16-17 ________ 16 ________
Грянувший выстрел на миг оглушил всех троих участников разыгравшихся на пороге номера событий. Запах пороха защекотал ноздри, а легкий синеватый дымок взвился от дула вверх, к потолку.
Рука Кавагути от удара Химмэля дернулась в сторону и ударилась о дверь, вынудив мужчину скрипнуть зубами от боли. Сероглазый накинулся на мужчину, пытаясь вырвать у него пистолет - убедиться же, попала ли пуля в Югэна, у него не было ни времени, ни возможности. Несмотря на потрепанный и изнеможенный вид, у Кавагути оказалось достаточно сил, чтобы противостоять напору Химмэля: он крепче вцепился в рукоятку пистолета и рывком попытался освободиться от его хватки.
- Сукин сын! – через силу просопел мужчина, стараясь, в свою очередь, навалиться на парня.
Прогремел второй выстрел - это дернулся палец Кавагути на курке. Химмэль почувствовал, как что-то болезненно обожгло его ногу, а следом ощутил, как теплый ручеек крови побежал по ноге вниз. В бешенстве он всем своим весом навалился на мужчину, стараясь наклонить как можно ниже - и что есть силы двинул его коленом по лицу.
Кавагути издал невнятный звук и ослабил хватку. Исход драки определил удар тяжелой статуэткой, которою Югэн с размахом опустил на голову бывшему менеджеру реалити-шоу. Послышал глухой треск кости, встретившейся с твердым металлом, покрытым позолотой. Кавагути обмяк и, став словно бы тряпичным, рухнул на пол.
- Химмэ? - Югэн, выпустив из рук окровавленную статуэтку, бросился к юноше. - Как ты?
- Нога… - выдохнул тот, сползая по стенке вниз и стараясь дотянуться до раны.
Светлый материал домашних брюк уже пропитался кровью. Югэн, упав на колени рядом с ним, задрал штанину и увидел обильно кровоточащую рану. Химмэль, тоже разглядевший кровотечение, выругался и прижал ладонь к ране, надеясь остановить кровь.
- Что за?.. - в номер вбежал заспанный Тиэми Касаги в одних домашних шортах, первый среагировавший на выстрелы. Разглядев раненого Химмэля, он побледнел и даже пошатнулся.
- Что стоишь как истукан? - заорал на него Югэн. - Вызывай медиков!
Тиэми вздрогнул, возвращая себе самообладание. Он перевел взгляд на валяющегося перед его ногами Кавагути с разбитой головой, потом быстро перешагнул через него, пинком отшвырнул в дальний угол пистолет, и метнулся к телефону. Пока он кричал на администратора в трубку - требуя прислать медиков и охрану - к распахнутым дверям номера стали подтягиваться испуганные и недоумевающие постояльцы пансионата.
- Дай посмотрю рану, - решительно отодвинув Югэна, Касаги склонился над сероглазым юношей.
Определив, что кровотечение слишком обильно, он, сдернув с халата Югэна пояс, принялся накладывать жгут под коленом. Химмэль, закусив губу, наблюдал за его быстрыми и уверенными движениями - Тиэми оставался чрезвычайно бледен, но его руки не дрожали - с облегчением отмечая, что, благодаря действиям Касаги, кровотечение практически остановилось.
- У нас всех будут неприятности, - выдохнул Химмэль многозначительно. - Ты не должен…
Он хотел сказать: "Ты не должен ввязываться в это" - и Касаги отлично его понял. Упрямо встряхнув головой, он буркнул в ответ: "Наплевать!"
Охрана пансионата оказалась на месте происшествия через минуту. Мужчины в униформе, выслушав сбивчивые объяснения Югэна, закрыли двери номера, чтобы отгородиться от зевак и проверили, жив ли Кавагути. Тот хоть и валялся в луже собственной крови, но дышал. Дежурный медик прибежал следующим и в первую очередь занялся Химмэлем.
- Судя по всему, пуля задела артерию. Нужно срочно доставить его в ближайший госпиталь, - сообщил свой вердикт врач.
В суматохе и толчее, Химмэля выводили из пансионата к автобусу, окружив плотным кольцом охранников. Люси Масимо, накинувшая плащ прямо на ночную сорочку, раздавала приказы своим ассистентам и, одновременно, разговаривала по мобильнику, пытаясь доказать личному секретарю Сибил Гэсиро, что ее звонок - дело чрезвычайной важности. Югэн, обняв Химмэля на талию, поддерживал его, помогая шагать - он сел вместе с ним в автобус, собираясь сопровождать в госпиталь.
Устроившись на диван в автобусном салоне, Химмэль вытянул на нем поврежденную ногу. Югэн сел подле него и ободряюще сжал руку юноши. Это тронуло Химмэля, несмотря на боль и беспокойство - слабая улыбка осветила его губы.
- Сильно болит? – обеспокоенно спросил Югэн.
- Ничего, - ответил тот с долей легкомыслия. – Мне не впервой терпеть боль.
Их взгляды встретились и задержались. В глазах Югэна явственно читалось: «Прости» - тот безоговорочно признавал себя виновным в случившемся. Он просил прощения не только за Кавагути, ворвавшегося в номер с пистолетом. Запоздалое извинение за цепочку событий, порожденных этим красивым и помешанным на своей карьере юношей!
- Отправьте Кавагути на машине, - велела Люси Масимо начальнику охраны пансионата "Дзёсо", когда тот спросил, заберут ли они в госпиталь едва пришедшего в сознание мужчину. - И не забудьте про наручники! Пусть в госпитале при нем постоянно дежурит полицейский, - оглянувшись на водителя, занявшего место за рулем, она заорала: - О чем замечтался, черт побери?! Почему мы все еще стоим на месте?
Мужчина испуганно вжал голову в плечи. Он дернул за рычаг, намереваясь закрыть дверь и тронуться с места – но внезапно этому помешал человек, стремительно вцепившийся в дверь. Тиэми Касаги, наспех одевшийся у себя в номере в джинсы и вывернутую наизнанку майку, протиснулся в образовавшуюся щель и оказался в салоне.
- Я еду с Химмэ, - сказал он, не дожидаясь, когда Масимо обрушится на него с руганью.
- Кем ты себя возомнил? – полыхнула на него драконьим пламенем та. – Распоряжаться здесь вздумал, молокосос? Да я тебя…
- Может, просто уже поедем? – огрызнулся парень, миновав ее и оказавшись подле Химмэля. – Ему срочно нужно в больницу.
- Пусть он останется, - сказал сероглазый юноша, улыбнувшись Тиэми. – Пусть едет с нами.
- Ты тоже тут не распоряжайся! – прикрикнула Масимо на Химмэля, раздраженно пригрозив ему кулаком, в котором сжимала мобильник, и все же приказала шоферу трогаться с места и спешить в госпиталь.
