8-9_________ 8 __________
- Эй, погоди-ка! Куда ты собрался? - прикрикнул на Химмэля отец.
- Мы с Югэном должны поработать над песней... - замерев на полпути к выходу из гостиной, стал оправдываться тот.
- Нет уж! Следующий час ты проведешь в нашем обществе. Мне наплевать, какие у тебя планы, возражения не принимаются! - безапелляционно заявил Ингу и, ухватив сына за шкирку, заставил сесть на диван. - А то, смотрите-ка, какая он занятая птица: заглянул к родителям на две минуты и уже собрался упорхнуть. Нет, кореш, так дело не пойдет!
- Но у нас каждая минута на счету, правда! - все же попытался воспротивиться юноша, но все зачатки бунта были подавлены властным взглядом отца. Пришлось остаться.
- Рури и Сакура передают тебе привет, - сказала Кёко, присаживаясь рядом. - Они справлялись о твоем здоровье.
- Как мило, - зевнул сын и за это пренебрежение получил легкий щелчок от матери: - За что? Я ведь сказал, что это мило!
- Они просили передать тебе просьбу.
"Я так и знал, что эти двое ни за что не побеспокоятся о моем здоровье просто так!" - подумал Химмэль с усмешкой.
- Они хотели бы прийти сюда в гости. Не скрытно от камер, а так, чтобы попасть в телеэфир. Но для этого нужно разрешение деда, а ты сам знаешь...
Женщина тяжело вздохнула и он без слов ее понял. Увы, они оба слишком хорошо знали характер Кисё Куроки.
- Но я-то чем могу помочь? - ответил сероглазый юноша с искренним удивлением.
- Он согласился отпустить их сюда, если ты повидаешься с ним.
- Что? Зачем еще?
- Я не знаю. Возможно, дед просто соскучился по тебе.
- Я уж скорее поверю в летающих коров! - рассмеялся Химмэль.
Из кухни вернулся Ингу Фагъедир с большой пластиковой тарелкой, до краев наполненной попкорном. Поставив ее на журнальный столик, он сел подле Кёко и сына, прихватив пульт от телевизора. На вопрос, что они будут смотреть, он ответил: вчерашний выпуск "Заводного мармелада".
- Давайте лучше боевик какой-нибудь, - скривился юноша. - Или я даже согласен на мелодраму.
- Вчера мама впервые побывала на телешоу, это ее дебют. Раз вчера ты не смог увидеть выпуск, то я посчитал своим долгом раздобыть запись, - злорадно проговорил Ингу, едва не задушив сына, когда обхватил его шею рукой. - Так что жуй попкорн и наслаждайся! И где твоя радостная улыбка?
Химмэль растянул губы в некоем подобии улыбки, больше напоминающей кровожадный волчий оскал.
- Так держать! - похвалил его отец и включил запись.
Смотреть шоу, предназначенное для девчачьей аудитории да еще и посвященное дню Святого Валентина, значило для Химмэля убить впустую целый час. А ведь мог потратить это время, обсуждая с Югэном музыку или стихи к песне! Но ничего не поделаешь, придется, подобно наказанному ученику в школе, отсидеть положенное вместе с родителями. Хорошо еще, что отец выгнал из гостиной телеоператоров и никто не стоит у них над душой с камерой наперевес! Захватив пригоршней солоноватый попкорн, он принялся жевать его, уныло следя за вступительным танцем пятерых участников группы "New Age".
- Они довольно приятные ребята, очень веселые, - высказалась Кёко, улыбаясь своим воспоминаниям о дне, проведенном в студии "Заводного мармелада". - Ты с кем-нибудь из них дружишь?
- Как сказать... - попытался уклониться сын от ответа.
- Они о тебе очень хорошо отзывались. Например, Коидзуми-сан заметил, что ты, участвуя как-то в их программе, произвел на всех них неизгладимое впечатление.
- А он рассказал, как? - мать отрицательно покачала головой в ответ. - Я во время съемок оскорбил одного из ведущих, Кея Ясумасу. Они это, конечно, в эфир не пустили.
- За что оскорбил? - поинтересовался Ингу, разглядывая на телеэкране идеально загримированный лик Ясумасы.
- Моя внешность не оставила его равнодушным и он вздумал показать это во время шоу.
- Да? Наверное, это наследственное. Он и с меня глаз не сводит, - со смешком проговорил отец. - Неудивительно, что он так зазывал на ту вечеринку.
- Вечеринку?
- Да, в эту субботу в особняке Сибил Гэсиро. Он не отстал, пока не уговорил Кёко прийти, а та уже в свою очередь не пообещала притащить меня. Что скажешь, стоящее мероприятие?
