12-13 ________ 12 ________
В следующее воскресной утро Химмэль проснулся от чего-то теплого и влажного, ткнувшегося ему в щеку. Он, еще не разлепив веки, невнятно заворчал, требуя, чтобы его оставили в покое - в ответ таинственный гость обдал его лицо горячим дыханием и хрюкнул. Юноша поморщился и открыл, наконец, глаза - рядом с ним обнаружился Зунг, с любопытством обнюхивающий его.
- Хватит дрыхнуть, Химера! - Югэн радостно шлепнулся на кровать.
- Я говорил тебе не сметь пользоваться ключом, придурок! - простонал Химмэль, рукой отодвигая от себя мокрый свиной пятачок. - И зачем ты притащил сюда своего хряка?
- Из-за собаки твоего отца, Зунг вот уже больше месяца безвылазно сидит в комнате и скучает. Я решил его сегодня сводить к тебе в гости, - ответил Югэн, пропустив мимо ушей первое замечание.
- А чего ты за него боишься? Попробуй их познакомить. Ты же ладишь с Потрахуном, если что прикрикнешь на него и он успокоится...
- Ты думаешь, я за Зунга боюсь? Нет, я боюсь, как бы он не навалял люлей Потрахуну - иначе как я потом объясню Фагъедиру безвременную кончину его псины?
Химмэль невольно усмехнулся. Он широко зевнул, бросил взгляд на часы - те показывали час дня - и повернулся на бок, в сторону борзого визитера. Югэн, валяясь на другой стороне широкой кровати, лучезарно ему улыбнулся, подперев щеку ладонью. На нем были мягкие джинсы и черная футболка, волосы без укладки выглядели слегка встрепанными. Яркое весеннее солнце, пробивающееся через открытые жалюзи, высвечивало кожу на его лице - и можно рассмотреть все родинки на ровной коже. Их нечастная россыпь придавала ему особое очарование. Сегодня он - "Югэн домашний, не мажорный".
Удивительно, как им уютно вдовоем! Тело Химмэля еще не сбросило с себя мягкую негу сна и так приятно понежится под одеялом! Небо за окном синее-синее, без единого облака - сапфировый купол над пробуждающейся после зимы природой. Вот уж конец марта, скоро зацветет сакура, на деревьях проклевываются листья, позеленели лужайки, а море - утратив свинцово-серый оттенок - приобрело теплые оттенки, прекратив дышать на землю потоками холодных ветров. В комнате висит тишина, Югэн молчит, разве что Зунг копошится в перине, пытаясь разрыть ее копытом.
Химмэлю нравилось чувствовать свою и его расслабленность: им никуда не нужно вскакивать ни свет ни заря, спешить на съемки и в студию звукозаписи, торчать в пробках, торопиться вернуться в особняк, чтобы заняться работой над песней. Сегодня воскресение, они оба спали дольше, чем три часа в сутки, и впереди у них выходной день... Хм, а почему Югэн в это воскресение остался в особняке? Раньше он с утра покидал общежитие, исчезая в неизвестном направлении.
- Так зачем пришел? - спросил Химмэль.
- Завтра знаменательный день - мы представим нашу песню Сибил Гэсиро. Поэтому сегодня нам нужно как следует прорепетировать.
- И ради такого случая ты решил не ехать на блядки, как в прошлые выходные?
Югэн ничуть не оскорбился грубости, напротив, она его развеселила:
- А что в этом тебя больше бесит, Химера: что я не репетировал с тобой или что я трахался с кем-то, кроме тебя?
Тот состроил обманчиво равнодушную мину и отвел взгляд в сторону. Но лишь ради того, чтобы одним внезапным рывком очутиться подле Югэна, при этом спихнув возмущенно хрюкнувшего Зунга с постели на пол. Навалившись сверху на юношу, Химмэль, зло хмурясь, схватил подушку и угрожающе переспросил:
- Так значит, трахался?
- Трахался, - с удовольствием подтвердил Югэн, не делая попыток стряхнуть его с себя. - Но не переживай, я совсем ее не люблю.
- Кого?
- Одну дамочку, которой далеко за тридцать. Она обожает красивых мальчиков и мне это на руку...
Химмэль зарычал и набросил подушку тому на лицо, вдавливая ему в лицо. Любовник же не воспринял его действия всерьез, глухо хохоча и не слишком активно пытаясь отбиться. Югэн ерзал под ним, трясь своими чреслами об него, потом откровенным жестом с силой сжал его зад. Оба они уже пришли в сильнейшее возбуждение, ощущая друг друга сквозь ткань одежды. Химмэль, грязно выругавшись, отбросил подушку в сторону, его руки мелко тряслись, зрачки глаз расширились от шквала чувств.
Югэн приподнялся и начал жадно целовать его, обвивая руками талию, стремясь прижаться как можно теснее к любовнику. Химмэль, прерывисто дыша, поддался и позволил перевернуть себя на спину, отдаваясь сладостным импульсам, передающимся от него. Однако тело дрожало не только от желания, его сотрясала дикая ярость, вызванная признанием Югэна.
Сукин сын!
Если б только Югэн знал, до чего ему хотелось как следует надавить на чертову подушку! Просто взять и наказать потаскуху, не думая о последствиях! Безумный порыв почти полностью захватил его, ударив в мозг дозой адреналина и чуть не заглушив рассудок.
Как тот может столь спокойно рассказывать о своих интрижках? Ему и в голову не приходит хотя бы попытаться соврать ради их хлипких отношений! Сначала Югэн предает его, после чего принимается вешаться на шею, убеждая в своей неземной любви. Добившись от Химмэля согласия вновь встречаться, он не изменил образа жизни, по-прежнему оставшись той еще шлюхой. Чего Югэн ждет от него? Что он будет смиренно сносить его провокационное поведение?
"Убью! - колотилась в пылающей голове мысль. - Ты должен встречаться либо ТОЛЬКО со мной, либо..."
Югэн оторвался от него и, сев на постели, снял с себя футболку, выбрался из джинсов. Химмэль взирал на него хмуро, не спеша стянуть с себя домашние шорты - тогда любовник, вцепившись в мягкую ткань, потянул их на себя, освобождая его от одежды. После этого Югэн лег рядом, снова целуя его в губы, очерчивая их контур языком, проникая вглубь его рта и касаясь языка. Химмэль прикусил его язык, демонстрируя свое недовольство - тот в ответ сжал его возбужденный член.