Касаги занял место неподалеку от раненого, бросив скользящий взгляд на ладонь Югэна, сжимающую пальцы Химмэля. Югэн, в свою очередь, не стал скрывать, насколько он недоволен присутствием Касаги – скорчив презрительную мину. Тиэми посмотрел ему прямо в глаза и в них мелькнуло нечто весьма редкое для обычно спокойного и благовоспитанного юноши – едва сдерживаемый гнев и угроза.
До ближайшего городка, где находился госпиталь, они добирались около пятнадцати минут. Юноши молчали, прислушиваясь к телефонному разговору Люси Масимо с Сибил Гэсиро. Исполнительный продюсер, нервно вертя в руках сигаретную пачку, звенящим голосом пыталась объяснить президенту CBL Records ситуацию. Завершив разговор, Масимо тут же закурила сигарету и обратилась к трем парням:
- Госпожа Гэсиро решила лично разобраться в обстановке. И что вы скажете в свое оправдание?
- Какие еще оправдания? – принял непонимающий вид Югэн. – Все ведь предельно ясно! Кавагути совсем съехал с катушек и пришел меня убить.
- О, с этим я не спорю! Но почему, объясни мне, ранен не ты, а Нацуки? Какого черта он делал ночью в твоем номере?
- Мы с парнями собирались обсудить номер для дебютного выступления, - уверенно вмешался Касаги вдруг. – Я пришел как раз перед тем, как появился Кавагути. Остальные парни тоже собирались подойти в номер Югэна, но не успели.
- То есть, ты хочешь сказать, вы собирались устроить собрание на рассвете? После тяжелых съемок?
- На этом настаивал Югэн, - Тиэми послал тому кривую усмешку. – Он же у нас не только перфекционист, но и лидер.
- Да, все верно. Я попросил парней собраться у меня в номере, - согласно кивнул, не замешкавшись ни на секунду, Югэн. - Если это все вопросы с вашей стороны, то я хотел бы задать свой: как так вышло, что Кавагути смог пройти охрану пансиона и, вооруженный, заявиться ко мне?
- Сейчас мы это выясняем. Если найдем виновных, то накажем, - устало поморщившись, Масимо закурила следующую сигарету. – Вам, мальчики, стоит крепко запомнить следующее: в госпитале ни единого лишнего слова, вообще ни с кем старайтесь не говорить. Случившееся не замять, в интернете появились первые рапорты от постояльцев пансионата, потом это просочится в газеты и в прессе поднимется шум. Я не берусь предсказывать последствия сегодняшнего инцидента! Поэтому приказываю вам держать язык за зубами и позволить менеджерам по связям с общественностью давать интервью. Ясно?
- Да, - юноши, конечно, не стали с ней спорить.
В госпитале Химмэля сразу же отправили в операционную. Ему ввели местный наркоз в ногу, прежде чем начать операцию, но Химмэль оказался настолько вымотан и обессилен, что отключился от полученной дозы. Проснулся он только вечером, обнаружив подле больничной койки крайне встревоженных родителей. Ингу сидел на стуле рядом с ним, а мать нервной походкой мерила палату.
- Как ты себя чувствуешь, милый? – тут же принялась расспрашивать сына Кёко.
- Выспавшимся, - зевнул тот и сонно потер глаза. – Как же хорошо я поспал!
- Видно, доктор был прав, когда сказал, что ты отключился от усталости, а не от потери крови, - тяжело вздохнул Ингу, вглядываясь в бледное лицо сына. – Ты хоть представляешь, как нас напугал?
- Разве я виноват? – Химмэль попытался сесть на кровати и только теперь ощутил тугую перевязь бинтов на ноге. Откинув простыню, он поглядел на свою многострадальную ногу и тоже тяжело вздохнул. – Вот дерьмо… И что говорит доктор?
- Что с таким дерьмом тебе придется помучатся пару недель, пока не заживет. Придется ездить на инвалидной коляске и отдыхать.
- Какие еще «пара недель»? – ошеломленно захлопал ресницами юноша. - У нас же съемки и концерт на носу!
- Придется пересмотреть планы, - пожал плечами Ингу. – К тому же тебе просто необходимо отдохнуть. Я заберу тебя в США на это время, чтобы ты смог прийти в себя.
- Нет! Нельзя! Это просто невозможно, - заволновался Химмэль, только представив, какими неприятностями для группы и реалити-шоу может обернуться его уход на больничный. – Я не могу сейчас все бросить и уехать, отец! Как это повлияет на наше шоу?
- Ничего, переживут как-нибудь, - небрежно отмел его доводы Ингу.
- Я никуда не поеду! – повысил голос юноша.
Ингу нахмурился, давая понять, что сердится. Химмэль же, напуганный перспективой вновь выбыть из состава группы на эти наиболее важные для него недели, состроил в ответ самую упрямую гримасу, на какую он был только способен. Они гипнотизировали друг друга несколько минут, прежде чем Химмэль вспылил:
- Вот не думал, что мне придется что-то тебе доказывать! Ты столько лет в шоу-бизнесе и не можешь понять таких очевидных вещей?
- Я все отлично понимаю, молодой человек, - хмурясь все сильнее, проговорил Ингу. – И законы шоу-бизнеса мне известны не понаслышке. Но ты мой сын и я беспокоюсь о твоем здоровье. В тебя стреляли и довольно серьезно ранили, ты должен взять отпуск, чтобы восстановиться. Ты не супермен и не можешь взять и наплевать на свое здоровье…
- Да со мной все нормально, поверь мне! Я останусь в Японии и продолжу работу, просто немного побегаю с костылями, вот и все.
- Да ты рехнулся! Нет, нет и нет.
- Будь ты на моем месте, ты бы послал далеко и надолго того, кто сказал бы тебе нечто подобное!
- Я сейчас не на твоем месте!
- Ну а если бы тогда, когда ты потерял ногу, кто-то тебе сказал: «Сиди в инвалидной коляске и не мечтай о сцене», что бы ты ему сказал?
Ингу что есть силы треснул кулаком по прикроватной тумбочке - деревянная перекладина, не выдержав, сломалась от этого пополам. Ваза с роскошными белыми лилиями накренилась, рухнула на пол и разбилась. Химмэль вздрогнул, а Кёко, перепуганная до глубины души, вскрикнула и прижала ладонь ко рту.
- Мы сейчас говорим не обо мне. Мы говорим о тебе, Химмэль, - процедил сквозь зубы Ингу. – Я не позволю тебе надрываться и рисковать здоровьем ради какого-то сраного шоу. Я уже поставил Гэсиро перед фактом: ты уезжаешь в США и пробудешь там, пока не поправишься.
- Я тоже ставлю тебя перед фактом, отец: Я НИКУДА НЕ ПОЕДУ ! – заорал Химмэль, напрягая голосовые связки. – Может, шоу сраное, но это МОЕ шоу! Я столько работал и не могу сейчас спустить все в сортир из-за какого-то шизанутого козла, который выстрелил в меня. Какой ты мне отец, если не поддержишь меня сейчас? – последние слова юноша проговорил с трудом, испытывая щемящее чувство вины, однако его упрямство оказалось сильнее, чем страх неугодить отцу.