Химмэль припомнил вечеринку в особняке, попасть куда ему довелось еще в бытность курьером лавки "Табак для бонвиванов!" А потом в памяти всплыли откровения Исы о разнице между вечеринкой в особняке госпожи Гэсиро и вечеринкой в клубе. Без задней мысли он повторил услышанное когда-то от коллеги - и, только после того, как мать и отец одновременно впились в него встревоженными взглядами, сообразил, что сболтнул лишнего.
- А ты бывал уже на таких вечеринках в клубе? - спросил его Ингу вкрадчиво.
- Нет, просто парни между собой трепались об этом… - ругая на чем свет стоит свою неосмотрительность, принялся врать Химмэль.
- Выходит, она развращает несовершеннолетних! - шокированная Кёко прикрыла рот рукой.
- Мама, не говори чепухи! Ты не представляешь, что за личности встречаются среди этих "несовершеннолетних" - они в озабоченности фору любому взрослому дадут. И к тому же, Гэсиро никого не принуждает, если что и случается, то по доброй воле... Черт... - осознав, что еще сильнее запутался в объяснениях, юноша окончательно сконфузился. - Мы можем сделать вид, что вы этого не слышали? Давайте посмотрим все же шоу!
- Нет-нет, - Ингу погрозил ему пальцем. - Слишком уж ты осведомлен для того, кто ни разу не побывал на вышеупомянутых развлекательных мероприятиях. Лучше признайся сам, иначе мне придется выуживать информацию из тебя силой.
Химмэль сердито стукнул себя по лбу, сетуя на свою глупость - нарвался, дурак! Теперь отец и вправду от него не отвяжется, пока не добьется признания, а сопротивление давлению со стороны Ингу Фагъедира стоит недюжинного мастерства лжеца - чего у Химмэля итак дефицит. И кто его за язык тянул, а?! И что теперь?.. Зад болит после ночного свидания с Югэном. На душе хреново из-за того, что приходится избегать Касаги. Так еще и сейчас родители его приперли к стене!..
- Ну ладно, ладно! Хотите признания? - раздраженно проговорил он. - Я был там один раз. Всего один раз! Нас с парнями пригласили, мы захотели повеселиться немного и поехали. Я там пробыл недолго, а потом уехал с Касаги в общежитие и завалился спать. Вот и вся история!
- Прямо так и вся? - недоверчиво осведомился сероглазый мужчина, поигрывая кольцом на пальце.
- Со мной не случилось ничего страшного, это самое главное! Не нужно так трястись на до мной. У меня есть своя голова на плечах, - Химмэль, не выдержав, вскочил на ноги. - Все, мне нужно идти работать. Смотрите шоу сами.
- Сядь назад, - приказал Ингу негромко. - Завершим беседу и досмотрим шоу.
Химмэля передернуло от его интонаций - именно так с ним разговаривал Кисё Куроки во время его проживания в Симносеки. Тот же нетерпящий сопротивления тон! И, как ответная реакция, в нем всколыхнулась волна необузданного протеста, накрывшая его с головой в тот же миг.
- Не указывай мне, что я должен делать, - прошипел, заливаясь гневной бледностью, прошипел Химмэль. - Хочу - останусь, хочу - уйду. Ты мне не начальник!
- Химмэ, успокойся! - Кёко торопливо поднялась и предостерегающе сжала его руку. Женская интуиция пожарной сиреной сообщила ей о надвигающемся на их неокрепшую семью бедствии. Она уже как-то видела сына в бешенстве! Но тогда это было столкновение с Томео Нацуки, наговорившем ему гадостей, а сейчас он вспылил на родного отца. - Мы верим тебе. Верим, слышишь? Давай действительно забудем этот разговор.
- Почему ты отступаешь, Кёко? - Ингу, дабы не взирать на них снизу вверх, тоже встал с дивана. - Он наш сын и должен отчитываться перед нами.
- Да с какой стати должен? - пуще закипел юноша, не обращая внимания на умоляющие возгласы матери. - Я говорю вам "ничего страшного" или "все нормально" - и хватит.
- Ты не попутал часом кое-чего? Теперь мы - семья! Или тебе необходимо гордое одиночество?
Химмэль усмехнулся ему в лицо и с деланной легкостью ответил:
- Я шестнадцать лет был один. Считай это моей дурной привычкой, - аккуратно сняв ладонь матери со своей руки, он ушел из владений родителей в другую часть особняка.
В гостиной застыло вязкое, пасмурное молчание. Кёко отвернулась от Ингу, прошлась от одной стены к другой, не поднимая глаз на любимого человека. Тот, кусая губу, сел обратно и принялся растирать внезапно разболевшуюся ногу - там, где крепился протез.
- Я не собирался выражаться именно так, - пробормотал он. - Чертов японский язык, думаешь одно, а с языка сходит совсем иное!