Сероглазый парень застонал, когда рука любовника начала устремляться то вверх, то вниз по налившемуся кровью органу. Протянув руку, он тоже принялся ласкать Югэна в такт ему. Постепенно ритм нарастал, ускорялся. Их кожа стала влажной от пота, волосы перемешались, они дышали часто и рвано, соприкасаясь горячими губами и выпивая воздух друг у друга изо рта. Быстрее, быстрее, еще быстрее... Их пальцы двигались с липким звуком, дополняющим их стоны, пока они не достигли разрядки. Вздрагивая от пережитого оргазма, Химмэль прижался к Югэну, думая о том, что за прошедшие пять недель эта их первая близость. Не хилый перерывчик!
- Приходи сегодня ночью ко мне, - прочитав его мысли, шепнул любовник. - Наверстаем упущенное...
- С чего ты взял, что мне хочется наверстывать? - тут же принял оборонительную позицию Химмэль, не желая признавать, насколько ему хочется секса. И, вспоминая все дурное, связанное с ним, прибавил: - Ты свинья.
- Нет, это Зунг свинья. А я просто сволота, - рассмеялся Югэн легкомысленно. - Почему ты упрямишься? Хочешь, чтобы я начал шантажировать, а не приглашать? Ну?
- Уж лучше шантаж, - ответил Химмэль, замешкавшись на секунду.
- Ах, ну да... Так, по крайней мере, у тебя остается возможность сказать: "Я этого не хочу, он меня заставил!"
Щеки сероглазого юноши вспыхнули от его слов, он отодвинулся от любовника и стал разыскивать на кровати свои шорты. Югэн вздохнул тяжело, затем подался вперед и обнял Химмэля, прижавшись щекой к его затылку. Тот, взволнованный, замер, не зная, что предпринять - оттолкнуть или позволить себе насладиться объятиями? Впрочем, разве у него есть право воспользоваться этим "или"?
- Ты, наверное, никогда меня не простишь. Я дерьмово поступил в отношении тебя, а ты не из тех, кто легко отпускает грехи, - негромко заговорил Югэн, не отрываясь от него. - Если бы только все сложилось иначе...
- Все сложилось бы иначе, не будь ты первостатейным мудаком, - процедил сквозь зубы парень, ненавидя себя за слабость, за слезы, которые невольно подступили к глазам.
- Мне жаль, что мы не встретились в другом месте и в другое время. Время... когда я мог быть кем-то другим... Сейчас слишком поздно что-то менять, для меня нет пути назад. Можешь ненавидеть меня, но ты должен знать: рядом с тобой мне всегда хочется стать тем, другим... Я люблю тебя...
Химмэль не смог совладать с собой - горькая слеза скатилась по его щеке. Одна-единственная слеза, однако она впитала в себя всю его боль, гнев, его мучительную тягу к Югэну, душевные метания. Она выражала собою всю безысходность его страсти, где сексуальное удовольствие становилось сладкой конфетой, которой он заедал убийственный яд их отношений. Сколько он еще сможет вот так травить самого себя?..
- Я же сказал: выбью зубы, если вздумаешь сказать это снова! - рявкнул Химмэль, отталкивая Югэна. Он незаметно смахнул слезу и, приняв самый разгневанный вид, обернулся к нему: - Тебе жить надоело, говнюк?!
- Ладно, ладно, не заводись, - тут же пошел на попятный тот, на всякий случай отодвигаясь подальше. - Не надо бить, вдруг синяк появится, а завтра у нас важный день.
В дверь постучались.
Химмэль, поспешно натягивая на себя шорты, зашипел на Югэна: "Чего копаешься? Оденься!" На животе виднелись брызги спермы, он вытер их простыней, разыскал майку и залез в нее. Югэн тем временем не торопясь вдевал ноги в джинсы, совершенно никуда не торопясь. Отвесив матерное слово в его адрес, Химмэль подскочил к нему и стал помогать одеваться, будто он был большим неповоротливым ребенком. Стук повторился, уже более настойчиво.
- Спрячься! - приказал сероглазый юноша.
- Сдурел? Не буду я прятаться, - возмутился Югэн.
- Что о нас тогда подумают?
- А что о нас подумают, если обнаружат меня спрятавшимся в твоей комнате?!
Короткая перепалка закончилась победой Югэна. Химмэль, погрозив ему напоследок кулаком, подошел к двери и распахнул ее.
- Привет, - улыбнулся с порога Тиэми Касаги. - Я разбудил тебя?
- Нет, что ты, - парень нервным жестом пригладил растрепанные светлые волосы. - Я уже давно проснулся.
- Отлично! Мы с пацанами решили... - Тиэми не договорил, он увидел в комнате еще одного человека.
Югэн сидел на диванчике в обнимку с Зунгом, забросив босые ноги на журнальный столик. Дождавшись, когда Касаги обратит на него внимание, он послал ему одну из своих издевательских ухмылок. Химмэль, бросив на любовника предостерегающий взгляд - "Не вздумай отколоть номер!" - с показательной официальностью произнес:
- Югэн, давай сделаем перерыв и потом продолжим обсуждать песню в музыкальной комнате?
- Не вопрос. Пойдем, Зунг, - тот, как видно, принял его невербальную угрозу к сведению, и, подхватив карликовую свинку на руки, зашагал к выходу.
Касаги безмолвно посторонился, пропуская его.
- Так что там с пацанами? - спросил Химмэль, закрыв за Югэном дверь.
Тиэми заговорил не сразу. Он покосился на постель, на разворошенные подушки и смятую простыню, на беспорядочно скрученное одеяло - после чего перевел взор на встрепанного и сконфуженного юношу. Вкупе с тем, как замешкался Химмэль, прежде чем открыть дверь, создавалась вполне четкая картина того, что здесь произошло. Касаги, хоть и постарался проконтролировать себя, однако все равно немного побледнел.
- Ты сказал, что расстался с ним, - сказал он одеревеневшим языком.