Ингу с хрустом сжал руки в кулаки, что вконец напугало Кёко:
- Все! Хватит! – вскричала она звонко. – Прекратите оба!
Ни Химмэль, ни Ингу, поглощенные ссорой, ее не услышали.
- Повтори, что ты сказал, – Ингу с силой сжал плечо Химмэля, причинив ему боль. – Повтори.
- Ты слышал меня, - голос сына превратился в сдавленное, злобное шипение.
- Химмэль, зачем ты так! – всхлипнула Кёко, увидев, как побледнел до синевы Ингу.- Прошу вас, хватит!
Сероглазый юноша ожидал от Ингу всего, видя, как тот напрягся. Он был готов даже к тому, что отец, не совладав с собой, его ударит. Однако Ингу, прекратив сжимать его плечо, выпрямился и, не сказав ни слова, пошел к выходу.
- Ингу!- воскликнула Кёко.
Мужчина будто и не услышал ее, он покинул палату, громко хлопнув дверью. Химмэль проводил отца сметенным взглядом, едва сдерживая слезы – его душила боль от того, как он обошелся с отцом. Он не хотел говорить эти гадости ему, вовсе нет! Но Ингу не понимает: уехать сейчас пусть даже на какие-то две недели – значит поставить под удар будущее группы. Химмэлю уже столько пришлось пережить ради группы, ради шоу, что он не мог оставить работу! Он уже выступал на концерте, сбежав из госпиталя, и, если понадобится – он снова выйдет на сцену вопреки недомоганию и боли. Проклятый Кавагути, конечно, ранил его, но Химмэль может продолжить работу и так – ведь можно что-то придумать!
- Химмэ, да что с тобой!- прикрикнула на сына Кёко, не зная, как ей поступить: бежать следом за Ингу или попытаться уговорить Химмэля. – Как ты мог сказать такое?!
- Мама, я не могу уехать! Поверь мне, пожалуйста, - ответил ей юноша с нажимом. – Поговори с ним! Убеди его. Я должен остаться и продолжить работу.
- Ты себя совсем не бережешь, Химмэ…
- Мама! Прошу тебя!
Кёко прикусила губу, тронутая до глубины души мольбой сына. Весь его облик свидетельствовал о несгибаемой решимости упорствовать в своем намерении. Эх, упрямый мальчишка! И что с ним поделать, с сероглазым чертенком, если уж он вырос с подобным нравом?..
- Прошу прощения, – в палату вошла Сибил Гэсиро собственной персоной. - Химмэ пришел в себя? Госпожа Нацуки, позвольте мне поговорить с вашим сыном? - женщина, заискивающе улыбаясь, приблизилась к больничной койке. – Как твое самочувствие?
- Нормально, - Химмэ, приняв самый деловой вид. - Я хотел бы…
- Мы с твоими родителями обсудили инцидент, - перебила его женщина. – Ты пострадал из-за халатности охраны пансионата, а так как пансионат был арендован CBL Records, то я несу ответственность за случившееся. Как бы там ни было, мы с твоими опекунами пришли к договоренности, согласно которой с вашей стороны не будет никаких обвинений в сторону CBL Records, а с моей – двухнедельный отпуск, который ты волен провести где захочешь.
- Я никуда не уеду, - отрезал Химмэль решительно. – Я хочу продолжить работу.
- Что? Ты сошел с ума? Ты же ранен! – всплеснула руками Сибил Гэсиро. – Какие слухи тогда пойдут? Все решат, что я тебя эксплуатирую. Учитывая все скандалы, случившиеся за время существования реалити-шоу, этот может оказаться фатальным. Нет, милый мой, по моему распоряжению вся деятельность проекта «Showboys» замораживается на две недели – то есть до твоего выздоровления.
- Но мы не успеем отрепетировать номер к дебюту! И еще сериал…
- Я очень ценю твое трудолюбие, но… - Гэсиро многозначительно стрельнула глазами в сторону Кёко, - я не могу рисковать, ведь с некоторых пор ты обрел весьма влиятельного опекуна. И, если с тобой случится несчастье, меня запросто могут превратить в банкрота. Поэтому даже не пытайся заводить об этом разговор! Повторюсь: вся деятельность группы замораживается на время твоего отсутствия.
- Но мои родители вовсе не против! – использовал свою козырную карту Химмэль.
- Неужели? А мне показалось иначе.
- Я говорил с отцом. Попросил его не вмешиваться.
- Это так? – президент CBL Records испытующе посмотрела на Кёко.
Та замешкалась на несколько секунд, пребывая в нерешительности, потом ответила:
- Нет, Химмэль ошибается. По настоянию Ингу он отправится поправлять свое здоровье в США.
- Мама! – вскричал ее сын обиженно, потрясенный отказом поддержать его.
- Прости, Химмэ. Но твой отец прав, тебе нужно отдохнуть, - Кёко не отвела взгляда, несмотря на то, что ее сердце сжалось от интонаций сына. – Тебе придется смириться с решением Ингу.
Химмэль, едва ли не задыхаясь от гнева, резко откинулся на подушки. Черт, черт, черт!.. И все из-за Кавагути, этого придурка, решившегося вломиться в номер Югэна! Столько работать, не высыпаться, напрягать мозги – и теперь вынужденная остановка буквально в полушаге от дебюта!
- Вот же засада… - выдохнул он прерывисто, не зная, как сдержать бушующие внутри эмоции.
- Что ж, значит, все остается в рамках заключенной с твоими родителями договоренности, - подытожила, скрыв свое разочарование, Сибил Гэсиро. Кашлянув, дабы замять возникшую неловкость, она продолжила: - Это еще не все. Сейчас я приглашу сюда полицейских, они должны запротоколировать твои показания. Показания с Югэна и Касаги уже сняты, остался только ты. Не переживай особо, тебе всего лишь нужно повторить то, что рассказали другие парни.
- А что с Кавагути? – неожиданно поинтересовался Химмэль.
- Что бы он там ни говорил, я приложила все усилия, чтобы замять дело и обойтись без излишнего шума. Кавагути пережил сильнейший стресс после увольнения и двинулся умом – на почве чего и совершил покушение на своих бывших подопечных. Адвокаты корпорации добьются, чтобы его отправили в закрытое психиатрическое учреждение на принудительное лечение.
Сероглазый юноша, пребывая в раздраженно-сумеречном настроении, перетерпел визит полицейских, где повторил версию, предложенную в автобусе Касаги: участники группы должны были собраться в номере Югэна, когда туда ворвался Кавагути. Разговор занял около получаса, после чего полицейские, пожелав ему скорейшего выздоровления, ушли. В палате остались только Химмэль и Кёко.