- Дело не в языке! Я тебе предупреждала, не нужно на него наседать, на него и без того немало давили - уж я-то знаю моего отца! - Кёко принялась шарить на каминной полке в поисках сигарет. Там их не оказалось. Ингу достал свои сигареты и дал ей прикурить. Порывисто затянувшись табаком, она продолжила: - У вас ведь все так замечательно было в Штатах! Вы так ладили друг с другом...
- В Штатах я давал ему время привыкнуть ко мне. Но мы не просто какие-то приятели - мы семья отныне, вот что я хочу ему втолковать. Он должен понять!
Кёко не знала - рассердиться на Ингу за его упрямство или же заключить в нежные объятия. Победило в конце-концов второе. Задавив сигарету в пепельнице, она, опустившись ему на колени, обняла его так крепко как могла:
- Как будто я не знаю, что с тобой происходит, Ингу? Тебя не было с сыном шестнадцать лет и сейчас ты хочешь почувствовать себя отцом. Я тоже не видела, как растет наш сын, и, получив его обратно, хотела наверстать все упущенное! Мне хотелось заботиться о нем как о маленьком несмышленом ребенке, возиться с ним, сюсюкаться, баловать его... Но он уже вырос - и вырос без нашего с тобой участия. Ему не нужны сюсюканье и чрезмерная опека.
- Мальчишка напоминает меня самого в том же возрасте, - с печальной иронией констатировал мужчина, выслушав ее. - Я терпеть не мог круглосуточных истерик матери и нотаций отца. И сбежал в итоге от них... А сейчас я становлюсь похожим на своих предков! Мой собственный сын уже готов свалить от меня подальше!
Лицо Ингу исказилось от мышечной судороги - в моменты нервного напряжения ему не всегда удавалось проконтролировать реакцию своего организма, так до конца и не оправившегося от перенесенного паралича. Его приступ вынудил Кёко прослезиться, являясь вечным напоминанием случившейся шестнадцать лет назад трагедии и последовавшей за ней разлуки.
- Принеси мне мои таблетки, - попросил он, хватаясь за сигареты.
Ингу знал, никотин не поможет мышцам расслабиться, но, по крайней мере, позволит отвлечься. Кёко принесла таблетки и он залпом выпил сразу несколько штук. Это было лекарство, прописанное американским доктором, оно обладало расслабляющим действием - правда, все же недостаточным, чтобы полностью гасить приступы. Единственным верным средством оставалась марихуана - к которой он старался не прикасаться с тех пор, как обрел семью.
- Не волнуйся, сейчас мне станет легче, - постарался он успокоить Кёко.
Послышались шаги и в гостиную вошел Химмэль. Он, убежав к себе в комнату, спустя несколько минут осознал, что впервые поссорился с отцом. Взял и нахамил, будто на его месте стоял Кисё Куроки! И все из-за неурядиц в собственной жизни, а не из-за какой-нибудь реальной вины Ингу. Отец всего лишь беспокоился о его благополучии, а он огрызнулся на него как на врага...
"Все-таки я придурок! - сказал сам себе юноша. - Когда я научусь сдерживать кипящее внутри дерьмо?"
Раздраженный на себя и смущенный, он вернулся к родителям. Узнав о случившемся приступе судорог, юноша еще больше проникся самобичеванием – вместо того чтобы пошевелить мозгами и не срывать злости на родных, он расстроил отца!
- Простите меня, - выдавил из себя Химмэль, поклонившись Ингу и Кёко.
- Проехали уже, чувак, - отец улыбнулся ему, несмотря на то, что судороги еще не сошли на нет. – Падай на диван, досмотрим шоу.
На телеэкране вновь задвигалась картинка. Ингу и Кёко сидели на студийном диванчике, соприкасаясь плечами – словно юные влюбленные – и при этом совсем не выглядели нелепо, напротив, производили очаровательное впечатление. Высокий, широкоплечий блондин Ингу и изящная темноволосая Кёко - контрастируя и, вместе с тем, дополняя друг друга - они притягивали к себе заинтригованные взгляды. Химмэль с удивлением отметил, что Кёко весьма фотогенична, камера любит ее: не полнит фигуру, не превращает кожу в пергамент, передает в полной мере живость глаз и блеск волос.
- Из тебя вышла бы отличная артистка, - отвесил он комплимент матери.
- Да ну тебя! Скажешь тоже, – та, порозовев от удовольствия, толкнула его в бок.
Тем временем, ведущие приступили к неотъемлемой части программы - вопросам. Кёко даже на самые официозные из них отвечала с долей застенчивости и скрытности, присущей в той или иной степени всем японцам. Ингу же держался предельно откровенно, не избегая даже самых провокационных вопросов, вроде этого:
"В какое время года вы предпочли бы пожениться?"