Химмэль, достававший из шкафа полотенце, замер, глубоко уязвленный его замечанием. Разве они не договорились остаться друзьями? А сказать подобные слова мог именно влюбленный человек, друг из деликатности не обратил бы внимания на очевидные вещи. Почему тот опять поднял щекотливую тему? Сероглазому юноше захотелось нахамить в ответ, дабы у Касаги навсегда отпала охота ставить его в неловкое положение... Но причинять Тиэми боль резким выпадом он не желал, пусть тот и ощутимо зацепил его. Касаги не виноват в запутанных отношениях, связывающих Химмэля и Югэна. И шантаж тут не при чем. Не будь в уравнении Тиэми, Югэн отыскал бы другой способ вновь заполучить его в свою постель.
- Он приходил поговорить о песне, - попытался Химмэль увести разговор в безопасное русло.
- А, ну теперь все, конечно, предельно ясно, - Тиэми с неверием хмыкнул, вновь покосившись на развороченную кровать.
- Касаги, завязывай уже! Чего привязался? - вспылил все-таки парень. - Тебе станет легче, если я честно скажу, что мы с ним опять встречаемся? Хорошо, я скажу! Да, мы с ним вновь спим вместе... Теперь ты доволен?
- Пожалуй, доволен, - медленно проговорил Касаги, став бледным как приведение. - Спасибо за откровенность.
Они замолчали, не в силах сказать что-либо еще. Визитер стоял неподвижно, уставившись в пол. Химмэль перебирал в руках полотенце, со стыдом проклиная себя на чем свет стоит за опрометчивое признание. Спалился как дурак и обидел Тиэми к тому же! Нужно было не кипятиться и продолжать отрицать все! Как теперь быть?..
- Мы с пацанами решили пригласить тебя на просмотр первого выпуска сериала, - стряхнув с себя оцепенение, Касаги вернулся к причине своего появления в его комнате. - Мы-то посмотрели премьеру в четверг, а ты был занят. Нехорошо, если ты не посмотришь со всеми нами дебютную серию.
- Умоюсь и сразу же приду, - попытка сложить губы в некоем подобии улыбки закончилась провалом, слишком он разнервничался.
- Мы ждем тебя в гостиной, - Тиэми, не прибавив больше ничего, ушел.
- Черт! Твою мать! Ебаное говно! - неудержимый поток ругательств вырвался у Химмэля, едва он остался один в комнате. И, чем дальше, тем грязнее и отборнее они становились. Он в бешенстве разбросал постельное белье, разорвал наволочку на подушке, опрокинул ночную лампу, и под конец рухнул на перину, усыпанную перьями, чувствуя себя опустошенным.
Умывшись и приведя себя в порядок, Химмэль поостыл.
В душе продолжал царить кавардак, однако внешне он успокоился и даже вполне мирно прореагировал на деда, который сидел вместе с госпожой Анэко в столовой и поджидал его. Поздоровавшись с ними, он попросил дежурившего за кухонной стойкой штатного повара - вечно улыбчивого толстяка Ямаи, уроженца Осаки - приготовить ему чай.
- Господин плохо питается, - назидательно заметил повар. - Госпожа Кёко просила следить за вашим рационом! Осмелюсь предложить вам суп из морской капусты и креветок, угря с овощами и тирамису на десерт.
- Я не хочу есть. Только чай, - отказался Химмэль.
- Тебе следует лучше питаться, - подал голос Кисё Куроки. - За последние недели ты заметно похудел.
- Да-да, - поддакнула мужу Анэко. - Из Америки ты вернулся упитанным, а сейчас растерял набранный вес. Смотри-ка, щеки ввалились и ключицы выпирают, совсем как раньше!
- Я нормально ем. Просто график тяжелый, поэтому и худею.
- Может, нужно поговорить с Сибил Гэсиро, чтобы она изменила тебе график? Ты несовершеннолетний, противозаконно заставлять тебя работать сутки напролет, - Кисё Куроки выжидающе поглядел на внука.
- Я сам хочу так работать, ясно? Мне не нужны заступники, - отрезал сероглазый юноша. Получив горячий чай, он стал пить его быстрыми и мелкими глотками. Подумав немного, он пожелал получить к чаю шоколад.
Господин Куроки вежливо обратился к Ямаи с просьбой оставить их ненадолго наедине. Химмэль с подозрением стрельнул глазами на деда - неужто тот намеревается отчитать его или, что еще хуже, вызвать на серьезный разговор? Впрочем, пожилой мужчина сказал нечто неожиданное:
- Мы с твоей бабушкой придумали кое-что: а не поехать ли нам всем вместе на горячие источники? Мы с Анэко, твои сестры, Кёко, Ингу и, конечно, ты. Устроим семейную поездку на выходные?
- Даже если отец будет не против, у меня расписание забито под завязку, - попытался уйти от прямого ответа юноша.
- Но на один уик-энд можно расписание и пододвинуть, - укоряюще заметил Кисё Куроки. - К тому же, твоя мама будет рада, если мне и Ингу удастся найти общий язык Я сам не в восторге от него, если говорить честно, однако хочу наладить с ним отношения во имя семьи.
Дед пустил в ход тяжелую артиллерию - упомянул о матери. Химмэль плевать хотел с высокой колокольни на стремление деда влиться в их семью, а вот Кёко... Если она захочет участвовать в этой дурацкой затее, разве он может огорчить ее своим отказом? Меньше всего на свете он желал бы видеть мать несчастной, мечущейся между ним и своими дочерними чувствами.
- Если родители будут не против, я поеду, - дал он такой ответ.
- Вот и замечательно, - расплылся в удивительно ласковой улыбке господин Куроки, словно уже получил также согласие Кёко и Ингу.
В столовую влетел, опаляя всех своей бьющей через край энергией, Иса:
- Химмэ! Ну где ты? - запоздало обратив внимание на пожилых людей, он отвесил им торопливый поклон. - Мы идем смотреть серию или как?
- Ага, - одним глотком прикончив чай, сероглазый юноша соскочил с табурета и бросил деду с бабушкой на прощание: - Ну, пока.
- До встречи, Химмэ, - вздохнул Куроки, провожая внука тоскливым взглядом.