- Понимаю, ты сердишься… - начала было мать профилактическую беседу, но Химмэль ее прервал:
- Какая теперь уже разница? Я вас понял! И не хочу больше об этом говорить, - он отвернулся от матери и, помолчав с минуту, сварливо поинтересовался: - Где Югэн? Он ведь приехал вместе со мной.
- Тот мальчик? Он несколько часов назад вернулся в пансионат, кажется.
Значит, не дождался пробуждения Химмэля. Уехал... Впрочем, вполне возможно, у него были на то причины? А Химмэль так хотел услышать его голос, рассказать о решении отца и Сибил Гэсиро, посетовать на возникшие препятствия в работе, ну и просто поговорить с ним. Попросив у матери мобильник, он решил набрать номер Югэна и хотя бы по телефону связаться с…
С кем?
С возлюбленным?..
Он действительно почти подумал так? Он любит Югэна? Любит, несмотря ни на что?..
- Не буду мешать разговору, - деликатно заметила Кёко и вышла из палаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Химмэль беспокойно потер себе переносицу, приказывая себе перестать психовать. Он поссорился с отцом из-за своего маниакального желания работать, однако все равно остался ни с чем. Сибил Гэсиро не дура и не станет рисковать деньгами и репутацией ради его капризов – а, следовательно, придется смирится с решением отца и матери. Главное сейчас – успокоиться, взять себя в руки! Пусть Югэн поможет ему в этом, пусть поговорит с ним, пусть приободрит! По памяти набрав телефонный номер, Химмэль прижал мобильник к уху, желая как можно скорее услышать заветный голос.
Гудки. Бесконечные гудки. Югэн никак не отвечал на звонок.
«Может, это из-за незнакомого номера? - подумал сероглазый юноша. – Или он спит?»
На всякий случай, он попробовал дозвониться снова, ненавидя эти длинные и унылые гудки, и продолжая психовать. Он уже собрался сбросить вызов, как в трубке раздался голос – на звонок все же ответили. Но это был отнюдь не Югэн.
- Телефон господина Югэна. Слушаю! – говорил Онидзуми энергично, с искорками веселья, как будто он задорно смеялся над чем-то до того, как взял трубку. Ничего не услышав от звонившего, парень переспросил: - Алло! Алло! Кто это?
- Отдай мне мобильник, придурок, - послышался на заднем плане смеющийся голос Югэна. - Гони его сюда!
Химмэль отнял телефон от уха и негнущимся пальцем нажал кнопку сброса вызова.
- Эй, ты не занят? – в палату заглянул Касаги, сжимающий в руках корзину, набитую фруктами и сладостями. Парень выглядел встрепанным и невыспавшимся, но улыбался, как всегда, светло и дружелюбно. – Можно войти?
- Ты все еще здесь? – хрипло спросил его раненый юноша.
- Ну да. Я хотел дождаться, когда ты очнешься после операции. Так мне можно войти?
По щеке Химмэля пробежала одинокая слеза. Затем он через силу улыбнулся и согласно кивнул.
___________________________________________
________ 17 _______
- Мы вернемся очень поздно, милый.
Кёко помахала рукой Химмэлю, прежде чем сесть в Кадиллак. Отец, устроившись за рулем, не удостоил сына прощальным взглядом. Химмэль, наблюдая за их отъездом с прогулочной террасы, с горечью перевел дыхание. Несмотря на то, что Химмэль все же уехал в США, Ингу не простил ему проявленного упрямства и практически не разговаривал с ним. Кёко прилагала все силы, стараясь помирить отца и сына, но пока не особо преуспела в этом. Сегодня вечером его родители были приглашены на вечеринку в дом какого-то именитого продюсера, имени которого Химмэль не потрудился запомнить.
Стоя на террасе особняка, выстроенного на каменистом холме, юноша смотрел на расстилающийся внизу Лос-Анджелес, на голубое раскаленное марево, зависшее над океаном в ожидании заката. Настроение было отвратительное. Ничего не радовало, даже мысль о том, что две недели пребывания на калифорнийском побережье подходили к концу. Химмэль уже поправился и не чувствовал никакого дискомфорта из-за огнестрельного ранения. Скоро он сядет в самолет и отправится назад, в Японию.
Почему ему так херово?..
Химмэль подумал было о том, чтобы отыскать Касаги и уговорить его отправиться куда-нибудь повеселиться, но передумал – вместо этого он отправился обратно в дом, намереваясь заглянуть в бар отца.
Да, Тиэми Касаги поехал вместе с ним в США. Химмэль сам его пригласил – желая отблагодарить за все хорошее, что сделал Тиэми для него. Правда, сероглазый юноша и сам не знал, в каких отношениях он теперь с ним. Они все еще друзья? Или уже нет? Что-то большее? Или что-то меньшее?..
Во всяком случае, Касаги – сохраняя дружелюбие – держал дистанцию с ним. Он не пробовал больше поцеловать Химмэля или признаться в своих чувствах. Когда Химмэлю хотелось компании, тот с радостью составлял её - ну а в прочее время Тиэми был занят или своим кикбоксингом или чтением книг. В глубине души Химмэль был весьма благодарен ему за подобную тактичность, поскольку в сердце у него царил подлинный хаос.
Проходя мимо бассейна, заполненного сапфирового цвета водой, юноша смерил мимолетным взглядом своего личного телохранителя, нанятого отцом в Калифорнии – огромного двухметрового афроамериканца по имени Стив, весившего около ста сорока килограммов. Тот сидел на шезлонге подле бассейна и, листая журналы, слушал радиоприемник. Химмэль был против телохранителя - тем более такого огромного, на фоне которого он выглядит как немощный мальчишка – но разве Ингу стал его слушать? Отныне афроамериканец должен сопровождать его повсюду за пределами дома – и здесь, и в Японии.
- Какие планы на сегодня, босс? – осведомился у юноши Стив, не отрываясь от журнала.
- Никакие, Джон Коффи. Сиди на попе ровно, - ответил тот небрежно. Химмэль называл его так, потому что Стив напоминал ему персонажа из фильма «Зеленая миля», огромного и туповатого афроамериканца по имени Джон Коффи.
- Ну-ну!- криво усмехнулся телохранитель и умолк.
Химмэль, забрав в баре бутылку виски, ушел с нею к себе в комнату. Там, сидя на постели, он минут двадцать гипнотизировал взглядом свой мобильник и при этом пил виски мелкими глотками, морщась от терпкого вкуса.
Он нарочно ничего не сказал Югэну перед тем как уехал в США с родителями и Касаги. Химмэль дал себе слово, что, если Югэн позвонит ему, то он не ответит на звонок – и сам ни за что не позвонит изменнику. Так он надеялся дать понять Югэну, насколько он рассержен его поведением, насколько устал от ревности и неопределенности. Только вот в одном Химмэль просчитался – тому, похоже, было совершенно наплевать на бойкот, объявленный любовником. Югэн ни разу не позвонил ему, не написал на электронный ящик, ни сделал ровным счетом ничего…
Неужели Югэну настолько плевать на него? Мысль об этом леденила Химмэля, заставляя мучиться. Разумом он осознавал, что ему лучше продолжить тактику бойкота до самого возвращения в Японию, а сердце требовало немедленного ответа: что происходит, почему Югэн молчит?..