"Летом, в праздник Танабата", - не моргнув глазом, сказал сероглазый мужчина. И это при том, что Кёко еще замужем за другим мужчиной! Словом, Ингу Фагъедир в репертуаре.
- Почему именно в Танабата?* - отвлекшись от телевизора, полюбопытствовал Химмэль у отца.
- Романтичный праздник, посвященный долгожданной встрече двух возлюбленных. Что может быть лучше для эпатажной свадьбы? - ответил Ингу, бросая в рот еще несколько таблеток. - Я решил, что после венчания мы на открытой карете, запряженной арабским скакунами, проедемся по Гиндзе**.
- По Гиндзе? Во сколько тебе это обойдется?
- Какая разница? Зачем миллионы, если их не тратить? Наша с Кёко свадьба будет главным событием в Японии, даю слово, - Ингу, превозмогая дискомфорт, вновь улыбнулся.
- Ты же знаешь, мне хватило бы и скромной церкви на окраине города, - мягко возразила Кёко. - Мне нужен ты, а не этот пафос.
- И все равно, я устрою самую шикарную свадьбу в стране! Пусть все увидят, как я люблю тебя, - мужчина потянулся к своей возлюбленной и сорвал с ее губ поцелуй.
- Я, между прочим, все еще здесь! Может, мне выйти? - вид целующихся родителей заставил Химмэля почувствовать себя лишним. Это было что-то сугубо личное, интимное, не предназначающееся для его глаз. Это как со всей дури распахнуть дверь в туалет и обнаружить на унитазе почтенную бабушку, между делом листающую рекламную брошюрку - хочется ослепнуть и провалиться сквозь землю.
- Да ладно! Можешь привести девчонку и целоваться с ней сколько влезет прямо здесь, мы с Кёко и слова тебе не скажем, - хмыкнул Ингу.
- Ингу! - воскликнула Кёко, пораженная его свободными взглядами.
- А что? Пусть лучше тискает подружек здесь, чем ошивается по сомнительным вечеринкам.
Подобное предложение вызвало у парня закономерный рвотный рефлекс. Лизаться с кем-то перед родителями? Это даже хуже, чем бабка на унитазе! Можно сразу окрестить себя импотентом, ибо после этого у Химмэля на всю жизнь останется моральная травма.
- Привести сюда девчонку? Да я женюсь - тебе скажу только спустя несколько лет, не иначе, - парировал он.
Так, периодически отвлекаясь на дискуссии, они потратили на просмотр программы два с половиной часа. Стрелки на часах показывали почти одиннадцать вечера, когда Химмэль, пожелав родителям спокойной ночи, засобирался к себе.
- Ты подумаешь над просьбой девочек? - спросила его на прощание мать.
- Над чем? Ах, да... - сын не сразу вспомнил о просьбе. Почесав макушку, он пренебрежительно повел плечами: - Хорошо.
- То есть?
- Я схожу на свидание с дедом, раз он так этого хочет. Только ему придется подстраиваться под мое расписание, пусть зарубит себе на носу.
В музыкальной комнате Югэна уже не было - да и поздновато сейчас для музицирования. В гостиной никого из ребят не оказалось, все разбежались по своим комнатам - вчера уволили Кавагути и сегодня некому пинками загонять участников в гостиную для позирования перед телекамерами.
"Кого Гэсиро назначит на место Кавагути? - мимоходом подумал сероглазый юноша. - Тот, хоть и был полным козлом, но работал на износ - каждый день без выходных проводил на съемочной площадке. Кто сможет работать в таком же темпе - при этом не загнуться и не съехать с катушек из-за всего, что творится за кулисами шоу? Честное слово, интересно!.."
Он отпер свою дверь, размышляя уже над предстоящим ночным визитом к Югэну. Тот изъявил желание заниматься с ним сексом каждую ночь, так что у Химмэля нет никаких надежд выспаться. Но самое печальное - его задница. Как не приятна физическая близость с Югэном в целом, анальный секс все же не та вещь, которую бы Химмэль захотел опробовать дважды.
- Вот ты и пришел.
Химмэль едва не вздрогнул от неожиданности. На кресле сидел Тиэми Касаги - напряженная поза выдавала его волнение, под глазами у него наметились тени, а лоб прошила морщинка. Сейчас он казался старше своего возраста, походя на взрослого мужчину с грузом прожитых лет. От него не ускользнула растерянность хозяина апартаментов:
- Прости, что без приглашения. Я воспользовался ключом, который купил у техников.