Трое парней - Хига, Оониси и Касаги уже ждали их в общей гостиной. Там же находились двое телеоператоров и остервенело дымящая сигаретой Люси Масимо. Она за последние пять недель превратилась в кофеинового наркомана и не расставалась с сигаретами, вынужденная выполнять сразу две обязанности: быть исполнительным продюсером реалити-шоу и замещать уволенного Кавагути на посту старшего менеджера проекта. Так как Сибил Гэсиро до сих пор не нашла другого безумного трудоголика, готового связаться с подобной работой, Масимо приходилось горбатить спину день и ночь. Хорошего настроения это, естественно, ей не прибавляло, не говоря уже о килограммах - она похудела до модельных размеров, перестав походить на округлую томную кошечку с копной блестящих, чуть вьющихся волос. Теперь она выглядела тощей, издерганной, бледной, вечно ходила с мешками под глазами, которые безуспешно пыталась скрыть плотным макияжем, а роскошные волосы убирала в чопорный пучок. Практически на любые вопросы участников проекта Масимо отвечала сердитым рявканьем.
- Нас будут снимать? - осмелился обратиться к ней Химмэль.
- Нет, нам просто нравится торчать здесь и любоваться на ваши физиономии! Ты забыл, что у нас тут реалити-шоу и снимать вас на камеру мы имеем право круглые сутки? - незамедлительно гавкнула она на него. - Короче, сядь на диван, смотри в экран и улыбайся, большего я не требую.
- А нельзя посмотреть сериал без телекамер? - не отставал юноша.
Он волновался перед просмотром серии, ведь доселе ему довелось видеть только отрывки на режиссерском компьютере, когда Минору показывал неудавшиеся дубли и объяснял актерские ошибки. Что из себя представляет конечный результат работы актерского состава и съемочной группы, Химмэль не представлял. Вдруг он сам останется недовольным? Ему очень не хотелось сейчас отвлекаться на телеоператоров, движущихся концентрическими кругами по гостиной.
- Нельзя! - гласом разбуженной после многовекового сна годзиллы, ответила Люси Масимо. - Будешь сниматься как миленький, понял? У нас итак недобор видеоматериала с тобой и Югэном. Кстати, где он? Приведите его сюда! Он нужен мне в кадре вместе с Нацуки.
Она производила довольно устрашающее впечатление и Химмэль не осмелился ее поправить, когда она назвала его фамилией отчима, а не родного отца. Усевшись на диван, он принял из рук Исы предложенный картонный стакан с попкорном и стал ждать команды: "Снимаем!" Югэн появился через минуту, сделал попытку пофлиртовать с Масимо, наткнулся на годзиллу - после чего тоже покорно сел рядом с ребятами.
- Ладно, приготовились, - Люси Масимо затушила сигарету и потребовала включить кондиционер, чтобы очистить воздух гостиной от дыма. Потом скомандовала: - Снимаем!
Касаги включил при помощи пульта запись.
Опенинг к сериалу записала Амия Майо, и почти минуту они слушали ее тонкий голосок, напевающий про тенистые улочки Йосивары и любовь, скрывающуюся за каждым ее поворотом. В конце опенинга появилось название: "Трое из Йосивары". Первая из одиннадцати серий стартовала - начиналась она в классе старшей школы, где учились Мамору и Сора. Химмэль следил за Югэном на экране, увлеченный его игрой - по сценарию тот, в отличие от своего настоящего "я" - добродушный и веселый парнишка, тайно влюбленный в одноклассницу. И ему удалось передать все необходимые краски психологического портрета Мамору, вжившись в роль. Амия Майо играла не столь убедительно, порою фальшивила с интонациями - ее вытягивал Югэн, затмевая своей харизмой все огрехи партнерши.
Почти вся первая серия была посвящена Мамору Рюхэю и Соре, Шо Ямада появлялся ближе к концу. Химмэль не ел попкорн, рассеянно откликался на комментарии приятелей и никак не мог дождаться появления своего персонажа. Наконец, заветная минута наступила: Мамору Рюхэй, в поисках младшего сына главаря гангстеров, приходит в один из клубов, где ради собственного удовольствия Шо Ямада выступает на сцене в качестве танцора.
- Приготовьтесь к ударной дозе секси! - воскликнул Оониси и пылко прижался к Химмэлю. - Тебя следует арестовать!
- За что? - спросил тот, стараясь отстраниться.
- Преступление быть таким обалденным! Преступление!
Совершенно потеряв голову от восхищения, Нибори попытался повалить Химмэля и затискать. Сероглазый юноша воспротивился атаке, беззлобно парировав толчок, но добился прямо противоположного эффекта: приставучий воздыхатель поддался и завалился назад, увлекая его за собой. И Химмэль оказался лежащим на нем под общий хохот прочих участников реалити-шоу.
- Обнимать тебя - уже кайф! - пискнул Оониси, придавленный им.
- А мне лежать на твоих костях - совсем не в кайф, - отшутился предмет вожделения, высвобождаясь из его цепкой хватки.
Просмотр серии возобновился. Химмэль поначалу даже не узнал самого себя на экране: на сцене клуба находился очень пластичный и невероятно красивый парень, одетый в стиле бурлеск. От Шо Ямады невозможно было отвести глаз, пока он танцевал под музыку на сцене, от него с мощностью радиоактивного излучения исходила такая сексуальность, такая не признающая границ порочность, что Химмэль застеснялся перед ребятами из группы. Может, это из-за макияжа его лицо приобрело выражение эротичной хищности? А тело? Оно всего лишь выполняет заученную программу движений! Не он выбирал танец, хореограф придумал эти па. Черт, подобное амплуа куда больше подходит Югэну, нежели ему!
- Ты прекрасен, Химмэ! – издал Оониси возглас экстаза после завершения серии.
- Нет, я ужасен, - убито проговорил Химмэль.
- Что? Это еще почему?
- Я должен был играть не так... пошло. Я похож там на клоуна.
- Уж на кого-кого, а на клоуна ты не похож, - смеясь, не согласился с ним Дайти Хига. - Я бы стал завсегдатаем того клуба, выступай ты в нем в реальности.
- А я бы ограбил банк, чтобы купить этот клуб и подарить тебе! - решил повысить ставки Оониси, услышав признание Хиги.
