся всеми силами содействовать интригам тестя, лелея мечту вернуть семейную жизнь в прежнее русло. Этот дурак не допускает и мысли о том, что все изменилось! С его позволения отец и мать поселились у них дома, превратив пентхаус в зону военных действий.
С подачи господина Куроки Томео объявил о своем желании развестись и забрать себе дочерей. Если уж она так дорожит Химмэлем и противится решению четы Куроки забрать его, то хватит с неё и сына. Отец сразу же взял Рури и Сакуру под свой контроль, превратив их в домашних затворниц: запретил гулять и встречаться с друзьями, ходить в «сомнительные» места, вынудил Томео ограничить девочек в карманных расходах.
«Вам не нравится, да? – в ответ на жалобы самодовольно изрекал дед. – Вините в этом свою непутевую мать! Как только она прекратит упрямиться, все у вас станет как прежде. Вы снова будете счастливы. А пока Кёко не отдаст нам с бабушкой Химмэля, я буду вас воспитывать».
Рури и Сакура, понятное дело, ужасались происходящему. Раньше они видели господина Куроки только по редким праздникам и плохо представляли себе его истинный характер. Им, избалованным мягкотелостью Томео, казались дикими воспитательские методы дедушки. Стоило Кёко переступить порог квартиры, как на нее обрушивались жалобы дочерей, истерические припадки мужа и угрозы отца. Все они не оставляли ей ни минуты покоя и тишины, наседая со всех сторон и ожидая, когда она сломается.
Только вот она давно не восемнадцатилетняя девочка, которую можно запугать! И, если потребуется, доведет дело о разводе и до суда. Томео стоит проучить как следует, пусть поймет, что сговор с тестем ему только боком выйдет. А Рури и Сакура… Они оказались разменной монетой в семейном споре, точно так же, как шестнадцать лет назад - Химмэль. Только на этот раз исход спора будет другим!
Сигареты закончились. Кёко повертела пустую пачку в руке, смяла ее и отправилась в коридор к автомату, торгующему табачными изделиями. Пока сигаретная пачка двигалась по недрам автомата, чтобы вывалиться в ячейку, она посмотрела на свои наручные часы.
«Концерт на стадионе в самом разгаре, - подумала женщина. – Нужно проверить, как там Химмэ».
Нагнувшись, Кёко достала сигареты из ячейки, выпрямилась и… Ей показалось, что она сходит с ума! Этого просто не могло быть, глаза ее обманывали: по больничному коридору прямо к ней быстрым шагом приближался Ингу.
Тот самый, её Ингу – того, кого она так любила все эти годы. Кёко бессильно покачнулась, почти не чувствуя обжигающих слез на лице. А дальше – темнота.
Придя в себя, она обнаружила себя лежащей на медицинской кушетке, а рядом с ней стоял Ингу, окруженный ореолом света. Он улыбнулся ей, едва она открыла глаза, и Кёко вспомнила, как при первой их встрече она пленилась этой улыбкой. До чего пленительное видение! Он спросил ее про самочувствие, и она сквозь слезы вернула ему улыбку:
- Все хорошо. Не исчезай сразу, побудь со мной еще немного…
- Почему я должен исчезнуть?
- Только в моих снах ты говоришь по-японски.
- У меня было много времени для изучения японского языка, - нежно ответил Фагъедир. – Это не сон, Кёко. Я настоящий. Твоя дочь сказала мне, где тебя искать.
Женщина моргнула несколько раз, осмысливая его слова, потом подскочила на кушетке. Она находилась в больничном коридоре, в лицо бил яркий свет от ламп на потолке, вокруг по-прежнему суетились люди. И Ингу выглядел не таким, каким он являлся к ней в грезах – теперь он был взрослым мужчиной, а не юношей.
- Ингу?! – она, наконец, вернулась в реальность.
Он утвердительно кивнул, ожидая ее дальнейших действий. Кёко, переведя дух, залепила ему пощечину и принялась колотить по его груди кулаками, осыпая всеми доступными ругательствами. Вся злость, копившаяся у нее в сердце, вырвалась наружу, превратив ее в рассерженную фурию. Медперсонал, посетители и пациенты шарахались в сторону, принимая ее за сумасшедшую. Ингу не защищался от избиения, пытаясь поймать возлюбленную в объятия. Она вертелась, вырывалась, брыкалась, и не успокоилась после того, как он прижал ее к себе.
- Ненавижу тебя, предатель! Дерьмо ты собачье, а не человек! – рычала Кёко сдавленно. – Я тебя своими руками убить готова!
Выдохнувшись и ослабев, женщина разрыдалась, припав к его груди.
- Прости меня, - выдохнул Ингу. – Прости, что не смог тогда вернуться.
- Я ждала тебя! А ты так и не приехал… За что ты так со мной поступил, Ингу? Где ты был все эти годы?
- Искал тебя и сына.
Этот ответ прозвучал, по мнению Кёко, слишком уж кощунственно. Она, вздернув голову, взглянула на него с яростью:
- Да неужели? И что ты сделал для этого?
Не отпуская ее из плена своих рук, он стал рассказывать ей о событиях шестнадцатилетней давности. Холодок побежал по телу Кёко, стояло ей услышать причину, помешавшую Ингу вернуться к любимой и сыну. Он говорил бесстрастно о пережитом, а она, напротив, переживала его боль как свою. Она мечтала узнать правду все эти годы, а узнав – ужаснулась.