В борьбе разума и сердца победило сердце. И Химмэль, осмелев от принятой дозы спиртного, набрал номер Югэна на мобильнике. Затаив дыхание он ожидал услышать голос парня, но… Югэн не взял трубку, вместо этого включился автоответчик, предложивший оставить сообщение после звукового сигнала.
- Э?... – удивился Химмэль, не ожидавший такого поворота.
Сейчас в Токио день и Югэн должен был ответить! Или же он занят? Только вот чем? Или – кем?
Потом Химмэля захлестнула ярость. Как же он унизился, решив сам позвонить ему! Расчувствовался, дурак! Мало его втаптывали в грязь? Мало издевались над ним?!...
Он уронил мобильник на постель и замер, уставившись опустошенным взглядом в одну точку. Спустя несколько мгновений юноша встрепенулся и, схватив в руки телефон, что есть силы швырнул его в стену. Пластиковый корпус раскололся от удара, но он не остановился на этом – принявшись ногой давить на полу остатки мобильника.
- Да к черту! Говнюк! – словно выплюнул Химмэль эти слова.
Значит, тому наплевать на него? Ну и ладно! Какого хрена Химмэль должен переживать больше того, кого он хотел наказать своим молчанием? Да, проучить Югэна не удалось – даже то, что Касаги поехал с Химмэлем в США не вынудило неверного любовника задуматься над своим поведением. Что ж, учитывая, какой сволочью может быть Югэн, Химмэлю следовало быть готовым к подобному повороту событий!
Химмэль, прихватив с собой уже початую бутылку виски, направился к лестнице. Спускаясь на первый этаж особняка, он еще несколько раз приложился к ней. Его душила злость и желание сотворить какую-нибудь безумство. В гостиной он остановился, нерешительно топчась на месте и силясь навести порядок в своей голове. Перед глазами все кружилось: пустующая гостиная, огонь в камине, коридоры, двери, ступеньки и молочные калифорнийские сумерки за чередой панорамных окон. Сделав очередной глоток из бутылки, Химмэль понял, чего он хочет – он хочет развеяться.
Где отец держит ключи от своего Феррари? Кажется, в кабинете.
Тиэми Касаги, расположившийся в кабинете с книжкой, удивленно воззрился на него, когда дверь с грохотом распахнулась. Минуту он наблюдал за тем, как Химмэль роется в ящике стола, затем все же поинтересовался:
- Химмэ… это виски?
- Это? – парень покосился на бутылку, которую поставил на крышку стола. Схватив ее, он залихватски влил себе в горло порцию горячительного напитка, после чего ответил: - Да, виски. У отца этого добра навалом.
- Что-то случилось?
- Что? – Химмэль, продолжая проверять ящики, не сразу понял вопрос Касаги. – А ничего не случилось! Все прекрасно. Замечательно!
- Оно и видно, - вздохнул Тиэми негромко, отложив книгу и продолжая пристально следить за его действиями.
- Ага! Нашел! - Химмэль с торжествующим видом вытащил ключ от автомобиля.
Тиэми Касаги, поняв его намерение, побледнел:
- Химмэ, ты сошел с ума? Ты пьян и хочешь сесть за руль?
- Я хочу развеяться.
- Не дури!
Сероглазый юноша только рассмеялся и шагнул к выходу. Касаги перегородил ему путь с самым благоразумным видом. Но меньше всего сейчас Химмэль хотел быть благоразумным!
- Касаги, отстань, - сказал он, стараясь отпихнуть Тиэми. Но тот, как на зло, стоял на месте как монолитная скала. – Касаги, отойди! Я хочу немного покататься и все.
- Да ты разобьешься!
- Я неплохо вожу.
- Ты пьян! Я не могу отпустить тебя в таком виде, что я скажу твоим родителям?
Юноша сердито надул губы. Для вида он отступил назад, как будто вняв доводам, однако это оказался обманный маневр: стоило Касаги чуть-чуть расслабиться, как он толкнул его. Сбить его с ног у него не получилось, но путь к двери освободился и он тут же рванулся туда. Касаги догнал его в коридоре и крепко схватил сзади за талию.
- Касаги, отвянь! – закричал Химмэль. – Ты меня не остановишь.
Он протестующее махнул рукой и уронил бутылку с виски, та, брякнув стеклом, укатилась в сторону. Сероглазый юноша, сделав усилие, дернулся вперед, но Касаги оказался более ловким – не позволив сдвинуться и на сантиметр. Химмэль, как мог, старался отпихнуть упрямого друга, не решаясь, впрочем, применять грубую силу. Разве можно ударить Касаги только за то, что тот беспокоится о нем? Но, черт, как долго еще он будет мешать ему?!
- Я все равно уеду! – раздраженно пропыхтел Химмэль. – Думаешь, ты упрямее меня? Нет уж!
- Ничего, я все же попробую тебе помешать.
- Я тебя ударю, - соврал тогда он не слишком убедительно.
- Попробуй! – хмыкнул в ответ Тиэми.
Они боролись еще минут пятнадцать. Химмэлю удалось продвинуться в гостиную вопреки активному противодействию с его стороны. Оба парня в конце концов выбились из сил и свалились на диваны, с трудом переводя дыхание и отфыркиваясь от капель пота, стекавших по лицу.
- Я сейчас отдышусь… и все равно поеду… - пробормотал сероглазый юноша. Тиэми Касаги в ответ выругался на японском языке, чем неожиданно развеселил Химмэля. - Какой ты нервный, Касаги! Я уже ездил пьяный на машине, когда жил в Симоносеки. Ничего, живой. И сейчас… - Химмэль, поднатужившись, приподнялся и сел, - сейчас я собираюсь снова прокатиться с ветерком…
- Ты сядешь за руль только через мой труп.
- Тогда второй раунд, - вздохнул Химмэль, подразумевая, что ни за что не откажется от навязчивой идеи.
- Ты страшно, страшно упрямый! – удрученно покачал головой Касаги.
Химмэль тихо хохокнул и, движимый внезапным порывом, потянулся к Касаги и легонько чмокнул его в щеку, вынудив того густо покраснеть.
- Ты мой личный ангел-хранитель. Хорошо, можешь сесть за руль, если не доверяешь мне. Покатаемся вместе.
Видимо, понимая, что Химмэлю ему все равно не остановить, Касаги согласился на меньшее из зол – и сел за руль кроваво-красного Феррари с открытым верхом. Заставив друга пристегнуться ремнем безопасности, он спросил:
- Куда едем?
- Не знаю, - Химмэль беспечно пожал плечами и все же прибавил: – На пляж, наверное.