- Да зачем париться, не проще ли устроиться работать в тот же клуб танцором? - внес конструктивное предложение Иса. - Дешево и всегда рядом.
- Ха, рядом! Вот он и сейчас рядом, а мне от этого проще? - надул губы Нибори. - Химмэ, обними-ка своего коллегу по-дружески!
- Увянь уже, чудило.
- Вот видите! Не проще!
Последовал очередной взрыв смеха. Еще минут десять они просидели в гостиной, перебрасываясь шутками. Химмэль, хоть и улыбался, чувствовал себя не в своей тарелке - во время беседы Касаги не смотрел в его сторону, не обращался к нему прямо, избегая даже смеяться с унисон с ним. Судя по всему, несмотря на показную непринужденность, он пребывал в плохом настроении. И всему виной неосторожные слова Химмэля!
- Пора за работу, - объявил, на правах лидера группы, Югэн, решив, что они достаточно позубоскалили. - Сегодня все вместе мы должны прогнать песню перед завтрашним прослушиванием у Гэсиро. Так что все оторвали задницы от диванов и марш в музыкальную комнату!
_________________________
_______ 13 _______
- Спасибо, что согласился составить компанию, - шепнул Химмэль, обращаясь к Касаги.
- Всегда рад помочь, - ответил тот, слегка наклонившись к нему.
Выпрямившись, Тиэми окинул взором собравшихся за обеденным столом людей - пожилую чету Куроки, родителей Химмэля и его сестер. Казалось, что в вип-ложе ресторана «Осаму» собрались незнакомцы, а не семья. Химмэль молча ковырялся в своей тарелке, и, если говорил – то только с ним. Ингу Фагъёдир практически не прикасался к изысканным блюдам – он курил одну сигарету за другой и вливал в себя виски, не обращая внимания на неодобрение тестя. Близняшки Рури и Сакура, небрежно бросая в рот куски еды, сидели в Интернете через свои мобильники. Кёко, вынудившая возлюбленного приехать на горячие источники, пыталась поговорить на нейтральные темы с госпожой Куроки, стремясь хоть как-то развеять гнетущую атмосферу. Любой посторонний звук – будь то перезвон посуды, шаги официантов, отдаленные голоса в общем зале ресторана – только усугублял неловкость.
"Затея устроить семейный выходной явно провалилась", - считал Химмэль.
Мать с отцом поссорились из-за этой поездки и, пусть Ингу все же поехал в Такарагава Онсэн, настрой у него оставался весьма мрачным. Они остановились в элитной гостинице «Хирошиюто», построенную у горячих источников, сегодня утром, им предстоит провести тут целый день и ночь, прежде чем они воскресным утром вернутся обратно в Токио. Однако уже к обеду им настолько невыносимо стало находиться вместе, что Химмэль уже был готов лезть на стену от уныния. Дед то и дело норовил прочитать кому-нибудь нотацию, полагая свое мнение наиболее авторитетным и значительным во всех вопросах. Его манера держать себя злила Ингу, чего тот и не пытался скрыть. Сам Ингу выводил из себя господина Куроки не меньше. В этой войне нравов и характеров женщины - Кёко и Анэко - как миротворцы позорно проигрывали. Только Рури и Сакуре было абсолютно наплевать, что происходит вокруг, они обе ушли в свой мир и не высовывали оттуда носа. Химмэль с радостью сбежал бы куда-нибудь и занялся более интересными делами.
Он мог, например, продолжить работу над песней "Хочу целовать тебя в Токио". Сибил Гэсиро, ознакомившись с вариантом, сочиненным Химмэлем и Югэном, согласилась сделать его дебютным синглом группы - они смогли удивить президента CBL Records. Хотя, если подумать, Химмэль ни секунды не сомневался, что у них с Югэном получится преодолеть и этот рубеж. Они вложили в их сингл пот и кровь, все силы, все возможности - они не могли проиграть, не имели права! Победа и только победа!.. Безусловно, всей группе еще предстоит потрудиться над звучанием песни - но отныне для репетиций есть не только несколько часов вечером, теперь они репетируют и в студии на официальных основаниях. Жаль, сегодняшний день ушел коту под хвост: ни репетиций, ни тренировок, терпи Кисё Куроки и не смей отходить от родственников ни на шаг! Не пригласи он Касаги за компанию, точно свихнулся бы тут один.
- Я запланировал на сегодня богатую культурную программу, - заговорил Кисё Куроки, вырвав Химмэля из минутной задумчивости. - Мы посетим несколько местных музеев, например, музей гончарного искусства, музей каллиграфии и местный парк. Потом можем заглянуть на ярмарку антиквариата, проходящую в городке. Ну а вечер можно посвятить отдыху в горячих источниках...
- Звучит очень увлекательно, - вмешался Ингу. - Но я, пожалуй, пропущу культурную программу, и сразу перейду к горячим источникам и горячительным напиткам, - он залпом опрокинул в себя остатки виски в стакане.
- Ты не пойдешь с нами? - спросила Кёко расстроено.
- Разве я сейчас сказал что-то иное? - осведомился тот со скрытым раздражением.
- Предполагалось, что это будет семейная прогулка!
- Извини, нога слишком болит для прогулок.
Химмэль сдержал печальный вздох. Не очень-то приятно наблюдать за размолвкой родителей! В душе юноша разделял отношение Ингу к Кисё Куроки, не ожидая от деда ничего хорошего. К сожалению, мать придерживалась иного мнения, она надеялась, что тот и вправду хочет исправиться и наладить родственные отношения. И теперь они вынуждены терпеть эту трагикомедию…
- Ну, по крайней мере, вы, ребята, не откажитесь прогуляться с нами? - заискивающе обратилась к юношам Анэко Куроки.
- Я с удовольствием составлю компанию вам и Химмэ, - как и подобает хорошо воспитанному человеку, учтиво откликнулся Касаги.
После обеда Ингу ушел в номер и заперся там в компании гитары и бутылки. Остальные же под предводительством господина Куроки, собрались в длительное путешествие по культурным достопримечательностям Такарагавы. Химмэль и Касаги постарались одеться как можно более незаметно, не желая быть узнанными на улицах городка. Дабы максимально скрыть лица от случайных прохожих, они натянули на головы капюшоны ветровок и нацепили большие солнцезащитные очки.