- Помнишь наше знакомство? Ты сказала, что твое имя означает «зеркало», – Ингу погладил ее по щеке, вытирая слезы. - Собрав свою группу, я решил назвать ее «зеркало и небо». Думал, ты услышишь название и поймешь, что я ищу тебя и Химмэля. Я приехал в Японию ради вас! Сегодня на концерте в Токио Доум я собирался рассказать всему миру нашу с тобой историю…
- Какая ирония судьбы, - горько произнесла Кёко. – Не будь я законченной домохозяйкой, я давно узнала бы о тебе!
Тот лишь прошептал: «Люблю тебя» и принялся осыпать ее лицо поцелуями. Они совершенно забыли об окружающих людях, больнице, обо всем. И будто не минуло шестнадцать лет с того последнего поцелуя, которым они обменялись перед отъездом Ингу – их чувства, влечение не потускнели, не утратили остроту.
- Знай, я не собираюсь разрушать твою жизнь, - помолчав, заговорил Ингу о самом для него мучительном. – У тебя замечательные дочки, счастливый брак… Я не рассчитываю, что ты бросишь их ради меня. Прошу об одном – позволь мне видеться с сыном.
- Счастливый брак? У меня? – усмехнулась саркастично та. – Какие глупости ты говоришь, Ингу Фагъедир! А ты помнишь, что я сказала тебе, когда забеременела и мы решили бежать в Калифорнию?
- Ты сказала: «Я пойду туда, куда пойдешь ты, и так будет всегда».
- Ничего не изменилось, Ингу. Я брошу все и пойду за тобой, - она поцеловала его со всей силой, со всей возможной страстью. – Я всегда любила тебя одного, хотя хотела возненавидеть и забыть. Благодарю всех богов за нашу с тобой встречу!
- Благодарить нужно Химмэля, - целуя ее волосы, ответил Ингу. - Если б я не наткнулся на него сегодня вечером…
- Что? – Кёко резко отстранилась, не веря своим ушам. – Ты видел Химмэля? Где? Тут, в больнице?
- На стадионе Токио Доум.
- Упрямый мальчишка! – вскричала она и бросилась в палату сына. Подозрения оказались не напрасными, та оказалась пуста: ни Йоко, ни Кхана, ни Химмэля.
______________________
* Будь тем, кем хочешь быть
Бери от жизни все, что сможешь
Пока молод,
Пока кровь не отравлена
Взрослой тоской -
Тоской живых мертвецов.
Возьми все, что сможешь взять.
Будь только тем, кем хочешь быть!
Будь героем или злодеем
Будь гением или выскочкой
Будь звездой, сияй ярче
Будь бессмертным идолом.
______________
____16_____
- Кавагути нигде не видно, - сообщил Иса с видом шпиона, передающего сверхсекретную депешу. – Дорога к сцене свободна.
- Ты готов, Нацуки? – Касаги заглянул в кладовую, где Химмэль переодевался в сценический костюм из шелкового шантунга. – Как самочувствие?
- В норме, - откликнулся тот.
Оправляя складки на одежде, он вышел к стоящим на стреме парням. Настороженно озираясь по сторонам, они стали пробираться к кулисам, рассчитывая смешаться с группой танцоров. Задуманное удалось – на их удачу старший менеджер как сквозь землю провалился, и они беспрепятственно оказались у выхода на сцену, где уже собрались прочие участники реалити-шоу. Им предстояло выступить с четырехминутным танцевальным номером, предварявшим выход Кукико Асаки и Хидэ Сато.
- Миура, Касаги, где вас носило? – рыкнул на них Канадзава. Его взгляд упал на Химмэля, и балетмейстер недоуменно сдвинул брови: – Нацуки? Разве ты тоже участвуешь?
- Да. Мне удалось выздороветь к концерту, - ответил парень, делая как можно более честное лицо. – Я отлично помню все движения для вступительного номера. Не беспокойтесь, господин Канадзава.
Канадзаву не слишком убедили его объяснения, но было слишком поздно – Люси Масимо дала сигнал начинать концерт. Химмэль успел только мельком посмотреть в сторону Югэна, перед тем как на стадионе погас свет.
В темноте замерцали фосфорические палочки, взвились вверх руки с маленькими флажками, а все пространство вокруг завибрировало от голосов, слившихся в единый многотысячный вопль. Под музыку, звучавшую в опенинге реалити-шоу, на шести медиа-экранах засияла, осыпаемая электронными лепестками сакуры, надпись «Шоубойз». Ее сменили фотографии девяти участников проекта и движущиеся кадры из шоу.
«Вы ждали этого! Смотрите, не отрываясь! – шептал проникновенный голос, звуча во всех концах стадиона. – Шоу начинается…»
Сцена медленно всплыла из мрака, осветившись рассеянным светом. Грянула барабанная дробь, взорвались звуком гитарные струны, их дерзкое вступление подхватили синтезаторы, пиротехника у сцены взметнула под купол стадиона залпы огня, а лазерные лучи прошили воздух, стремительно перемещаясь из стороны в сторону.
Очередная ослепительная вспышка огня, брызги фейерверков – и на сцене появились десять юношеских фигур.
Публика встретила их появление новой волной криков, улюлюканья и визгов. После того, как на экранах крупным планом показали лицо Нацуки, увидеть которого никто не ожидал – волна, не успев пойти на спад, возросла до невероятной высоты. Почти шестьдесят тысяч зрителей взвыли от восторга так, что заглушили музыку.
Ритмичная музыка и крики публики ударяли по ушам, подгоняя, раззадоривая танцующих парней. Химмэль соврал не только на счет своего выздоровления, но еще и о том, что отлично помнит все движения. Он успел побывать лишь на самой первой репетиции, и часть танцевальных элементов выветрились у него из памяти за прошедшие десять дней вынужденного бездействия. Оставалось надеяться на сноровку: боковым зрением он следил за телодвижениями прочих юношей, стараясь вовремя повторить забытое движение. С первой минуты выступления живот начало колоть, операционный шов пылал жаром, расползавшимся по всему телу и вызывающий лихорадочную одышку. На третьей минуте выступления юноша споткнулся и удержал равновесие только благодаря Тацу Мисоре, который приобнял его, сделав вид, что так и задумано.
