Сокрытый в глубине леса, я был первым творением Бога...То, что я расскажу вам, есть прошлое, будущее и правда...
c 8 по 9 главу 2го тома Толпа фанаток, дежуривших у ограды, сделала Кавагути похожим на темную грозовую тучу, готовую разверзнуться громом и молниями. И даже при всем этом он не смог запретить Югэну поселить в Зунга в доме. Большинство юношей отнеслись к новому жильцу с весельем, кроме, пожалуй, Тацу Мисоры. Вечно отрешенный от реальности юноша, как обнаружилось, смертельно боялся свиней – пусть даже карликовых. Едва завидев Зунга, энергично цокающего копытами по полу, Мисора залез на стол и пронзительно завизжал:
- Уберите это чудище отсюда! Кто его впустил?
- Это всего лишь карликовая свинка, - хохотал Югэн, наслаждаясь его испугом. – Чего ты трясешься, Мисора?
- Всего лишь? Да это вонючий рассадник заразы. А еще свиньи всеядны и, если ты забудешь его покормить, то он может сожрать у нас уши и носы, пока мы спим!
- Какой ты глупый, Мисора! Если Зунг начнет жевать твое ухо, то, думаю, ты сразу же проснешься. Так что нечего беспокоиться.
Переспорить Югэна не удалось, и карликовая свинка осталась жить в доме, несмотря на негодование Тацу Мисоры.
Миновало десять дней. За это время все они успели привыкнуть к почти круглосуточному визгу поклонниц за окнами. Кажется, они создали что-то вроде караула: когда одна смена уходила домой, то ее сменяла другая, отдохнувшая и бодрая. Всякий раз, когда юношей увозили куда-нибудь на микроавтобусе – на очередное интервью или фотосессию - девочки и девушки чуть ли не бросались под колеса, надеясь привлечь внимание своих кумиров. Поначалу Химмэль ужасался, опасаясь, что однажды одну из них все же задавит, но потом, как ни странно, привык.
За все время он, к своему облегчению, ни разу не оказывался наедине с Югэном. Пусть их отношения до сих пор оставались не разъясненными, Химмэль все равно не хотел теперь в них разбираться. Много всего было намешано в его чувствах к нему – и гнев, и влечение, и ревность, и даже зависть. Стоило только вспомнить о тех минутах, проведенных в «комнатке свиданий», как все его душевное равновесие мгновенно испарялось, оставляя ему только смятение. Вот почему Химмэль старательно избегал всякой возможности уединения с ним. И только во сне, когда сила воли не заглушала воспоминания и желания, он вновь и вновь оказывался в объятиях Югэна.
Химмэль старался с головой уйти в работу: в реалити-шоу, в театре. Что и стало причиной того, что он невольно все эти дни игнорировал попытки Мияно Такаюки встретиться с ним. Юноша участвовал в запланированных мероприятиях шоу, затем, когда наступали его «свободные» часы, он на такси сразу же уезжал в театр «Харима» - Такаюки никак не мог застать его в перерывах. Наконец, отчаявшийся менеджер, выяснил, где проводит свободное время его подопечный, и заявился прямо в театр «Харима». Узнав, что Химмэль собирается участвовать в театральной постановке, он впал в поистине апокалипсическое отчаяние, устроив скандал прямо во время репетиций:
- Как вы могли согласиться участвовать в постановке, не испросив перед этим разрешения вашего работодателя, то бишь CBL Records? – Такаюки почти рыдал от ужаса перед Химмэлем. – Вы знаете, что по контракту вы не имеете права самостоятельно принимать подобные решения? Что же будет, когда госпожа Гэсиро узнает об этом!
- Театр не помешает моей работе в агентстве, - пытался оправдаться Химмэль.
- Да какая разница! Без соответствующего разрешения вам нельзя участвовать в посторонних проектах. Госпожа Гэсиро не любит, если кто-то нарушает правила. Вас могут очень серьезно наказать, вплоть до штрафа или же исключения из шоу!
Химмэль побледнел, мысленно обзывая себя тем еще дураком. И как он сам не подумал? Ведь мать во время подписания контракта говорила ему об этом пункте! А он, идиот, умудрился как-то упустить сей факт из виду…
- Что собираешься делать, Химмэ? – спросил дядюшка Ихара, доселе молча слушавший причитания менеджера.
- Ничего страшного не случилось, - тот постарался напустить на себя как можно более уверенный вид. – Я сообщу о своих намерениях Сибил Гэсиро и получу разрешение на театральную постановку.