Тот с тоской перевел дыхание - нервотрепка на сегодня не завершена! Он многое бы отдал ради возможности избежать неприятного разговора с Касаги! Вчерашний вечер и сегодняшний день Химмэль сторонился его, они и двух слов друг другу не сказали. Да и что тут можно сказать? Черт теперь разберет, как к нему относится Тиэми - и как он сам должен его отныне воспринимать. Скрыв свою растерянность, Химмэль заговорил обычным тоном:
- Похоже, эти ребята неплохо зарабатывают на взятках! Кому они в следующий раз продадут ключ от моей двери?
- Я воспользовался им во второй и в последний раз. Вот он, не волнуйся, - Тиэми выложил пластиковую карту на столик. - Я купил его ради сюрприза, который хотел тебе сделать…
Химмэль, застыв у двери как вкопанный, не нашел в себе сил хоть что-нибудь сказать, ему было больно смотреть на Касаги.
- Спасибо за помощь вчера, - после паузы, продолжил тот, его голос зазвучал надтреснуто. - На фотосессии я по-идиотски сорвался, и, не вмешайся ты, меня бы выкинули из группы и моей карьере наступил конец. Я пришел поблагодарить тебя... И попросить прощения за свое поведение и за... за сюрприз...
- Ты не должен просить прощения! Это я должен извиняться, я виноват. Ты прости меня за перчатку, - отрицательно покачал головой Химмэль. Кусая губу он, давясь стыдом, заставил себя признаться: - Я решил, что Югэн ее мне прислал и вернул ему, ну а он... Он не упустил случая воспользоваться моей ошибкой.
- Почему ты так решил? - прошептал собеседник, хотя догадывался, каков будет ответ.
- Мы с ним... вроде как встречались одно время. Потом, после его попытки избить Мисору, мы расстались. И я знал, что у него есть ключ от моей комнаты, вот и подумал на него...
Тиэми опустил голову так низко, что Химмэль не смог разобрать выражения его лица.
- Все думали, вы друг друга терпеть не можете.
- Мы договорились вести себя на публике как обычно, вот и все, - юноше чудилось, будто он оправдывается за свою связь с Югэном, а, может, так оно и было на самом деле. В любом случае, ему с каждой секундой их разговор становился все больше и больше неприятен.
- Я собирался признаться тебе в день святого Валентина, но не знал, как ты отреагируешь, - проговорил Касаги глухо. - Боялся, ты меня засмеешь или станешь считать больным на голову, ведь мы оба парни... Теперь, по крайней мере, мне известно, что ты совсем не против отношений с парнями.
- Я не путаюсь с парнями, если ты об этом.
- Но с Югэном ты встречался!
В голосе парня явственно проступил гнев, подействовавший на Химмэля как пощечина.
- Скажем так, на Югэна у меня вставал, - резко произнес тот, сверкнув глазами.
- А на меня у тебя встает? - быстро вскинув голову, не менее прямолинейно спросил незваный гость, чем вызвал у него шоковое состояние. Химмэль просто хлопал ресницами и молчал как рыба, взирая на Касаги дымчато-серым потерянным взором. - Скажи мне, Химмэ! Я тебе нравлюсь в этом смысле?
- Никогда не думал об этом, - выдавил парень с трудом. - Мы ведь друзья, Касаги...
- Не хочу я быть просто другом! Я хочу встречаться с тобой, - отрезал Тиэми с мрачной непоколебимостью. - Я ХОЧУ ТЕБЯ.
- Прекрати...
- Я хочу тебя с тех пор, как ты поцеловал меня на спор! Мне потребовалось время, чтобы убедиться - я не смогу излечиться от этих чувств. И молчать я тоже устал!
- Заткнись! - взорвался Химмэль, оглушенный потоком признаний. - Касаги, прекрати это, прошу тебя!
Тиэми перестал говорить – и вместо этого, подскочив к нему, припер своим телом к стене. Он, сжав шею сероглазого юноши, силой поцеловал его, примыкая к губам с вампирской жаждой, как бы стремясь испить его до дна. Химмэль толкнул его в грудь - но тот и на миллиметр от него не отодвинулся, ловко используя свои борцовские навыки. Касаги то хватал его за шею или затылок, то за руки или талию и никак не желал отрываться от губ юноши. Они боролись, будучи тесно прижатыми друг к другу, издавая невнятные звуки, прерывисто дыша - Химмэль и не предполагал, что может оказаться столь беспомощным рядом с ним!
- Ты охренел совсем!.. - высвободив, наконец, свои губы, зарычал он. - Я же сказал, что ты для меня друг!
- Ты не хочешь давать мне ложную надежду, да? Потому что это нехорошо? - выдохнул ему в рот Касаги, все еще оставаясь в опасной близости. - Ну и ладно, не давай мне такой надежды. Я сам возьму то, что мне необходимо!