Завершив общее танцевальное выступление, юноши удалились за кулисы, уступив место ведущим шоу. Сато, пребывая в могильном расположении духа, буркнул что-то нечленораздельное в микрофон, и Асаки пришлось спасать положение, взяв всю речь на себя:
- Мы безмерно рады приветствовать вас здесь, в Токио Доум! Этим вечером мы узнаем итог второго тура проекта «Шоубойз». Только пятерым юношам из десяти посчастливится стать участниками новой музыкальной супер-группы. Кто будут эти счастливчики? – зал ответил ей задорными криками, называя имена полюбившихся участников медиапроекта. - Перед тем как юноши представят вам свои номера, давайте вспомним самые знаменательные события прошедших одиннадцати недель. Вспомним нелегкие испытания, выпавшие на долю участников в Фудзиномии…
Химмэль, едва покинув сцену, столкнулся нос к носу с Кавагути, чей желчный взгляд не предвещал ничего хорошего. За спиной старшего менеджера, дополняя безрадостную картину, застыл мужчина в униформе охранника.
- Пять минут до первого номера! Все участники в гримерку, – прикрикнул на юношей Кавагути, а затем начал сквозь зубы цедить слова для Химмэля: - Ты не имел права выходить на сцену, Нацуки.
- Почему? Меня ведь не исключили из шоу, я могу выступать! - сказал тот в свою защиту.
– Не желаю выслушивать твои глупости, да и времени нет. Будешь отчитываться перед госпожой Гэсиро. Проводите мальчишку к ней!
Последняя фраза Кавагути адресовалась охраннику. Тот сжал плечо юноши своей увесистой пятерней и повел прочь от сцены. Химмэль, на ходу стараясь придумать, как выкрутиться, обратился к своему конвоиру с вопросом:
- Меня повезут в офис?
- Нет, госпожа Гэсиро на стадионе, в комментаторской будке.
Что ж, может быть так даже лучше, решил Химмэль. Если он получит разрешение от самой Сибил Гэсиро выступить с номером, то и Кавагути ему не указ!
Путь до будки показался юноше невероятно длинным. Шагая рядом с охранником, он, чтобы отвлечься от болезненных ощущений в животе, вспомнил их с Касаги разговор в больнице. Тот пришел навестить его, хотя Химмэль не желал разговаривать ни с ним, ни с кем-то еще из парней, однако Тиэми был настойчив и убедил друга.
«Я не верю, что ты начал драку, - сразу сказал он. – Уверен, тебя подставили, Нацуки»
«Почему же? Я ведь все время лезу в драку, – со злой иронией ответил ему юноша. – Просто раньше везло, а теперь нарвался, вот и все. Ты меня совсем не знаешь, Касаги».
«Ты хороший парень, - возразил Тиэми. – Ты спас Мисору от Югэна, вот что я знаю. Я хочу помочь тебе. И не я один, другие парни тоже… Скажи мне, как я могу тебе помочь?»
«Зачем тебе это? Неприятностей тоже захотелось?»
«Я не боюсь неприятностей. Ради тебя я готов на все! С тех пор, как мы познакомились с тобой, я на многое стал смотреть иначе. Я так… - юноша оборвал сам себя, залился румянцем. - Можешь, конечно, послать меня. Наверное, тебе сейчас и без моих соплей дерьмово!»
«Ты настоящий друг. Спасибо тебе, - подумав над словами друга, ответил Химмэль. На его лице появилась лукавая улыбка, свидетельствующая о том, что настроение у него значительно улучшилось. – Мне и правда не помешает помощь…»
Вместе с Касаги он придумал план, как сбежать из больницы накануне концерта и пробраться в Токио Доум. Затем Химмэль посвятил в тайну Йоко и Кхана, взяв с них слово, что они никому не проболтаются. Друзья поначалу кинулись его отговаривать, рисуя сцены недалекого будущего, когда его мать и родные узнают обо всем и устроят грандиозный скандал. Хватило их ненадолго и вскоре они сдались под напором Химмэля, согласившись всячески ему помогать.
Сбежать из больницы было несложно. Кхан и Йоко довезли его на такси до стадиона, где у служебного входа юношу встретил разнорабочий, подкупленный Касаги. Химмэль оказался в подсобных помещениях, откуда окольными путями добрался до Касаги, умудрившись при этом нарваться на самого Ингу Фагъедира. Первая часть плана осталась позади – проникнуть в Токио Доум и выйти вместе с прочими участниками на сцену – вполне сносно приведена в действие. Вторая часть – самая трудная – еще впереди.
Комментаторская будка представляла собой комнату с панорамным окном, выходящим на бейсбольное поле. Правда сейчас из него открывался вид разве что на массивную конструкцию, поддерживающую декорации и разнообразную технику, а также суетящихся за сценой людей. Впрочем, Сибил Гэсиро наблюдала за концертом по монитору, удобно устроившись в кресле и поглощая дорогое шампанское. Напротив окна, выстроившись вдоль стены, застыли, словно предметы интерьера, официант, служанка и два личных секретаря Гэсиро.
- Мне следовало ожидать от тебя подобной выходки. Ты ведь любишь преподносить сюрпризы, - обратилась к Химмэлю хозяйка CBL Records. – И, представь себе, я отнюдь не против твоих выходок – есть в них нечто завораживающее. Одно меня беспокоит… Догадаешься сам, что именно?