Устроившись на пассажирском сидении, он включил радио. На первой попавшейся радиочастоте гремел Элвис Пресли и его «A Little Less Conversation». Эстрадный баритон Элвиса в обрамлении зажигательной мелодии вырвался из динамиков – подзадоривая и призывая к действию.
Касаги надавил на педаль газа, и, мягко управляя мощным автомобилем, вывел его из гаража. Джон Коффи слишком поздно заметил отъезжающий автомобиль – бросившись наперерез через сад, он, конечно, не смог ничего предпринять. Феррари, распарывая собою душный вечер, помчался по дороге, огибающий холм, на котором стоял особняк Ингу Фагъедира.
Baby close your eyes and listen to the music
Drifting through a summer breeze
It's a groovy night and I can show you
how to use it
Come along with me and put your mind at ease…
Химмэль, как будто позабыв свою горечь, весело подпевал Элвису, встряхивая головой. Ветер освежал ему лицо, трепал волосы, помогая забыть грусть. Касаги, видя, что настроение у друга улучшилось, улыбнулся и тоже принялся подпевать.
A little more bite and
a little less bark
A little less fight and a little more spark
Close your mouth and open up your heart and
baby satisfy me
Satisfy me baby… *
Касаги оказался очень аккуратным водителем – управляя Феррари, он ни разу не превысил скорость и не нарушил ни одного правила дорожного движения. Следуя желанию Химмэля, он поехал к побережью, но выбрал не ближайший пляж – в это время забитый отдыхающими под завязку.
- Куда мы едем?
- Я знаю одно местечко, где нет так много народа. Я все время туда езжу, когда отдыхаю в Калифорнии.
- А какая разница? Тут нас все равно никто не знает.
- Ну, тебя, допустим, знают, - заметил парень добродушно. – Твое лицо столько раз появлялось в разных журналах.
- Все фигня, - Химмэль откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. – В Лос-Анджелесе невозможно быть достаточно знаменитым.
- Ты говоришь как прожженный голливудский циник! – усмехнулся Касаги.
- Я услышал эти слова от отца, - рассмеялся его друг. Вспомнив о ссоре с Ингу и установившемся напряжении между ними, Химмэль вновь помрачнел. Поморщившись, он пожалел, что не захватил с собой спиртное.
Касаги покосился на него, одновременно притормаживая перед светофором.
- Может, купим что-нибудь перекусить? – спросил он. - Устроим пикник на пляже.
- Я не взял денег.
- Зато я взял свою кредитку.
Касаги остановился около «Бургер Кинг» и заказал несколько гамбургеров и картошку фри. Запах еды внезапно пробудил Химмэле аппетит и он потребовал купить побольше. Тиэми удовлетворенно улыбнулся, когда друг принялся уплетать гамбургер за обе щеки. Пока он вел машину, направляясь к пляжу, Химмэль, дурачась, помогал ему поедать картошку, засовывая ее ему в рот пальцами. Касаги задорно смеялся, стоило ему промахнуться или уронить картошку.
Пляж, о котором говорил Касаги, находился на юге округа Лос-Анджелес и действительно оказался малолюдным – несколько парочек бродили по кромке воды и только. Он тянулся вдоль района частных владений и не был снабжен освещением. Впрочем, отсутствие света больше импонировало Химмэлю – в темноте, опустившейся на западное побережье, можно было увидеть мириады серебряных звезд и отражение луны на океанской глади.
- Нравится? – поинтересовался Касаги.
- О да… - Химмэль сбросил кроссовки и, зарываясь ступнями в теплый песок, зашагал к воде. По дороге он стянул майку, а затем принялся расстегивать джинсы.
- Ты собрался лезть в воду?
- А что такого? По-моему отличное место для купания.
- Ты пьян! - Касаги тоже разулся и бросился догонять его.
- Ой, брось, я уже протрезвел! – сказав это, Химмэль, улюкнув, забежал в воду.
Касаги последовал его примеру, раздевшись и нырнув. Юноши плескались в воде долго, потом выбрались на берег и развалились на песке, уставившись на мерцающие звезды. Волны набегали на их ноги, затем откатывались назад с легким шуршанием. Где-то вдали слышалась музыка, уносимая ветром вдоль пляжа.
- Касаги… - сероглазый юноша приподнялся на локте, чтобы лучше видеть друга.
- Что?.. – ответил парень, не отводя глаз от звезд.
- Тебе ведь было больно, когда я тебя отшил? Как ты справился с этим?
Тот откликнулся не сразу - и Химмэль уже решил было, что тот обиделся.
- Я пел песни, - еле слышно проговорил Тиэми.
- Да ладно тебе, пел… Хотя, забудь, вопрос был дурацким, - вздохнул юноша, уже сожалея о своем вопросе.
- А почему - нет? – друг снисходительно улыбнулся. – Почему бы и не петь? Это лучше, чем напиваться и гонять на машине, рискуя насмерть разбиться.
Химмэль, задетый за живое, прикусил губу – ему был понятен его намек. Конечно, Касаги не мог не заметить его метаний! И он не мог не знать их причину. Все это время мысли о Югэне невидимой стеной стояли между ним и Химмэлем…
- Ну ладно, - сказал, после многозначительной паузы, Химмэль, - и что ты пел?
- Что-нибудь из фильмов с Богиней.
- И как я сам не догадался? – вновь вздохнул юноша, на сей раз с оттенком шутливости.
Тиэми Касаги в ответ на это заложил руки за голову и, мечтательно сощурив глаза, негромко запел:
When love goes wrong
Nothing goes right
This one thing I know
When love goes wrong
A man takes flight
And women get uppity-oh
The sun don't beam
The moon don't shine
The tide don't ebb and flow… **
Касаги успел начать следующий куплет – его губы накрыл своими губами Химмэль.
Желание поцеловать Тиэми возникло совершенно спонтанно, он и сам не ожидал такого. Химмэль просто последовал за своим желанием и припал к Касаги с поцелуем. Чем был вызван сей порыв? Еще не выветрившимся из крови алкоголем или же вдруг всколыхнувшейся в груди нежностью? Почему все, что раньше вынуждало Химмэля отвергать его чувства, в это мгновение отступило назад, затерялось в урагане его мыслей и чувств?..
Тиэми, не веря еще в происходящее, не сразу ответил на его поцелуй. Нежданное прикосновение вынудило его в смятении остолбенеть. Затем, зажмурившись от переполнившего его восторга, он прильнул к Химмэлю, отзываясь на ласку. Дыхание перехватило, как только он ощутил вкус его губ – такой терпкий и такой желанный.
Химмэль не мог предположить, что поцелуй с Тиэми может быть таким… Удивительно сладостным. Непредсказуемо чувственным. И обжигающе страстным. И, вместе с этими ощущениями, в нем нарастало чувство нежности к Тиэми. Химмэлю хотелось прижаться к нему как можно сильнее, так, чтобы невозможно стало дышать, чтобы надрывное биение их сердец стало единым на двоих, чтобы не осталось никаких сомнений в правильности происходящего. Это просто есть, на сей миг это их маленькая вселенная – их ощущения, их тяга друг к другу сейчас, их торопливые и немного неловкие поцелуи...