Впрочем, несмотря на меры предосторожности, им все равно не удалось покинуть гостиницу спокойно: на улице собралась толпа девчонок, узнавших о местонахождении Химмэля и Тиэми через фанатские сайты в Интернете. Донос сделал, судя по всему, кто-то из работников гостиницы, поскольку парни нигде особо и не успели засветиться, кроме вестибюля и ресторана - да и там публика состояла в подавляющем большинстве из иностранцев. Поэтому им пришлось - вместо пешей прогулки по Такарагаве - погрузиться в микроавтобус с тонированными стеклами и передвигаться на нем, словно они были группой школьников, вывезенных на экскурсию.
В музее гончарного искусства, шатаясь по залам, набитым разнообразной посудой всех цветов, размеров и порою поражающих воображение форм, Химмэль, выбрав момент, когда они с Касаги отстали от других, сказал:
- Тебе, должно быть, смертельно скучно?
- Нет, что ты, - улыбнулся тот, склоняясь над сервизом для саке. - Я никогда еще не был в здешних местах.
- Я говорю о моей семье, - уточнил сероглазый юноша.
- А, это... Я как будто дома.
- То есть?
- Забавно, как похожи наши родные! У меня отец терпеть не может бабушку и почти не разговаривает с матерью. Бабушка постоянно учит всех жить правильно. Братьям и сестрам наплевать, что происходит дома, их интересуют деньги. Дом все время пустой, хотя строился для большой семьи. Мама мечтает всех примирить, а я должен ей в этом помогать... Только это не нужно никому, кроме нее... - Тиэми выпрямился и поглядел на собеседника с любопытством: - Ведь этого хочет твоя мама, не так ли? Помирить всех?
- Пожалуй, - кивнул Химмэль согласно.
- А чего хочешь ты?
- Не знаю... - он рассмеялся, вопрос друга застал его врасплох. - Наверное, чтобы прошлое осталось позади.
Они немного помолчали, шагая рядом и продолжая рассматривать экспонаты.
- Знаешь... Мне было очень приятно получить от тебя приглашение приехать в Такарагаву, - сказал Тиэми Касаги вдруг. - Ведь ты приехал сюда с родными... В смысле, я же не твой родственник... То есть, я хочу сказать, это честь для меня... ну, что ты мне так... доверяешь, что ли?
Химмэль, выслушав сбивчивый монолог, снова рассмеялся и приятельски хлопнул по плечу:
- Конечно, доверяю. Мы же друзья, верно?
- Верно, - согласился тот, но взгляд отвел.
- Химмэ! Касаги-сан! - окликнула Кёко юношей, появившись из-за поворота. - Не отставайте. Мы почти уже все осмотрели.
Идея пригласить Касаги в Такарагаву Онсэн пришла Химмэлю в голову во время раздумий о том, как загладить вину перед другом. Он задел его, в лицо бросив грубое признание в любовной связи с Югэном - позже сероглазый юноша счел свое поведение излишне импульсивным. Касаги не заслужил такого обращения, он всегда хорошо к нему относился, поддерживал, сопереживал, а Химмэль не удосужился хоть ради дружбы обуздать свой хамоватый характер.
Они почти две недели толком не могли поговорить, каждый по-своему переживая воскресную стычку. После прослушивания у Сибил Гэсиро, вечера у Химмэля перестали быть столь загруженными как раньше, и у него появилось время для общения с друзьями. Вопреки всему, Тиэми не слишком обрадовался этому и почти что избегал его. Причем, избегал как-то неуклюже, как бы сам не зная - хочет он видеть его или нет. Бывало, приходил туда, где находился Химмэль, сидел молча, вызывая у того неловкость, затем так же молча исчезал... Приглашение поехать на горячие источники помогло им преодолеть возникшее отчуждение.
Югэн устроил любовнику сцену, узнав о его совместных с Касаги планах на выходные. Химмэль так и не смог решить для себя, какие чувства в нем преобладали, пока он выслушивал оскорбительные инсинуации и угрозы: зудящий гнев или извращенное удовлетворение от демонстрации ревности. В любом случае, на угрозы Югэна он не поддался, небрежно бросив ему в ответ: "Это всего лишь отдых на источниках".
На ярмарку антиквариата они прибыли уже в мягких вечерних сумерках. Ярмарка представляла собою несколько крытых торговых рядов, украшенных разноцветными фонариками и гирляндами. Внутри толпился праздный люд, с разинутыми ртами копающийся в грудах разномастного товара, выставленного на продажу. Чего там только не обнаруживалось! Деревянные, каменные и фарфоровые статуэтки всех возможных размеров, самурайские мечи, кинжалы, веера, кимоно, свитки, грамоты, печати, гравюры, картины, звериные чучела, тушечницы, какие-то кованые изделия, женские украшения, религиозные обереги и талисманы и еще много всего поражающего воображение. Химмэль впервые за всю прогулку оживился, увлеченный хаотичными развалами цветастых побрякушек. Пока он перебегал от одного лотка к другому, Касаги следовал за ним - оставаясь равнодушным к ассортименту ярмарки и получая удовольствие от созерцания заинтригованного лица того, в кого он был влюблен.
- Чем собираешься заняться вечером? - спросил Тиэми, когда они остановились у одного из лотков.
- Раз мы на горячих источниках, то нужно искупаться, - Химмэль, скептически сдвинув к переносице брови, вертел в руках фарфоровую статуэтку пузатого и жизнерадостного Будды с походным мешочком за округлым плечом. - Как ты думаешь, она действительно сделана в девятнадцатом веке?
- Фигня, ей от силы лет двадцать. Изготовил какой-нибудь местный керамический завод, - вынес вердикт парень, мельком глянув на статуэтку. - Может, вечером посмотрим фильм?
- Какой? - сероглазый юноша, как ребенок, дорвавшийся до отдела игрушек в универмаге, схватил покрытую орнаментом и позолотой трубку, в которую обычно клали свитки. Потянув крышку, он раскупорил трубку и вытряхнул себе на ладонь свернутую в рулон рисовую бумагу с начертанными на ней старинными иероглифами.