Химмэль недоуменно пожал плечами, гадая, к чему она клонит.
- Насколько мне известно, опасаясь за твое здоровье, Кёко Нацуки категорически запретила тебе выступать на концерте. Скажи мне, она в курсе, что ты здесь?
- Да, конечно, - соврал юноша, не отводя глаз и не позволяя себе смутиться. – Я поправился и мама разрешила мне выступить.
- И я должна в это поверить? – усмехнулась Гэсиро, и приказала секретарю: - Немедленно свяжитесь с госпожой Нацуки.
«Черт, все пропало! - Химмэль принялся нервно кусать губу. - Секретарь позвонит до матери, и все пойдет прахом…»
Монитор тем временем бесстрастно транслировал первое выступление: с номером на сцену вышел Оониси. Он был облачен в школьную униформу, как и девушки из его подтанцовки, то и дело сверкающие трусиками из-под скандально коротких юбочек. Госпожа Гэсиро наблюдала за действием с пристальным вниманием, как подобает профессионалу своего дела. Химмэль, ожидая оглашения приговора, с упавшим сердцем переминался с ноги на ногу.
- Госпожи Нацуки нет дома, и она не отвечает по мобильному, - сообщил секретарь, после нескольких безуспешных попыток дозвониться до матери Химмэля.
- Где потерялся твой законный опекун? – Гэсиро посмотрела на юношу с деланным негодованием. – Что мне прикажешь с тобой делать?
- Позвольте мне выступить, – скрыв распирающее его ликование, Химмэль склонился перед ней в самом почтительном поклоне, как некогда перед Саи Ачарьей. – Я не могу просто так уйти из шоу, госпожа Гэсиро. Не хочу сдаваться, пусть и окажусь в пролете!
- У тебя эго настоящей звезды, - улыбнулась та, закуривая кубинскую сигару. – Немногие обладают подобным эго, милый мой. Ты далеко пойдешь… И разве я могу встать у тебя на пути?
- Благодарю вас! Вы так добры, – воскликнул юноша, стремительно вскакивая на ноги, от радости он совсем забыл про боль.
- Не знаю, что ты там задумал со своим номером, но, уверена, ты как всегда меня удивишь. И, раз уж ты появился столь неожиданно, то выступать тебе придется последним, - знаком подозвав одного из секретарей, Сибил Гэсиро поручила тому проводить Нацуки к исполнительному продюсеру. Едва они покинули комнату, она мелодично рассмеялась, разворачиваясь к монитору, и пробормотала себе под нос: - Как он сказал? «Окажусь в пролете»? Все-таки он себя недооценивает…
Только ей пока были известны итоги голосования, никто – ни Кавагути, ни Масимо, ни ведущие – не в курсе. По сценарию, Асаки и Сато получат список с пятью именами только непосредственно перед оглашением результатов. Так что лишь Сибил Гэсиро знала, сколько голосов набрал Химмэль Нацуки.
Хотя мальчишка отсутствовал десять дней, по ее распоряжению его не удалили из таблицы голосований. Исчезновение Нацуки из телеэфира и без того наделало много шума - пропади его имя из таблицы, то фанаты вообразили бы невесть что и совсем обезумили. А так у поклонников оставалась надежда на возвращение юноши в проект. И тот их не разочаровал! Появление Химмэля на концерте как нельзя кстати, теперь страсти действительно накалились до предела.
Касаги весь извелся, ожидая возвращения Химмэля. Как заведенный, он ходил по коридору, нервно растирая ладони и сверяясь с часами. Скоро его выход на сцену, Касаги уже переоделся в сценический наряд – костюм-тройку в стиле ретро и гангстерского вида шляпу – но беспокойство за друга мешало ему сосредоточиться на предстоящем выступлении. Когда тот, наконец, появился на горизонте, он схватил друга за руки и напряженно спросил: «Что она решила?»
- Все в ажуре, – расхохотался Химмэль и обнял его. – Я в шоу!
Он только побеседовал Люси Масимо. Получив распоряжение относительно десятого участника концерта, она забеспокоилась о музыкальном сопровождении номера. Юноша подтвердил, что тематика выступления не изменилась и использовать следует трек, анонсированный еще в июле как сопровождение к его концертному номеру. Продюсер утвердила трек для концертной программы и отправила готовиться к выступлению.
Касаги окликнул других парней. Собравшись вместе, они отошли в сторону от общей сутолоки, и принялись обсуждать дальнейший план. Все было готово: Йоко и Кхан передали Мисоре сумки с костюмами, теперь все дело за участниками сговора - перед Химмэлем выступает Такахаси, значит, к этому времени они все должны быть готовы…
- Нашли время для разговоров? – подле юношей как из-под земли вырос старший менеджер. – Касаги, где твоя партнерша? Почему ты не у сцены?
- Удачи тебе, - Химмэль хлопнул Тиэми по спине. – Спеши, твой выход.
Тот напоследок опять сжал его ладонь, и, обогнув мужчину, побежал в гримерку, разыскивать партнершу. Через несколько секунд он вышел оттуда вместе с танцовщицей, загримированной под Мэрилин Монро. Заговорщицки переглянувшись друг с другом, парни разошлись.
Ёсиро Кавагути смерил уходящего Химмэля ненавидящим взглядом. Гэсиро позволила выскочке выступать! Хотя следовало ожидать такого решения, она ведь неровно дышит к нему. Как видно, с тщанием и заботой взращивает нового фаворита на смену Кею Ясумасе. И что все помешались на этом Нацуки? Даже Югэн – его возлюбленный Югэн! – и тот прыгнул с сероглазым дьяволенком в постель, не устояв перед его чарами. А какой у Нацуки был самодовольный и дерзкий взгляд, когда они столкнулись у дверей гостиничного номера? Мальчишка всем своим видом бросал ему вызов!