В тот же день юноша в сопровождении Мияно Такаюки приехал в офис CBL Records. Менеджер не уставал повторять, что ему стоило огромных усилий добиться аудиенции именно сегодня, ведь госпожа Гэсиро крайне занятой человек. Его близкое к истерике состояние отчасти передалось Химмэлю, несмотря на все его попытки держаться невозмутимо. Всю дорогу он грыз ногти, предчувствуя дурную развязку.
Сибил Гэсиро приняла их в своем кабинете. Химмэль не обратил внимания на обстановку в стиле хай-тек, и запомнил только, что там было очень много стекла и света. Они устроились в кресле напротив ее стола, и Такаюки взял слово. Говорил он взволнованно и сбивчиво, вызывая у своего подопечного неудовольствие – не хватало еще, чтобы менеджер напутал что-нибудь и окончательно испортил впечатление. Поэтому, не вытерпев, юноша перебил менеджера и заговорил сам: вежливо и уверенно он рассказал о театре «Харима», о постановке Ихара Кинто, о своей роли и планах на будущее. Госпожа Гэсиро слушала его внимательно, без улыбки. После чего попросила Такаюки выйти, и оставить ее наедине с Химмэлем.
- Сигарету? – предложила она. - Не стесняйся, мне известно, что ты куришь.
- Нет, спасибо, - ответил юноша.
Сибил Гэсиро неторопливо прикурила и испытующе поглядела на него. Ее губы тронула легкая улыбка, прежде чем она проговорила ласковым тоном палача:
- Я не виню тебя, Химмэль. Если б только на твоем месте находился другой, то я, возможно, и рассердилась бы. Но ты особенный случай: ты ничего не знал обо мне, когда мы познакомились – да и сейчас плохо представляешь, кто я такая на самом деле. Тебе еще многое предстоит узнать и понять… Поэтому я прощаю тебе твою ошибку.
- Благодарю вас, - Химмэль поклонился ей. – Значит, я смогу работать в театре?
- Я так не сказала.
Вот этого он и боялся больше всего!
- Ты должен прямо сейчас кое-что уяснить, дорогой мой, - продолжала она говорить, поднявшись с президентского кресла и направившись в его сторону. – Мой решение – закон. Ты согласился с этим, подписав контракт. Ты, конечно, можешь его разорвать, но тебе придется выплатить неустойку. У тебя самого денег еще нет, значит, придется обременить родителей… Они у тебя не бедные, ведь так? Но ты работал в доставке, что свидетельствует о не слишком хороших отношениях в семье. Вряд ли они обрадуются перспективе выплачивать неустойку. Я права? – Химмэль не стал отвечать, что женщину ничуть не смутило. Она присела на диван рядом с ним. – Знаю, что права. Ты можешь посчитать, что я чрезмерно жестка и бескомпромиссна… Но таковы законы шоу-бизнеса, монополия на бренд здесь фактор выживания. Я не могу упускать свою добычу из рук.
- И я – ваша добыча? – юноша больше не смотрел на нее.
- Да. Как и все прочие красивые и талантливые люди в моих владениях, - она накрыла своей ладонью его руку, сохраняя при этом благодушный вид. – Ты должен понимать, что отпустить тебя в независимую постановку означает лишиться монополии на тебя. Сам рассуди, выгодно ли мне это.
- Но я хочу работать в театре!
- Я могу предложить тебе схожую работу там, где твое участие принесет прибыль CBL Records. Видишь, как я забочусь о тебе, как иду навстречу? У тебя будет возможность выбрать себе роль. Не каждому новичку достается такая честь, поверь.
Химмэль промолчал, кусая губы, на глаза ему наворачивались слезы.
- Теперь ты расстроился… - притворно вздохнула женщина. – Я понимаю – больно, когда мечты рушатся. Но позже, спустя время, ты сам поймешь, что так было лучше. У меня на тебя большие планы. Не нужно жалеть о роли в крохотном театре, когда впереди тебя ждут стадионы на сотни тысяч зрителей.
- Зачем вы уговариваете меня, если все равно выбора у меня нет? – с горечью полюбопытствовал юноша.
- Затем, чтобы ты видел во мне своего друга, а не врага. Это очень важно, потому что я вовсе не хочу, чтобы ты сбежал из CBL Records как только станешь совершеннолетним. Мы должны стать с тобой друзьями, Химмэль.
Она поглаживала его ладонь, вызывая в нем брезгливость, а последние слова прозвучали уж слишком двусмысленно! Химмэль поспешил встать с дивана и отойти в сторону, чувствуя себя до тошноты беспомощным.
- Друзьями? – он зло усмехнулся. – Такими друзьями, как вы с Кеем?