- Осторожнее, господин! - взмолилась хрупкая женщина в традиционном кимоно. Она сидела за прилавком и с беспокойством следила за странными покупателями, чьи лица скрывали капюшоны и темные очки. - Это очень старинный образец каллиграфии, раньше хранившийся в синтоистском храме...
- Ты видел хоть один фильм с богиней?
- Да. Тот, где два здоровых бугая переодеваются в женщин. Что здесь написано, Касаги, никак не пойму!
- Это попытка воспроизвести древнее начертание иероглифа "Звезда счастья". Но здесь допущена грубая ошибка, - Тиэми ткнул пальцем в несколько линий. - Такие ошибки характерны для современности.
- Хочешь сказать, опять фигня?
- Угу. Так как на счет фильма?
- С Монро? Давай лучше какой-нибудь блокбастер.
- Но фильмы с богиней - классика. Классика ценнее современных стрелялок-убивалок.
- Откуда ты можешь быть уверен, что в будущем эти стрелялки-убивалки не станут классикой?
- Я хочу приобщить тебя к прекрасному! - с деланным негодованием Касаги ткнул его в плечо кулаком.
- Нет, ты хочешь создать секту.
- Ах, вот как! Ну, ладно, давай пари: если ты найдешь в горах здешнего хлама хоть одну по-настоящему старинную вещь - будем смотреть блокбастер. Не найдешь - смотрим фильм с богиней.
Химмэль, смеясь, протестующе замахал на него руками:
- Эй, погоди-ка, а как я узнаю, подделка это или нет?
- Я сам тебе скажу. Если ты победишь - врать не буду.
- Обычно на такое отвечают: "Ты чё меня за лоха держишь, гад?" - грубым тоном и с сильным провинциальным акцентом сказал юноша, вспомнив говор завсегдатаев портовых баров.
Касаги прыснул со смеху, потом подобрался и тоже перешел на уличный сленг:
- А ты чё, белобрысый, меня на пиздобола подписываешь тут?
Торговка фальшивым антиквариатом теперь и вовсе перепугалась, слушая их разговор. Парни меж тем расхохотались, довольные собой, и отошли от лотка, к огромному ее облегчению. Ударив по рукам, Химмэль и Касаги, то и дело толкаясь, пихаясь, перебрасываясь шутками и норовя вызвать у торгашей неприязнь своим легкомысленным поведением, направились вдоль рядов в поисках сокровищ.
- Говорю тебе, я не стал бы лгать!
- Ты точно где-нибудь наврал, Касаги. Уверен, хоть одну старинную штуку я точно нашел!
- Да не было там ничего даже близко пахнущего стариной. Это мануфактурный мусор для туристов.
- А тот самурайский меч?
- Подделка. Я тебе объяснял: метод нанесения гравировки на лезвие явно машинный, да еще с использованием химикатов. Ну где ты в эпоху Токугава нашел бы ремесленника, обрабатывающего сталь химикатами?
- А шелковое кимоно?
- Ну-ну. Двухсотлетнее кимоно с пятнадцатипроцентным содержанием синтетики. Химмэ, просто признай мою правоту.
- Лучше ты признай, что это все из-за желания вечером промыть мне мозги.
- Да жопой отвечаю, не было подставы! - в который раз за сегодняшний вечер перейдя на сленг, довольно громко сказал Касаги. Спохватившись, он прикусил язык и виновато покосился на родственников Химмэля, с которыми он ехал в микроавтобусе обратно в гостиницу. - Простите. Я хотел сказать, это нелепо... обвинять меня в обмане.
- Ничего страшного, - Кёко единственная улыбнулась ему. - Вы очень образованы для своего возраста, Касаги-сан. Родители должны гордиться вами, а друзья брать пример.
- Спасибо, - тот зарделся от комплимента.
- Мам, он мухлевал! - обиженно возразил Химмэль. - Как можно ставить его в пример?
- Я тебе в сотый раз повторяю: не мухлевал! - не менее возмущенно сказал Касаги и, подумав немного, решил идти на принцип: - Если хочешь довести спор до абсурда, давай сделаем так: я позвоню домой, мама пришлет людей, которые скупят всю ярмарку и отправят товар на экспертизу. Тогда мы узнаем наверняка, кто из нас прав. Согласен?
- Да ну тебя... - сероглазый юноша насупился, признавая свою капитуляцию.
Его дед прислушивался к их препирательствам со скрытым неодобрением - умные речи гостя подчеркивали необразованность Химмэля, являющеюся занозой в сердце педантичного мужчины. Господин Куроки презирал самого себя за беспомощность в данной ситуации - он вынужден терпеть безответственное поведение Ингу и Кёко, не имея возможности заняться воспитанием и образованием внука. Драгоценное время уходит, мальчишке необходимо как можно скорее взяться за ум! Но чем они заняты? Всяческой чепухой, а не полезными делами. Химмэль вкалывает сутками, растрачивая силы и потенциал впустую, а Кёко ему потворствует. Ингу вообще оправдывает худшие ожидания: не контролирует свое поведение, пьянствует и - самое отвратительное! - подает дурной пример сыну.
Во время поездки близняшки сидели как иголках и все ждали удобного момента для мучающего их вопроса. Когда Химмэль и Тиэми, наконец, прекратили спорить, Рури, подначиваемая сестрой, решилась заговорить:
- Касаги-сан, вы собираетесь посетить купальни? - юноша кивнул в ответ и тогда девочка, покраснев, выпалила следующее: - Можно мы искупаемся вместе с вами?
- И думать об этом забудьте! - тут же рявкнул Кисё Куроки, ошеломленный бесстыдством внучек.
- Дедушка! Там многие купаются совместно, - попытались возразить близняшки.
- Не желаю ничего слушать! Вы несовершеннолетние и будете купаться в специально отведенном для женщин месте.
Тиэми обрадовался вмешательству Кисё Куроки: ему совсем не хотелось купаться с сестрами Химмэля! Раздеться догола и залезть в одну купальню с этими шумными и бестактными девчонками? Бррр!.. Он обрадовался бы предложению со стороны Химмэля, но тот, похоже, не искал компании для совместного препровождения в купальне. Не доверяет? Опасается, что он будет пялиться на него?
Впрочем, по возращению в гостиницу, Химмэль обратился к нему:
- Искупаемся вместе?
- Отличная идея, - обрадовался Касаги.