Он не успел вздохнуть с облегчением, избавив шоу и свою жизнь от присутствия Нацуки, как исчадие ада вернулось самым непостижимым образом. Все обернулось против Кавагути – истерика Сато, исчезновение Фагъедира, снисходительность Гэсиро по отношению к Нацуки… Благодаря всему вышеперечисленному, он должен ошалело носиться по стадиону, пытаясь дознаться, что случилось с рок-звездой, и тем самым упустить Нацуки из поля зрения!
Химмэль, размышляя над тем, сколько всего он должен успеть сделать, прошел в помещение отданное под гримерную. Там его ожидала другая встреча, которую он очень хотел бы избежать ради своего душевного равновесия.
- Давай поговорим в сторонке, - сказал Югэн, подступив к нему.
- Я уже сыт «разговорами», так что отвали, - последовал пренебрежительный ответ.
- Одну минуту, не больше.
- Нет, - он собрался обойти его стороной, однако настырный парень перегородил ему дорогу. Химмэль не постеснялся отпихнуть его, вскипев: - Сказал же, отвали!
- Когда я звонил тебе, то надеялся, что ты не придешь туда! – повысил голос Югэн. – Рассчитывал на твою гордость…
Сероглазый юноша, против своей воли, вздрогнул. Он поклялся себе не поддаваться больше на интриги Югэна, не слушать его россказни… Зачем тот сам начал говорить о своей подлости? Еще и совершенно не боится орать про это среди скопища людей! Химмэль красноречиво подтолкнул его к двери, и они вышли в коридор, где среди шума их никто не мог подслушать.
Югэн уже сменил костюм из красно-черного шантунга на другой наряд. Интересно, кого он собрался изображать в обтягивающей латексной безрукавке и таких же леггинсах, заправленных в массивные сапоги с высокими берцами, да еще с повязанным на поясе куском черной ткани, похожим на юбку? Впрочем, у Химмэля имелись вопросы поважнее тряпок:
- На что ты рассчитывал?
- Я думал, ты пошлешь меня лесом, а не согласишься навстречу. Жаль, ошибся! Оказалось, ты не такой гордый, каким хочешь казаться.
- Зачем жалеть? – губы юноши тронула ледяная улыбка. – Я получил хороший урок, в жизни его не забуду! И, заодно, вытряхнул из головы всю чушь насчет тебя. Спасибо тебе за науку, Югэн-кун, – и он с шутовским видом поклонился ему.
- Тебе не понять, Химера, - тот взирал на него с дикой смесью надменности, раздражения и острого желания. – Для меня нет ничего важнее этого шоу. Я должен взойти на самую вершину! Не ради самой славы или денег, они всего лишь средство… Я делаю это ради возможности убить кое-кого, - послав ему воздушный поцелуй, Югэн поспешно удалился легкой, танцующей походкой.
Химмэль не сразу собрался с мыслями. Он ослышался или Югэн и правда сказал, будто собирается кого-то убить? Может, очередная уловка, попытка запутать его, сбить с толку? К реальности его вернул Хига, позвав в гримерку. Химмэль встрепенулся – чего он тут застрял? Необходимо переодеться в мундир, дать визажисту нанести грим.
Чем ближе становился финал концерта, тем в большую панику погружались люди вокруг. Сероглазый юноша перевоплотился в капитана Танаму: сшитый руками Йоко мундир, тугая портупея, начищенные сапоги, белоснежные перчатки и черноволосый парик, скрывший его осветленные волосы.
Костюмер помог выложить еще пять таких же мундиров – для парней, вызвавшихся помочь ему в авантюре. Каждый из них, возвращаясь со своего выступления, облачался в новый костюм, дабы затем выйти на сцену вместе с Химмэлем. Йоко без особых усилий удалось вынести из театра костюмы, а вот с хореографией его друзьям пришлось попотеть – ведь, узнай Ихара Кинто о намерении Химмэля выступать в Токио Доум, то он тотчас сдал его с потрохами матери. Пришлось прибегнуть к хитрости: Йоко и Кхан уговорили театральных танцоров, репетировавших вместе с Химмэлем номер, показать танцевальные элементы пятерым парням из реалити-шоу.
- Нацуки, ваш выход через десять минут! – проголосил помощник Масимо, заглянув в гримерку.
Химмэль и Касаги помогли Исе, прибежавшему после своего выступления, сменить увешанный заклепками байкерский наряд на мундир. Технический ассистент закрепил портативный микрофон на Миуре, потом проверил исправность аппаратуры у прочих юношей и разрешил отправляться к подмосткам.
Предпоследним, девятым, выступал Югэн. Нет сомнений, он рассчитывал быть последним, ведь все лучшие исполнители выступают последними, венчая собою шоу. Однако теперь завершить концерт суждено не ему! Из-за кулис Химмэль не мог увидеть сцену, он слышал только его пение. Однако неподалеку находился пост дежурного техника, где на монитор передавалась видеозапись из зала – отделившись от друзей, Химмэль осторожно приблизился к технику и заглянул ему через плечо.
Вместе с Югэном танцевала группа затянутых в обтягивающие комбинезоны девушек с выбеленными, мраморными лицами. На спинах гибких и стройных танцовщиц выступали костяные шипы, а специальные перчатки превращали их пальцы в когтистые лапы. Движения Югэна как всегда завораживали своей удивительной пластичностью и бьющей через край сексуальностью. Танцовщицы кружили вокруг юноши, то нападая на него всей стаей, то кидаясь врассыпную, замирая как изваяния или, наоборот, ударяясь в экстатический пляс, сметающий все на своем пути.