- Не слишком умно с твоей стороны – говорить со мной вот так, - заметила Гэсиро холодно. Хотя потом, подумав немного, улыбнулась. – Но я тебе прощаю и это тоже. Твоя неискушенность просто очаровывает, мальчик мой! Не будем ссориться из-за пустяков, а лучше поговорим начистоту: ты опасаешься, что я воспользуюсь своим положением, чтобы заполучить тебя в постель?
Химмэль неопределенно пожал плечами, не желая отвечать прямо.
- Тогда скажу тебе, что зря беспокоишься. Я нахожу тебя очень привлекательным, не буду отрицать. Но никогда не стану принуждать тебя, это чересчур… грубо. Наши с Кеем отношения – это отношения добровольные, начавшиеся без всякого нажима с моей стороны. Кей мне приятен, а ему это, в свою очередь, выгодно. Я деловой человек и меня подобный расклад устраивает. А что касается тебя… - она вновь приблизилась к нему, с улыбкой рассматривая его напряженное лицо. – Тебе следует перестать столь предвзято думать обо мне. Я предложила тебе работу не потому что хотела затащить в постель. И запретила играть в театре «Харима» не потому что хочу шантажом добиться благосклонности. Это лишь рабочие моменты и только. Ты понимаешь?
- Да, - проговорил юноша чуть слышно. Что еще он мог ответить?..
- Прекрасно! А сейчас, милый, ты вернешься в тот театр и объявишь, что выбываешь из состава труппы.
Химмэль почти не помнил, как покинул президентский кабинет, как вместе с менеджером вновь погрузился в машину, как они возвращались в «Хариму». Такаюки все зудел, что отныне он обязан советоваться с ним, прежде чем принять какое-нибудь решение.
- Вы не понимаете, как вам повезло, что госпожа Гэсиро столь снисходительно отнеслась к вашей ошибке. Впредь будьте осмотрительней! Второго такого недоразумения вам могут и не простить.
Как же глупо все вышло! Химмэль уехал к Сибил Гэсиро, полный уверенности, что уладит недоразумение. А вместо этого он потерпел поражение, и вынужден возвращаться с плохими новостями. Что о нем подумает дядюшка Ихара? Наверняка сочтет крайне безответственным и недостойным доверия…
Только в театре, увидев чету Кинто, он вернулся к реальности. Химмэль попытался заговорить, но не смог – сухой ком застрял в горле. Он просто стоял и с тоской взирал на владельца и вдохновителя маленького театра. Разве можно обратиться к нему, после того как, пообещав работать, он вынужден уйти?
Ихара Кинто все понял сам.
- Следовало предвидеть такой поворот, - сказал он, и успокаивающе похлопал его по плечу. – Не переживай. Мы выберем другого актера, а ты… Уверен, у тебя еще будет много других ролей.
- Простите меня! Я был так наивен, – прошептал юноша. – Я всех подвел.
У него разрывалось сердце. Да, он совсем недавно стал частью театра, но стоило ему впервые переступить порог «Харимы», как стало ясно – это любовь с первого взгляда. Химмэлю нравилось тут абсолютно все, даже духота летними вечерами и теснота, в которой приходилось толпиться труппе во время представления. Здесь он был счастлив. Здесь он мог быть самим собой, а не тем, кем хотели видеть его дед или отчим. И ему так нравилось чувствовать себя часть большой, дружной семьи!..
- Ты никого не подвел, - возразил Кинто. – Это я виноват, если хочешь знать.
Химмэль несказанно удивился его признанию, и тот пояснил:
- Я ведь в курсе, какие кабальные условия выставляют эти медиа-монстры при заключении контрактов. Однако решил, что на твоей популярности можно сыграть на пользу «Хариме» - ведь, узнай люди, что ты играешь в моей труппе, сюда бы валом повалил народ. И Сибил Гэсиро тоже отлично это понимает, поэтому и запретила тебе. Так что не кори себя, Химмэ! У меня куда больше опыта, чем у тебя, и это мой просчет, а не твой. Давай-ка мы с тобой выпьем чаю, и обсудим все спокойно и обстоятельно.
Ариока поспешила приготовить чай мужу и гостям. Устроившись на кухне, они обдумали создавшуюся ситуацию: Химмэль выбывает из труппы, но что делать с его номером для «Токио Доум»?
- Я пойму, если вы запретите мне его исполнять, - заявил он. - Ведь роль капитана Танамы больше не моя.
- Но почему я должен запрещать? – усмехнулся хозяин театра. – Номер хороший. Да и таким образом «Харима» все равно получит рекламу, пусть и не столь грандиозную, как я рассчитывал. Нет, Химмэ, я не просто разрешаю тебе исполнять его в «Токио Доум» - я настаиваю на этом! – повернувшись к Такаюки, мужчина уточнил: - По поводу номера, надеюсь, проблем не возникнет?