_______________________
* Танабата - традиционный японский праздник, отмечается ежегодно 7 июля
** Гиндза – культурная и торговая достопримечательность Токио, главная улица столицы.
_________________________
_________ 9 _______
- Я сам возьму то, что мне необходимо!..
Сколь не был ошарашен Химмэль предыдущими словами Касаги - их полностью затмила собой последняя фраза.
Что, что Тиэми собирается сделать? Он не ослышался?..
Разве можно такого ожидать от всегда доброжелательного парня, с которым, как Химмэль считал до недавнего времени, его связывала крепкая дружба? Может, кто-то из них сошел ума или весь мир вдруг перевернулся с ног на голову?..
Впрочем, долго ломать себе голову над этой дилеммой сероглазый юноша не стал. Быстрое и точное движение коленом - и Касаги, издав короткий полустон-полувозглас, отпрянул от него. Согнувшись пополам, он прижал руки к промежности, а затем и вовсе упал на колени, кривясь от боли. Химмэль не пожалел для атаки силы, врезав ему причинному месту - в очередной раз убедившись в действенности ударов ниже пояса. Как бы хорошо Касаги не владел борцовским искусством, против подлых приемов, позаимствованных из портовых забегаловок Симоносеки, ему ни за что не выстоять.
- Ага, раскатал губу! Единственное, что ты возьмешь у меня силой - это мой удар тебе по яйцам, - сердито усмехнулся Химмэль. - Если попробуешь еще раз зажать меня вот так, то попрощаешься со своими причиндалами навсегда!
- Я не... Черт, больно! - пробормотал Касаги, корчась на полу. - Ты меня не понял... Я не собирался принуждать, клянусь.
- Да неужели? А мне показалось иначе!
- Я хотел сказать, что ты можешь и не давать мне надежду, но я все равно постараюсь завоевать твою любовь. Не важно, сколько мне понадобится приложить усилий, сколько мне придется ждать от тебя взаимности - я не отступлю. Я буду бороться за тебя, ничто не сможет меня остановить! И однажды ты ответишь на мою любовь, я уверен! Я добьюсь этого сам, не выпрашивая у тебя ложную надежду...
Химмэль сжал голову руками, ощущая безнадежное уныние, однако предпринял новую попытку образумить парня:
- Касаги, брось нести бред! Ты еще найдешь себе приличную девушку, влюбишься и поймешь, как сейчас лажанулся. Я тебе нравлюсь? Ладно, черт с ним, переживем как-нибудь и потом еще посмеемся. А сейчас, пожалуйста, оставь все эти разговоры про любовь!
- Но я люблю тебя! - упрямо воскликнул Тиэми, с трудом вставая с пола.
- Да с чего такая уверенность? Это просто желание потрахаться, оно пройдет со временем.
- Не пройдет! Я хочу тебя очень, но, кроме секса, у меня есть и другие желания. Например, я хочу все время быть с тобой, разделять с тобой каждую минуту жизни. Хочу видеть твое лицо каждый день и неважно, веселое оно или хмурое. Хочу поддерживать тебя во всех твоих начинаниях, помогать превращать планы и мечты в реальность. Хочу заботиться о тебе, оберегать от всех опасностей и невзгод... По-твоему, это все просто от потребности потрахаться с тобой? Я люблю тебя, Химмэ! Люблю!..
Химмэль едва мог слушать его признания - хотелось либо заткнуть кулаком поток страстных слов, либо убежать из комнаты. Будь на месте Касаги кто-то другой, он не стал бы церемониться и просто послал его к такой-то матери, дав пинка под зад для острастки. Но Тиэми...
Что может быть хуже влюбившегося в тебя друга? Друга, доказавшего свою преданность не на словах, а на деле - друга, ради которого он сам готов совершить дерзкий поступок, если понадобится? Тиэми как будто положил у его ног невиданные сокровища, принеся их в дар ему, но Химмэлю не нужны эти богатства, он не нуждается в них, не испытывает потребности обладать ими! Господи, почему все так по-дурацки сложилось в их отношениях? Отчего именно Касаги влюбился в него?
И как теперь быть? Он мог бы, из жалости, дать тому призрачную надежду - как тем парням из Симоносеки... Но одно дело они, совсем другое - Тиэми. Нельзя так поступать с тем, кого считаешь другом, подобный обман хуже любого другого! Если их дружбе суждено прекратиться - пусть она прекратится сейчас, пока он еще может контролировать ситуацию.
- Или ты прекратишь повторять "люблю" или я выкину тебя из комнаты и больше не стану с тобой общаться! - пригрозил он. - Я серьезно, Касаги.
Угроза подействовала - тот, встретив его непреклонный взгляд, сник. Доковыляв до дивана, он осторожно присел на него, продолжая морщиться от боли. Несколько минут в апартаментах висела глубокая тишина.