Какой творец на этом свете
Тебя, Химера, сотворил?
И душу он свою вложил,
Но холод камня безответен!
Твоя походка так беспечна,
Хоть и ступаешь по шипам.
Доверься же моим рукам
Сольемся в танце бесконечном!
Сероглазый юноша сжал зубы так, что заныли челюсти. Это не могло быть совпадением, уж точно! Что Югэн задумал? Решил таким образом подразнить его?
Химера! Наважденье и явь.
Химера! Свои сомненья оставь.
Химера! Потанцуй со мной!
Из его глаз покатились непрошенные слезы. Если Югэн выступает с этим номером, значит, отказался от первоначальной программы. Следовательно, музыка, стихи и хореография создавались в кратчайшие сроки, в те свободные часы, выделявшиеся участникам реалити-шоу. Югэн решил сделать новый концертный номер и посвятить ему? Зачем?..
- Нет! Этого не может быть! – Химмэль привалился к стене и закрыл лицо руками. В унисон душевной боли, рана на животе немедленно о себе напомнила, надрывно зазудев.
- Нацуки, тебе плохо? – встрепенулся Тиэми. Увидев, как тот поспешно вытирает слезы, он испугался: - У тебя болит что-нибудь?
- Болит, - ответил юноша. – Не беспокойся, я перетерплю.
- Пропустите! Пожалуйста, дайте дорогу! – срывая голос, кричал Ясумаса, чуть ли не бегом продвигаясь по коридору в недрах стадиона. Следом за ним шли Ингу Фагъедир и Кёко, которым он указывал дорогу к сцене. Люди, попадавшиеся им навстречу, благоразумно расступались в стороны.
«А сейчас на сцену выйдет последний участник концерта! Встречайте Химмэру Нацуки!» - голос Асаки, многократно усиленный микрофоном, поднялся на высокую ноту.
Ингу переглянулся со своей возлюбленной – теперь, когда Химмэль уже на сцене, поздно вмешиваться. Поэтому он попросил Кея проводить их к сцене, чтобы они смогли увидеть выступление. Тот, до сих пор не понимая, что же происходит, отвел их к посту Люси Масимо.
- Господин Фагъедир, вот вы где! – воскликнула та с облегчением. – Вас повсюду ищут!
Сероглазый мужчина, не обращая на нее внимания, развернул к себе монитор. Кёко прижалась к нему покрепче, и они напряженно принялись следить за развитием событий.
Преобразившийся Химмэль двигался на сцене так, что никому и в голову не могли прийти о его плохом самочувствии. Касаги, Мисора, Иса, Оониси и Хига танцевали позади, подпевая ему, создавая гармонию телодвижений и пения. Музыка, сочетающая в себе ритмичные удары, похожие на строевой солдатский шаг, и нежнейшие переливы фортепьяно, стала сообщником юношей, полотном, на котором они рисовали картину смерти и любви.
Долгий путь преодолевая
Мы к величию придем
Хризантема, что на стяге
За собою нас ведет!
Лепестки хризантем
На щеках вместо слез
Ты спросила: «Зачем
Ту роковую клятву принес?»
Родители наблюдали за Химмэлем с восхищением, вслушиваясь в его сильный, с мальчишеской хрипцой голос. Он отрабатывал свой номер, не жалея себя, не допуская ни одной неверной ноты, несмотря на многочисленные танцевальные элементы, требующие внимания и физической нагрузки.
- Это мой сын, - с гордостью проговорил Ингу.
Кёко, растроганная упорством Химмэля, улыбнулась, гордясь сыном не меньше его отца. Кей пошатнулся, расслышав сказанные кумиром слова, и до него дошел смысл сегодняшних поисков Фагъедира. Нацуки – то самый Нацуки! - бесивший Ясумасу своим неуместным высокомерием, вдруг оказался сыном самого Ингу Фагъедира! А он еще придирался к нему, спрашивая, кто его отец!..
Выступление Химмэля почти завершилось, как подсобных помещений выбежал Кавагути и набросился с упреками на Масимо:
- Почему с Нацуки выступают другие участники? Кто позволил им выйти на сцену вместе с ними? – он был так зол, что не сразу обратил внимание на стоящего тут же Фагъедира. – Они помогают ему! Это против правил!
- Против каких правил? Участникам разрешены бэк-вокал и кордабалет! - не менее зло отозвалась исполнительный продюсер, и без его претензий заваленная работой.
- Это не просто бэк-вокал, они тоже из шоу! Поганец накручивает публику за их счет… - почувствовав на себе тяжелый взгляд, Кавагути обернулся и охнул от радости, узрев потерянную американскую звезду: - Господин Фагъедир, какая радость, что вы здесь! Прошу вас вернуться в гримерную, вас нужно успеть подготовиться к выступлению.
- Слушай, ты, обезьяна… - начал говорить Ингу, желая заставить того ответить за «поганца».
Его прервал шквальный шум, состоящий из людских воплей и аплодисментов, которыми публика наградила завершившийся номер Химмэля Нацуки. Юноша и его друзья с улыбками раскланялись перед зрителями, довольные восторженным откликом огромного зала.
- Скажем ему прямо сейчас? – спросила Кёко у Фагъедира.
- Нет, есть идея получше. Обставим дело с помпой! Пойдем, - и он увел ее прежде, чем их сын ушел за кулисы.
Каким облегчением стало появление Ингу для участников группы Mirror & Sky, которые уже всерьез переживали из-за исчезновения своего лидера! Тот, светясь от счастья, представил им свою спутницу:
- Знакомьтесь, это Кёко.