- Нет, что вы, - заверил его менеджер, протирая вспотевший лоб платком. На кухне у Кинто было душновато, но все, кроме него, уже привыкли нагретому и спертому воздуху.
- Вот видишь, Химмэ!
Юноша улыбнулся дядюшке Ихаре. Через силу, но улыбнулся. Это был хороший знак: он принял случившееся, вместо того чтобы окончательно отчаяться.
«Что ж… - размышлял Химмэль мрачно. – Все же, в какой-то мере я сыграю Танаму. Пусть и буду им всего пять минут – но так лучше, чем совсем ничего».
- Химмэ! Какой же редкой птицей ты стал! – воскликнула Йоко, в компании Кхана вбегая на кухню. Они только что вернулись с подготовительных курсов, которые вместе посещали во время летних каникул*. Из-за напряженного рабочего графика Химмэля они виделись только раз или два после того как тот вернулся из Фудзиномии.
Сероглазый юноша обнялся с друзьями, ощущая странное облегчение от их близости. Слишком поспешно, слишком сильно изменилась его жизнь! А они совсем не изменились, они прежние веселые и влюбленные друг в друга Йоко и Кхан – а он для них все тот же Химмэ, их друг…
- Не раскисай, парень! Уверен, у тебя еще все получится, - узнав последние новости, посочувствовал Кхан.
– Подумай о том, что благодаря реалити-шоу у тебя теперь есть официальный фан-клуб, - по-своему постаралась приободрить юношу Йоко. – Ты ведь слышал о фан-клубе?
Химмэль отрицательно мотнул головой в ответ.
- Да-да, есть такой, - подал голос Мияно Такаюки. – CBL Records одобрило один из созданных клубов в вашу честь, Нацуки-сан.
- Мне о нем рассказали твои сестры. Рури и Сакура теперь там почетные члены благодаря вашему родству, - дочь Кинто сбегала в свою комнату и принесла оттуда ноутбук, чтобы показать сайт в интернете. Найдя искомое, она повернула экран к юноше: - Любуйся! Надеюсь, это поднимет тебе настроение.
На Химмэля смотрело его собственное лицо, украшающее главную страницу. Оформление сайта отвратительно-нежное: синие и бледно-голубые тона, и иероглиф «небо» в заглавии. Сбоку мини-чат, в центре лента новостей. Он без особого интереса скользнул взглядом по новостям – и наткнулся на заметку папарацци из какого-то бульварного журнала:
«Всех фанатов терзает вопрос: почему Нацуки не дружит с Югэном? Это видно сразу – стоит только взглянуть на любой отрывок реалити-шоу. Между признанной восходящей звездой и амбициозным новичком чувствуется страшное напряжение, словно вот-вот посыплются искры. Все мы видим, что Югэн пытается быть приветливым с ним, но натыкается лишь на демонстративную неприязнь. По данным одного из наших информаторов юноши даже подрались однажды, причем драку начал Нацуки. Что же происходит в шоу? Неужели Химмэль Нацуки готов идти к славе по головам?..»
- Час от часу не легче, - пробормотал Химмэль, раздраженно закрывая крышку ноутбука.
- Да ладно тебе, - махнула рукой Йоко. – Это же желтая пресса. Они все врут. Зачем это тебе драться с Югэном?
Все присутствующие вопросительно уставились на него, ожидая ответа. Химмэль смутился, боясь встретиться с господином Кинто взглядом - ведь он клятвенно обещал ему вести себя примерно! Дал слово, а сам… Может, соврать? Но врать тоже нехорошо, тем более дядюшке Ихаре.
- Неправда, не я первым начал, - хмуро буркнул парень, и вжал голову в плечи, ожидая нагоняя. И не зря ждал.
- Что? С самим Югэном? – затрясся Мияно Такаюки.
- Как ты мог поднять руку на него? – заорала на него возмущенная Йоко. – Какая дикость!
- Значит, взялся за старое, Химмэ? – вздохнул удрученно Кинто Ихара. – Опять начал кто-то другой, а не ты?
Химмэль виновато уронил голову на сложенные на крышке стола руки и принялся повторять как заклинание: «Простите! Я помню, что обещал!»
Пока наставник назидательно молчал, дабы заставить его сильнее раскаиваться, менеджер пытался допытаться у него о произошедшей драке. Юноша упрямо отказывался рассказать, пока дядюшка Ихара не смилостивился:
- Эх, ходячая бочка с порохом! Ну, расскажи господину Такаюки, как набедокурил.