- А что у тебя с Югэном теперь? - поинтересовался Касаги позже. - Вас по-прежнему что-то связывает?
- Мы работаем вместе, - стараясь не залиться румянцем, соврал Химмэль.
Касаги негромко хмыкнул в ответ, выражая сомнение на данный счет.
- Ты думал, что это он прислал тебе перчатку... Значит, он пытается с тобой помириться? - парень не задавал вопрос, а озвучивал свои мысли. - И оставил он меня в группе, потому что рассчитывает на твою благосклонность. К тому же у него есть ключ от твоей комнаты...
- Благодаря продажным штатным техникам! - возразил Химмэль, после чего разозлился: снова Касаги вынуждает его оправдываться! До чего ненавистное ощущение! Он, однако, сдержал всколыхнувшиеся в нем отрицательные эмоции: - Хватит говорить о Югэне. Давай разберемся между собой. Мы можем остаться друзьями - и все будет как прежде.
Гость в ответ повторно со скептицизмом хмыкнул, уставившись в сторону.
- Я хочу дружить с тобой по-прежнему, - прибавил сероглазый юноша. - Ты мой лучший друг.
- Ты говоришь так, чтобы утешить меня.
- Вовсе нет! У меня никогда прежде не было настолько близких друзей, скорее только приятели и знакомые. Они не понимали меня, да и я никого к себе не подпускал... Большую часть жизни мне твердили: "выродок", "ничтожество", "ничего достойного из тебя не выйдет", - Химмэль проглотил ком в горле, вернувшись в воспоминаниях к годам, проведенным в доме деда. - Мне так часто это повторяли, что я и сам начал верить этому. Я ненавидел сам себя и боялся - вдруг, если мои друзья узнают меня поближе, то возненавидят тоже?.. Поэтому я никогда никому не мог первым предложить дружбу. А ты... Ты просто подошел ко мне и стал моим другом... - он слабо улыбнулся, припоминая первое появление Касаги с фото Мэрилин Монро в руках, а затем, как тот явился навестить его в лазарете "Школы тренировки молодежи". - Мне понравилась твоя искренность, твоя естественность. Ты всегда был тем, кто ты есть на самом деле - со всеми твоими прибабахами. И рядом с тобой мне становилось не страшно за свои собственные прибабахи, я начинал ненавидеть себя куда меньше... Если б ты знал, насколько мне дорога наша дружба - и как мне не хочется лишаться ее!
По щекам Касаги покатились соленые слезы, рассказ Химмэля рвал ему сердце на части. Он не мог допустить и мысли о том, чтобы отказаться от своих чувств в отношении него - он любил и вожделел, он мечтал о взаимности! И, в то же время, осознав, сколь много значит для Химмэля их дружба, Тиэми пришел в отчаяние - он не мог отмахнуться от его слов, закрыть на них глаза, оставить в стороне! Тот отказался от его любви, вызвав в душе мучительную боль - но признался, что нуждается в его дружбе... И как ему быть? Голова кружилась вслед сумасшедшей круговерти чувств, грозящей разметать в ошметки его разум, а лихорадочное сердцебиение с грохотом отдавалось в ушах.
- Что скажешь, Тиэми? - Химмэль сделал к нему несколько шагов и остановился на полпути. - Будешь моим другом?
В груди Касаги появилась жгучая потребность издать бешеный вопль: "Нет! Я люблю тебя! И я хочу твоей любви! Любви!" - тот не позволил ему прорваться наружу, с жестокостью задавив в самом зачатке. Он смахнул слезы и, стремительно приблизившись к Химмэлю, заключил его в целомудренные дружеские объятия.
- Буду, - прошептал Тиэми порывисто.
В этот миг он плевать хотел на свои страдания, на свои надежды, желания. Единственно важной сейчас была потребность дать Химмэлю то, в чем тот нуждался - в его дружбе. Скажи ему Химмэль: "Угони самолет, ограбь банк, убей человека" - он бы, не задумываясь, бросился исполнять его волю.
- Спасибо тебе, - тоже прошептал сероглазый юноша, осторожно обнимая Касаги в ответ.
Тот с превеликим трудом перевел сбившееся дыхание и постарался как можно насмешливее произнести:
- Поверить не могу, что за беседу по душам мне пришлось заплатить отбитыми яйцами! И где ты научился таким грязным приемам?
- Прости, тебе не следовало выражаться так двусмысленно! - рассмеялся Химмэль. - При случае я устрою тебе экскурсию в прибрежные забегаловки Симоносеки. Кикбоксинг покажется тебе детской забавой, обещаю.
- Ловлю на слове, - теперь они оба улыбались, все еще сжимая друг друга в объятиях.