Новость вызвала среди них сперва ступор, потом радость за друга:
- Так ты нашел ее, наконец-то? - воскликнул Вышибала, старательно вытерев руку о штанину, он протянул ее женщине: - Меня зовут Спенсер Коуэн Вестон, мэм. Приятно познакомиться.
Кёко, слегка пугаясь его огромных ручищ, смущенно сжала его ладонь.
- Много о вас слышали от Ингу, - заметил Мэркин, в свою очередь сжимая ее тонкие пальцы.
- Вы уж найдите на нашего тирану управу, - шутливо произнес Финдлей, снимая свою черную сценическую шляпу и раскланиваясь. – Домашний очаг, несомненно, пойдет ему на пользу.
- Вы еще Химмэля не видели, - рассмеялся Ингу, ласково обнимая вконец зардевшуюся возлюбленную. – Он здесь, на концерте. Правда, ничего пока не знает.
- И как ты ему расскажешь? – удивился Мэркин. – Сделаешь сюрприз?
- В точку!
Решающий момент неумолимо приближался – сейчас ведущие закончат свою речь, и десять претендентов выйдут на сцену для оглашения результатов голосования. Через минуту решится их дальнейшая судьба! Кто-то из юношей ожидал вызова с самым несчастным видом, кто-то с предвкушением, кто-то с молчаливой сосредоточенностью.
- Что бы я делал без вас, ребята, - обратился Химмэль к своим друзьям. – Не важно, попаду я в группу или нет, я все равно страшно благодарен вам. Вы самые лучшие!
- Один за всех и все за одного! – провозгласил Иса и поднял ладонь, по которой пятеро парней залихватски ударили.
- Да я ради тебя, Нацуки, горы сворочу, - слезливо признался Оониси, повиснув на предмете своего вожделения. – Дай, я поцелую тебя на удачу!
- Отстань, Оониси, - снисходительно ответил тот, отцепляя от себя его руки. – Иди лучше поцелуй на удачу Кавагути.
Нибори с отвращением скривился, вызвав в их приятельском кружке приступ веселья. Нацуки опирался на Касаги, заботливо подставившему ему свое плечо, и, несмотря на скверное самочувствие и усталость, чувствовал удовлетворение. Он старался не смотреть в сторону Югэна, дав себе слово, что тому отныне нет места в его мыслях.
Предатель же делал скучающий вид и был так красив, что брала досада. Прическа подчеркивает изысканный овал его лица и чувственный рисунок губ: волосы, удлинившиеся за одиннадцать недель, убраны в хвост, над стильной небрежностью которого старательно поколдовали стилисты. Модные шмотки от Джой Миамото выгодно оттеняют все достоинства фигуры, аксессуары добавляют сексуальной загадочности к его облику.
Впрочем, все прочие девять юношей постарались столь же броско нарядиться для последнего выхода на сцену. Сегодня от них не потребовались смокинги, как в финале первого тура, и участники оделись так стильно, как только сумели. Не важно – победа их ожидает в будущем или поражение – выглядеть они должны безупречно и показать публике «товар лицом».
- Нацуки-кун… - раздался робкий голос за спиной Химмэля. Тот оглянулся и обнаружил, что говорит с ним Кей Ясумаса. – Я, как бы сказать… В общем, удачи тебе. Извини меня за то вопрос про отца!
Не успел Химмэль подивиться такой перемене в задиристом фаворите Сибил Гэсиро, как раздалось заветное: «На сцену!» Набирая для смелости в грудь побольше воздуха, юноши один за другим стали выходить из-за кулис. Под оглушающие овации участники спустились на помосты, тянущиеся от сцены к отдаленным рядам. Рассылая публике поцелуи и улыбки, они продефилировали вдоль всего стадиона в свете прожекторов, окруженные океаном пляшущих в руках фанатов цветных фонариков.
- Настало время объявить имена пятерых финалистов, которым суждено стать участниками новой группы. Тайна вот-вот откроется вам, – обратилась к зрителям Асаки, после того как юноши вернулись на сцену. – Знаменательный момент настал! Первый участник, которого мы с господином Сато назовем, набрал наибольшее количество голосов за прошедшие одиннадцать недель!.. - она вскрыла красный бархатный конверт, выдержала мучительную для зрителей паузу, и воскликнула: - Югэн! Зрители отдали ему миллион пятьсот семьдесят девять тысяч голосов.
Невероятно, больше полутора миллиона голосов! Химмэль закусил губу и сжал кулаки, столь сильное нервное напряжение он испытывал. Югэн получил желанное – первое место! Согласно правилам он, как и рассчитывал, теперь лидер группы.
Победитель голосования вышел вперед, с голливудской улыбкой на устах раскланялся и поднял вверх руки в триумфальном жесте. Зал сошел с ума от восторга, ликуя и выкрикивая его имя. Асаки пришлось дожидаться, пока зрители немного угомонятся и перестанут ее заглушать:
- Следующий участник, набравший несколько меньшее количество голосов, и оказавшийся на втором месте… Химмэру Нацуки! Он получил миллион пятьсот шестьдесят пять тысяч голосов.
Сероглазый парень разинул рот от удивления. Как он мог попасть на второе место? Он ведь приготовился оказаться в числе тех, кто проиграл. Разве у него были шансы попасть в пятерку финалистов после того как он пропал на десять дней? Химмэль выступил сегодня не надеясь на чудо, а намереваясь показать Югэну, что тому не удалось его сломать…
- Иди же, давай! – подбодрил его Тацу Мисора. – Ты это заслужил.