Кто-то неподалеку весело свистнул: гулявшая по пляжу парочка обратила внимание на них – и, пусть и не разглядела толком ничего в сгустившейся темноте, однако догадалась о происходящем. Касаги, судорожно вздрогнув, оттолкнул Химмэля. Пока удивленный такой реакцией сероглазый юноша сидел на песке и хлопал ресницами, тот быстро собрал разбросанную на песке одежду, затем категорично заявил:
- Пойдем отсюда. Давай вернемся домой.
- Испугался? – рассмеялся над ним Химмэль.
- Да. Меня тут не знают, но тебя могут узнать. А шутников с камерами на мобильниках хватает, - в голосе Касаги отчетливо звучало напряжение. – Прошу тебя, Химмэ, поедем домой.
Химмэль криво усмехнулся и небрежным жестом убрал растрепавшиеся волосы со лба, стараясь при этом подавить всколыхнувшееся раздражение. Тиэми умудрился испортить момент! Подумаешь, зеваки шляются поблизости! Впрочем, той логической частью своего сознания, которая не была повергнута в отчаяние и опутана злостью, он отчетливо понимал правоту парня. Его выходка попахивала нешуточной опасностью для репутации и карьеры. Стоит ли оно того?
- Твое благоразумие непобедимо! – сказал он, принимая протянутую руку и поднимаясь на ноги. – Хорошо. Вези меня домой.
Пока Касаги рулил, направляя Феррари обратно к Лос-Анджелесу, Химмэль смотрел в сторону, равнодушно прислушиваясь к радио. Говорить что-либо не тянуло. С губ уже испарился вкус поцелуев, из головы выветрился шальной дурман, подтолкнувший было Химмэля к Тиэми. Вдыхая теплый, бьющий в лицо воздух, сероглазый юноша спросил сам себя – что же делать дальше?..
Он, должно быть, совсем тронулся умом, раз решился поцеловать Касаги. Ведь все это только отчаянная прихоть, не больше. Что теперь тот будет думать о нем?.. А Югэн? Как быть с ним? Терпеть и дальше его измены?.. Да разве он сможет выносить эту пытку и дальше? Он точно сорвется и… Химмэль встряхнул головой, безуспешно отгоняя от себя опасные мысли. Но легче не становилось.
Когда они подъехали к особняку, то увидели, что Ингу и Кёко уже вернулись. Химмэль, входя в гостиную, успел мельком удивиться этому – ведь они, вроде бы, собирались прийти с вечеринки довольно поздно.
- Химмэ! Где ты пропадал? – воскликнула мать сразу же.
- Катался, - буркнул тот, планируя как можно скорее сбежать в свою комнату.
- С ветерком покатался? – осведомился Ингу, приближаясь к нему. Оказавшись близко, он тут же учуял запах спиртного. Рассержено он сжал пальцами подбородок сына и вынудил того встретиться с ним взглядом. – Еще и напился! Умотал на тачке и мы с твоей матерью должны переживать и гадать, где ты и что с тобой?
- Что, Джон Коффи настучал? – догадался Химмэль. Вот почему родители вернулись раньше!
- Ты уехал без ведома телохранителя, да еще и пьяным, черт возьми! – повысил тон Ингу, продолжая удерживать его. – Да, ему пришлось позвонить мне!
- Я не сидел за рулем, понятно? Касаги вел машину! - Химмэль, задетый менторскими замашками отца, высвободился.
- Мне, выходит, надо сказать «спасибо» твоему другу? - Ингу пронзительно поглядел на молчаливого Тиэми. – А если и он тоже пьян?
- Можешь вызвать полицейских и провести экспертизу, если не веришь мне! – надменно парировал Химмэль.
- Мы беспокоимся о тебе, Химмэ, - строго произнесла Кёко. – В тебя стреляли и теперь…
- Да не в меня стреляли, миллион раз уже объяснял!
- Это не имеет значения. Ты должен соблюдать меры безопасности, - оборвал сына Ингу. - Я не так много от тебя прошу, просто быть благоразумным.
- Супер! Что может быть проще? – ответил Химмэль. Ему надоело слушать нотации отца и матери. Отвернувшись, он взбежал вверх по лестнице и демонстративно хлопнул дверью своей комнаты. У него разболелась голова – наверное, от чрезмерной нервозности. Бросившись на постель, юноша накрыл голову подушкой и заснул, пребывая в поганом расположении духа.
Спал Химмэль беспокойно, тревожно.
Ему снился Югэн. Тот находился в каком-то доме, где царила невыносимая духота, пахло плесенью и алкогольными испарениями. Югэн бродил по коридору, заглядывая в комнаты, будто ища кого-то и не находя. Химмэль повсюду следовал за ним, не понимая, что тот разыскивает.
«Где же вы? Где вы?» - бормотал Югэн, его голос дрожал.
Зайдя в ванную комнату, он остановился. Кто-то до краев наполнил ванну водой. Освещение рябило – лампочка то гасла, то загоралась снова – а свет, отражаясь от воды, кривыми бликами падал на обложенные мрамором стены. Что-то непередаваемо жуткое было во всем этом. Югэн опустился на колени перед ванной и провел по воде рукой.
«Простите меня! Я не должен был уезжать… - прошептал он. – Если бы я остался, то смог бы защитить вас…»
Вода начала неумолимо затягивать его, пока не поглотила полностью. Югэн оказался лежащим на дне ванны, под толщей воды. Химмэль, испугавшись, сделал попытку вытащить его, но не сумел – тело Югэна налилось свинцовой тяжестью и неподвижно осело на дне. Не в силах помочь, Химмэль в ужасе вперился взглядом в его лицо, размытое разделяющей их водой.
Проснулся юноша весь в холодном поту. Он задыхался.
Резко сев на постели, он судорожным движением вытер пот, струящийся по лицу. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы убедить себя в том, что Югэн был всего лишь частью ночного кошмара. Кто-то шевельнулся в темноте и Химмэль инстинктивно вздрогнул, уловив это движение.
- Химмэ… - тень обрела голос, он принадлежал Тиэми Касаги.
- Ты? – хрипло проговорил Химмэль, еще не слишком хорошо соображая.
- Прости, я напугал тебя? – Касаги пододвинулся ближе к нему.
- Давно ты так сидишь? - Химмэль оглянулся на циферблат электронных часов, стоявших на прикроватной тумбочке. Те показывали половину четвертого утра. Пошарив рукой по тумбочке, он отыскал пульт управления всей техникой в апартаментах и нажал на кнопку – жалюзи открылись, пропуская блеклое предрассветное марево. В комнате стало светлее.
- Не знаю. Я не решился тебя разбудить, когда пришел.
- А почему ты пришел?