Дверь в комнату распахнулась и в комнату вошел Югэн. В одной руке он сжимал пластиковый ключ, а в другой - свернутые в рулон нотные листы и карандаш. Визитер замер на пороге, уставившись на открывшуюся ему сцену.
- Я тебе говорил, не смей пользоваться ключом! - сердито воскликнул Химмэль, поспешно отступая от Касаги. - Какого хрена ты приперся?
- Ты сегодня не пришел в музыкальную комнату, а я накидал несколько вариантов проигрыша, - сообщил парень спокойно. - Решил не ждать до завтра и показать сейчас.
Хозяин комнаты не стал скрывать раздраженной гримасы - ну, конечно, это все объясняет. Тот факт, что этой ночью он в любом случае пришел бы к Югэну, здесь не учитывается! Наглецу приспичило прийти без спроса - и он пришел! А тут Касаги... Не дай бог, Югэн сочтет увиденное новым поводом для травли.
- Спокойной ночи, Тиэми, - Химмэль сжал руку друга, явственно намекая: ему следует уйти.
Кровь отлила от лица Касаги - неужели тот хочет на ночь глядя остаться с новоявленным гостем наедине? Да, Югэн появился вроде бы под благовидным предлогом, однако он с интимной самоуверенностью воспользовался ключом! А Химмэль, пусть и выглядит рассерженным, вовсе не собирается его прогонять...
- До завтра, Химмэ, - кивнул ему на прощание Тиэми Касаги и направился к выходу.
Югэн изволил царственно обратить на него свой взор, когда он проходил мимо. Немигающие глаза юноши, несмотря на его внешнюю невозмутимость, окатили Касаги ледяной волной затаенной ярости. Впрочем, тот не остался в долгу, на доли секунды встретившись с ним взглядом полным презрения. Борясь с удушающим порывом отправить Югэна в нокаут в очередной раз, Тиэми вышел.
Дверь тут же захлопнулась.
- И как же объяснишь это? - шипел как змея Югэн. Он толкнул Химмэля на диван, забрался на него верхом и едва ли не душил.
- Я не обязан распинаться перед тобой, - тоже шипящим шепотом парировал тот.
- Ты не понял, Химера? Я тут диктую условия! Не станешь подчиняться - я избавлюсь от Касаги. У меня всегда наготове есть парочка трюков, которые можно использовать против врагов. Так что не брыкайся!
- Говнюк ты ебаный, - выдохнул юноша, против воли приходя в возбуждение.
Он сам не понимал, почему так реагирует, ведь Югэн - бессовестный шантажист - и все происходящее между ними обязано вызывать в нем только отторжение. Вопреки всему, Химмэля возбуждала злобная напористость Югэна, его собственническая агрессия, нарочитая грубость прикосновений, а одно соприкосновение бедер вызывало приток крови к члену.
- Зачем приходил Касаги? - допрос с пристрастием продолжался.
- Поговорить о том, какая погода нынче хорошая, вот зачем!
Югэн издал короткий рык и сдавил ему шею - не с фатальным усилием, а скорее ради демонстрации темперамента. Он не скрывал своей ревности сейчас. Химмэль мог сбросить его с себя в любой момент и, вдобавок, отвесить приличную затрещину, но ему до безумия нравилось дразнить его и наблюдать за ледяным пламенем во взгляде Югэна, чувствовать его тело, дрожащее от ярости и желания.
- Увижу Касаги еще раз в твоей комнате, ему несдобровать, - пообещал Югэн.
- Значит, ты можешь вести себя как шлюха, а я не могу пригласить друга к себе?
- Только не в том случае, когда твой «друг» хочет залезть к тебе в штаны!
- А разве содержимое моих штанов принадлежит одному тебе? - ядовито перебил его сероглазый юноша. - Что-то я не помню такого пункта в нашем договоре!
- Может, еще пригласим юристов, запротоколируем все? Я не хочу видеть здесь Касаги и точка! - он накрыл рот Химмэля страстным поцелуем, и сделал несколько круговых движений бедрами, трясь своей эрекцией о него. Вырвав у любовника стон сильнейшего желания, Югэн, довольный, оторвался от него и чинно пересел в кресло, взяв в руки ноты. - Ладно, повеселимся позже. Сейчас надо обсудить варианты проигрыша - это очень важно.
- Что? - до Химмэля не сразу дошло сказанное им. В паху горит адским пламенем возбуждение, джинсах вставшему члену не хватало места, он уже приготовился получить удовольствие, а этот ублюдок говорит о нотах?!
- Я говорю - проигрыш! У меня три варианта, два - нормальных, третий так себе, однако я и его решил пока не отсеивать.
"Сволота!" - подумал Химмэль убито.