Стадион скандировал в едином порыве: «Нацуки! Нацуки!», знаменуя успех юноши и подталкивая вперед, к сонму победителей. Химмэль посмотрел на своих друзей, встречая теплые улыбки, затем покинул их ряды. Они с Югэном обменялись короткими взглядами, успев за миг сказать друг другу многое.
«Все равно ты позади меня, выскочка», - сверкнули глаза Югэна.
«Утешай себя этим и дальше», - красноречиво сощурился в ответ Химмэль.
- Третье место занял… Тиэми Касаги! Пятьсот сорок три тысячи голосов, - продолжила объявлять финалистов Кукико Асаки, отчаявшись дождаться спада всеобщего гвалта. Касаги, взвизгов от счастья, кинулся к Химмэлю и обнял его что есть силы, вызвав новый истерический приступ у публики. Ведущая, рискуя охрипнуть, закричала: – Четвертое место остается за… Исао Миурой! Пятьсот одна тысяча голосов.
- Я крут! Я мегакрут! – пританцовывая, Иса подлетел к финалистам и упал в объятия Химмэля и Касаги.
- И последний, пятый участник, это… Дайти Хига! Четыреста двадцать десять тысяч голосов, – Асаки толкнула кислого Хидэ Сато в бок, и они торжествующе зааплодировали участникам: - Поздравляем, заветная пятерка в сборе!
Потрясенный и красный как вареный рак парень присоединился к четырем счастливчикам, без конца отвешивая поклоны публике, что возвела его на пьедестал, сделав участником группы. Сверху на юношей пролился дождь из сверкающих в свете прожекторов блесток, похожих на падающие звезды.
Оставшиеся пятеро претендентов восприняли свое поражение каждый по-своему. Рэндзиро и Такахаси, не веря в свой провал, прослезились. Оониси тоже лил слезы, но без злости на тех, кто победил - лишь сожалея, что придется расстаться с приятелями. Сэн Орино стал похож на человека, приговоренного к смертной казни. Мисора позволил себе спокойную улыбку, желая друзьям удачи и процветания. Поклонившись напоследок зрителям, юноши покинули сцену, оставляя там свои нереализованные мечты.
- А теперь встречайте знаменитую американскую группу Mirror & Sky. Вместе с ними финалисты исполнят песню под названием «Be!», обретшую в Японии дважды бриллиантовый статус!
Юноши-победители поклонились американским суперзвездам, появившимся на сцене. Химмэль, несмотря на неудачное столкновение перед концертом, с восхищением наблюдал за Ингу Фагъедиром. Ведь он, еще ходя в среднюю школу, мечтал стать однажды таким же крутым и безбашенным как и солист Mirror & Sky! Химмэль знал все их песни наизусть, и особенно любил лиричную балладу «Мой дом» и пресловутую дерзкую «Будь!»
- Привет всем. Для меня честь выступать этим вечером перед вами, – заговорил Фагъедир на довольно внятном японском и стадион тут же взорвался приветственным воплем. Магическим движением руки, мужчина заставил их притихнуть, чтобы продолжить: - Перед выступлением я хочу рассказать вам историю обо мне и одной удивительной девушке, случившуюся почти семнадцать лет назад. Эта девушка – японка по происхождению, выросшая в очень приличной семье – приехала в Америку учиться в университете. Мы полюбили друг друга с первого взгляда… Мы ни о чем не хотели задумываться! Когда она забеременела, мы решили бежать с Восточного побережья - она боялась своего отца-тирана, который никогда не одобрил бы ни меня, ни ребенка-полукровку. И мы уехали в Калифорнию, где и родился наш сын. Нам не хватало денег, негде было жить, наше будущее выглядело более чем туманным, но… мы чувствовали себя по-настоящему счастливыми.
По залу пронесся вздох умиления, так тронул рассказ зрителей. Они жадно вслушивались в голос мужчины, ловя каждое его слово.
- А потом случилось нечто страшное. Однажды я уехал, чтобы раздобыть денег и оставил любимую с сыном одних. На железнодорожном переезде в мой автомобиль врезался пьяница сидевший за рулем грузовика. Я не успел ничего предпринять, как машину выбросило на железнодорожные пути прямо под колеса поезда. Помню лишь визг сминаемого железа и хруст собственных костей, а потом темнота… Очнулся я через месяц в больнице, врачи и не надеялись, что я выкарабкаюсь. Мой позвоночник был сломан в двух местах, мне ампутировали часть ноги, и объявили приговор – я никогда не смогу встать с постели. Почти три года я оставался полностью парализованным, однако как мог боролся с недугом. Мысли о любимой и сыне, брошенных на произвол судьбы, не давали мне покоя – я должен был встать на ноги и разыскать их! И я одолел болезнь. Едва у меня появилась возможность, я начал разыскивать их. Поиски оставались безуспешными… до сегодняшнего дня. Сегодня я нашел мою единственную! Вот она, - Ингу протянул руку женщине, вышедшей на сцену по его зову. Кёко подошла к нему, смущаясь как школьница, и прильнула к возлюбленному.
«Мама?» - успел подумать ошеломленный Химмэль, прежде чем Фагъедир повернулся к нему и сказал:
- А это мой сын.
На стадионе повисла звенящая тишина – почти шестьдесят тысяч зрителей потеряли дар речи. Ведущие и четверо финалистов забыли как дышать, сраженные новостью. Все камеры показывали лицо Химмэля, побледневшее до синевы, дожидаясь его реакции.
В комментаторской будке Сибил Гэсиро поперхнулась шампанским и прожгла сигарой дыру на своем платье за пять тысяч долларов. Хряснув кулаком по столу, она демонически расхохоталась:
- Черт возьми! Чутье меня не подвело, это не мальчишка, а золотое дно!
________________
К О Н Е Ц