Касаги ничего не сказал. Он просто пододвинулся еще ближе и поцеловал Химмэля – заспанного, встревоженного, чьи губы были сухи и совершенно не ждали какого-либо прикосновения. Тиэми это совсем не смутило, он, прильнув к нему, ласкал его губы своими, наслаждаясь ощущениями.
- Я пришел, потому что ты дал мне надежду… - прошептал, наконец, Касаги, оторвавшись от него. – Там… на пляже…
Химмэль в смятении смотрел на него, не зная, как быть. Сказать «да? Или «нет»? Оттолкнуть или обнять? В голове все перемешалось – он не понимал, чего на самом деле хочет, чего ждет. Он совершенно запутался в происходящем, потерял внутренний ориентир. Да, он поцеловал Касаги на пляже этим вечером – но Химмэль по-прежнему видит в нем именно друга. Самого хорошего и самого лучшего друга. Как, черт возьми, выпутаться из такого клубка запутанных и ушедших в тупик отношений?
- Химмэ?.. – выдохнул Касаги вопросительно, ожидая его реакции.
Тело сероглазого юноши начала бить мелкая нервная дрожь. Кажется, никогда еще он не ощущал такой эмоциональной усталости как сейчас. Как ему хотелось перестать испытывать сомнения, которые рвали его на части! Как хотелось сейчас забыться и поймать хотя бы призрачное ощущение душевного покоя! Может, Тиэми поможет ему? Возможно, рядом с ним Химмэлю станет легче?..
- Не уходи, - шепнул Химмэль, обнимая парня и касаясь губами его виска. – Останься…
Тиэми, просветлев, принялся осыпать лицо парня жадными поцелуями, настойчиво теснясь к нему. Химмэль поддался, опускаясь на перину и позволяя его рукам блуждать по своему телу. Его продолжало трясти, тревога не исчезла - напротив, в груди разрасталось отчаяние.
- Я все сделаю для тебя, - проговорил Касаги нежно. – Ради тебя…
- Знаю. Я знаю… - едва слышно проговорил тот, закрывая глаза.
Да, Химмэль знал, что он говорит чистую правду. Тиэми никогда не предаст его, никогда не подведет, никогда не причинит боль умышленно. Он не сомневался в привязанности Тиэми. Он мог быть уверен, что Тиэми свернет горы, чтобы сделать его хотя бы чуточку счастливее. Осознание этого вынуждало Химмэлю чувствовать вину перед ним.
Касаги снял с Химмэля майку и осторожно, с почти детским любопытством, пальцами дотронулся до татуировки. Химмэль, не размыкая век, внутренне сжался. Он выбрал рисунок для наколки не случайно, а в память о предательстве Югэна. Кровоточащее сердце, опутанное терновником и пронзенное кинжалом, должно было напоминать ему о вероломстве любовника всю оставшуюся жизнь – чтобы Химмэль больше никогда не повторил своей ошибки…
Тиэми не стал задавать вопросов. Он провел рукой по его груди, коснувшись сосков, затем склонился и стал ласкать их губами. Химмэль поежился от приятного покалывания и даже слабо улыбнулся – неопытность Касаги с лихвой компенсировала его страстность. Интересно, тот представляет, как нужно вести себя дальше? Наверное, стоит Тиэми добраться до застежки его джинсов - и между ними обязательно возникнет какая-нибудь неловкость!
- Ох, черт! – непроизвольно воскликнул Химмэль, когда тот взял его член рот.
- Прости, я сделал тебе больно? – любовник тут же остановился.
- Больно? Нет! Как-то даже слишком приятно. Я-то думал, ты не умеешь делать такие вещи…
Касаги смущенно улыбнулся, довольный его ошеломленным и возбужденным видом:
- Я смотрел порно. Мне хотелось знать, как нужно доставлять удовольствие… - он запнулся и густо покраснел, закончив: - Тебе.
- Какая предусмотрительность! – рассмеялся Химмэль.
Его тронуло стремление Тиэми научиться азам сексуальных ласк, чтобы доставить ему удовольствие. Приподнявшись, он притянул к себе парня и жарко поцеловал, сминая его губы и играя с его языком. Тиэми глухо застонал, сладко съеживаясь от его касания, и сам набросился на него, с одержимостью глотая поцелуй. Химмэль обнял парня, забираясь руками под резинку домашних штанов и сжимая его округлые упругие ягодицы. Теперь сероглазый юноша тоже почувствовал нарастающее возбуждение, и их возня приобрела действительно распаляющий и чувственный характер.
Тиэми вновь спустился вниз и занялся членом своего любовника, старательно вылизывая его, обхватывая губами и растирая пальцами. Жаркие вздохи и стоны Химмэля заводили его все сильнее, пронзая все тело спазмами вожделения и причиняя почти боль – долго сдерживаемое влечение рвалось наружу, требуя удовлетворения. Несмотря на это, Тиэми не осмеливался попросить ласки для себя, готовый поступиться своими желаниями ради возлюбленного. Тот, заметив, как капли пота стекают по вискам Тиэми, решительно потянул его к себе.
- Иди сюда, - сказав так, Химмэль помог его возбужденному органу высвободиться из одежды.
Касаги всхлипнул, едва его рука начала двигаться вверх-вниз по члену. Химмэль лег рядом, прижавшись к нему, дал понять чего хочет – и тот тоже сжал его член. Двигая руками, юноши целовались, то заигрывая языками, то покусывая друг друга. Очень быстро ритм нарастал, приближая их обоих к заветной черте. Быстрее, еще быстрее… Наконец, водоворот наслаждения накрыл их с головой, утянув в свою пучину. Тиэми, не в силах сдержаться, закричал, корчась от испытываемого экстаза.
- Я люблю тебя, - простонал он затем, бессильно обвивая плечи Химмэля руками.
Химмэль, спрятав взгляд за ресницами, с трудом перевел дыхание, приходя в себя после оргазма. С Югэном он кончал куда более бурно и захватывающе, голову ему сносило сразу и надолго, а повторения хотелось сразу же, как только появлялись на это силы - однако и секс с Тиэми оказался очень даже неплох. А уж для первого раза – тем более.
______________________
* Закрой глаза, крошка, и послушай музыку,
Скользя по волнам летнего ветерка,
Сегодня превосходный вечер и я покажу тебе,
как им распорядиться
Пойдем со мной и не думай ни о чем.
Давай попробуем чуть больше кусаться
и чуть меньше лаяться
Чуть меньше ссор и чуть больше огня
Закрой свой рот, раскрой свое сердце и
попытайся доставить мне удовольствие, крошка
Доставь мне удовольствие, крошка
--------
** Мэрилин Монро и Джейн Рассел "When love goes wrong"
Когда в любви все идет не так,
Вообще ничего не клеится –
Это единственное, что я знаю…
Когда в любви все идет не так,
Мужчина сбегает,
А женщины наглеют, о…
Солнце не сияет,
Луна не светит,
Приливы и отливы не наступают...