- Встретимся в раздевалке, - условился с ним сероглазый парень, перед тем как уйти в свой номер.
Кёко, вернувшись в номер, застала Ингу спящим на кровати под звук включенного телевизора. В номере-люкс, который они снимали, висел тяжелый запах алкогольных испарений и крепкого табака. Она планировала позвать возлюбленного в купальню, однако, убедившись в его крепком сне, просто укрыла Ингу пледом, выключила телевизор и легла рядом.
"Может, я гоняюсь за призраками, обманываю себя? - подумала она, поглаживая узор из шрамов на груди мужчины. - Я всю жизнь хотела отделаться от опеки отца, зачем же теперь пытаюсь залатать дыры в наших отношениях? Никому, кажется, от этого легче не становится, мы с Ингу только начали ссориться друг с другом..."
Ингу оставался неумолим по отношению к Кисё Куроки, считая того лишним в их семье. Ее стремление найти компромисс он называл слабостью, граничащей с трусостью. Все доводы Кёко он отметал с непоколебимым упрямством, отрицая хотя бы вероятность перемирия с тестем.
"Видеть его не могу! - выговаривал он ей. - Пусть не вертится рядом с нами и, тем более, рядом с Химмэлем!"
"Он мог исправиться, не ставь на нем крест, - выдвигала контраргументы Кёко. - И Химмэль не против его визитов, не забывай".
"Твоя мягкотелость, милая, доведет до беды. Так и знай!"
Кёко оставалось лишь уповать на лучшее. Что дурного в желании решить проблемы полюбовно, не доводя до остервенелой грызни? Она всего лишь хочет уберечь своих детей - Химмэля, Рури и Сакуру - от судебных разбирательств, скандалов и интриг, это ее материнская обязанность, ее долг. Ингу не было рядом с ней шестнадцать лет, он все же не может понять ее чувства ответственности перед детьми. Да, ему приходилось нелегко все эти годы, он многое перенес - но при этом у него не было семьи, он ни перед кем не отчитывался, жил свободно и даже весело. Полгода отношений не стерли границы, возникших за время разлуки. В моменты ссор Кёко отчетливо осознавала, насколько они с Ингу разные...
Химмэль, облачившись в юката*, спустился на лифте на второй этаж, откуда брал начало переход, соединяющий гостиницу с одноэтажным строением, где находилась раздевалка и душевые комнаты. Там же за стойкой сидел администратор. Зарегистрировавшись у него, посетители снимали юката, оставляя одежду в корзинках, взамен получали полотенца - женщины большие, дабы обернуться в них от груди до бедер, а мужчины крохотные, совсем как носовые платки - из раздевалки их путь лежал сначала в душ и только оттуда в купальни под открытым небом.
- Очень приятно видеть вас, господин Фагъедир, - поздоровался с юношей администратор, невысокий мужчина с темным, деревенским лицом. - Изволите искупаться? У нас есть общие купальни, купальни исключительно для мужчин и вип-места.
- Главное, чтобы никто не подглядывал за мной и моим другом, - высказал пожелание Химмэль.
- Боюсь, этот составит проблему. Сегодня суббота и много посетителей, - замялся тот. - Все купальни находятся под открытым небом, окружены парком, где наши клиенты могут гулять в перерывах между приемом ванн. Даже вип-места не защищены от обзора...
Позади Химмэля послышался щелчок, потом второй, третий, сверкнула фотовспышка. Он обернулся и остолбенел: люди в раздевалке, схватив кто мобильники, кто цифровые камеры, азартно фотографировали его, признав в нем знаменитость. С каждой секундой любопытных в раздевалке прибавлялось и все они жадно глазели на юношу. Как теперь прикажете идти в купальни? Да стоит ему снять с себя юката, они не преминут заснять его голышом и только черт знает, где и при каких обстоятельствах потом всплывет компромат!
- Давно меня ждешь? - подошел к нему Касаги. Увидев столпившийся народ, он выдохнул устало: - Вот черт...
- Точнее не скажешь, - хмыкнул Химмэль, и, схватив друга за руку, решительно потянул его прочь из раздевалки: - Хрен с этими купальнями. Я не собираюсь дефилировать голой задницей перед кучей придурков с фотоаппаратами. Пойдем, купим газировки, чипсов и посмотрим на твою богиню.
- Одобряю твой выбор, - рассмеялся Тиэми, стараясь скрыть волнение, вызванное соприкосновением их ладоней.
Они закрылись в номере Касаги, предварительно закупившись тоником, чипсами и фисташками. Устроившись на диване перед большим плазменным экраном, парни перенеслись в 1953-й год, во времена, когда девушки красили губы невероятной сочной красной помадой и прелестно порхали ресницами, взирая на мужчин. Времена, когда джентльмены предпочитали блондинок.
Химмэль нашел историю весьма удачной, очарованный деланной глупостью Мэрилин Монро и шутками Джейн Рассел. Он хохотал от души над сценой, где Монро говорила подруге о своем ухажере: "Пигги рассказывал мне про Южную Африку. Там очень опасно! Всюду змеи, их зовут питонами. Такой питон может схватить козу в кольца и задушить ее до смерти!" А после над тем, как Монро и Рассел, напоив частного сыщика, украли у него пиджак и брюки.
До конца фильма, когда авантюрные девушки одновременно выходят замуж, распевая песню "Две девчонки из Литлл-Рока", Химмэль не дотянул совсем немного - уснув на фразе мистера Эсмонда-старшего: "И вы смеете утверждать, что хотите выйти за моего сына не из-за его денег?" Тиэми, смотревший фильм с величайшим вниманием и благоговением, заметил это только после финальных титров.
- Химмэ... - он коснулся его локтя, надеясь разбудить.
Юноша, умудрившийся заснуть сидя, облокотившись на диванные подушки, не отреагировал на прикосновение. Касаги откинулся на спинку дивана и долго, очень долго смотрел в его умиротворенное сном лицо. Внутри него кипел огонь, который он силился обуздать. Тиэми боролся с собой, уговаривая, напоминая себе о дружбе с Химмэлем, взывая к благоразумию...
Но сдержаться не смог. Наклонившись вперед, Тиэми осторожно поцеловал приоткрытые губы Химмэля.