- Он плеснул мне в лицо сок. Я не сдержался и пнул его…
- Ты пнул Югэна? – еще пуще заорала Йоко, пошатнувшись.
- Да не его! А табурет под ним. Он упал. Я хотел еще двинуть ему в нос, но тут в комнату вошли люди.
- И все?
Перед внутренним зрением Химмэля вспыхнуло воспоминание: «Школа тренировки молодежи», курилка, и тот удар по лицу, которым он наградил Югэна, когда тот принялся щупать его зад. Пожалуй, вот про это не стоит упоминать ни под каким предлогом!
- Да, все, - кивнул он, спрятав взор.
- Не знаю, что и думать! Вы должно быть, чем-то оскорбили его, раз он плеснул в вас сок, - предположил Такаюки неуверенно. – Я впервые слышу, чтобы у господина Югэна были какие-нибудь ссоры с кем-то в агентстве.
- Да кто вам расскажет, если все боятся эту змею? - взорвался Химмэль. Мало того, что сегодня у него один из самых неудачных дней в жизни, так еще и приходится от собственного менеджера выслушивать оправдания Югэну! Поняв, что вновь потерял над собой контроль, он сжал голову руками и, зажмурившись, проговорил в очередной раз: - Простите.
На кухне с минуту висела тишина, которую нарушил Кхан:
- Вообще-то, если б кто-то плеснул в меня сок, я бы точно врезал ему. И что в этом плохого? – Йоко протестующее стукнула его по руке, на что он сказал: - Даже если ты звезда, это не повод безнаказанно доставать других.
- Отчасти ты прав, стерпеть обиду порою очень сложно. Тем более, когда ты так молод, - согласился с ним Ихара Кинто. Несмотря на показательную строгость, он все же вынес оправдательный приговор: - Я не стану читать нотаций, Химмэ. Думаю, тебе и без того тяжело.
- Благодарю вас, дядюшка Ихара, - Химмэль с облегчением перевел дыхание.
- Я надеюсь, ты хотя бы сожалеешь о содеянном! – влезла Йоко, все еще переживая за своего кумира.
А вот и нет! Он ни капельки не сожалел. Но благоразумно промолчал в ответ.
- Вам пора возвращаться на съемки, - спохватился менеджер. – Я отвезу вас туда, Нацуки-кун.
Делать нечего, расписание – вещь неумолимая. Возвращаясь в дом-студию, юноша спросил сам себя: ушел бы он из шоу в театр, представься такая возможность вдруг? Если б дело было не в неустойке по контракту, а только в его выборе: «Шоубойз» или «Харима»?..
И тут же из глубины души вырвался яростный протест: «Бросить шоу? Да никогда!»
После всего того, через что он прошел, готовясь к конкурсному выступлению в первом туре? После того, как он попал во второй тур? Просто взять и уйти, не дойдя до финала и не узнав, каково это – быть победителем? И, в конце концов, уйти, подарив Югэну возможность злорадствовать? Ну уж нет, не бывать этому!
Всю оставшуюся неделю он старался не показывать, насколько тяжело переживает крах надежды сыграть в постановке дядюшки Ихары. Однако о его неудаче каким-то образом узнал Югэн, и не проходило дня, чтобы он не отпустил скабрезной шутки по этому поводу. Химмэль задавался вопросом: это просто месть или же вызывающим поведением тот хочет снова его подтолкнуть к тайной встрече, как тогда, в тренировочной школе? Ждет, пока у Химмэля «накипит», и он сам кинется выяснять отношения?
Тиэми Касаги тоже заметил неладное в нем, но на все расспросы Химмэль лишь отнекивался, уверяя, что дела у него обстоят как нельзя лучше. Впрочем, Касаги все же узнал причины, и, само собой, попытался утешить друга соболезнованиями, от которых у того сводило судорогой челюсти.
В субботу случилось неприятность с Зунгом. Проснувшись поутру, юноши унюхали отвратительный запах испражнений - как обнаружилось, у карликовой свинки случилось расстройство кишечника, и жертвой недомогания стали полы в гостиной, спальне, даже лестница, а там, где не было лужиц жидких фекалий, остались следы перепачканных копыт. Югэн, недолго думая, нашел четвероногому любимцу оправдание:
- Зунга кто-то отравил. Мисора, признайся, ты подсыпал ему слабительного?
- Не сваливай на меня свою вину! – возмутился тот. – Я вовсе не виноват, что твоя свинья обгадила весь дом.
Югэн демонстративно потребовал от Кавагути проверить записи с камер слежения в доме, намереваясь уличить Мисору во лжи. Старший менеджер распорядился не убирать испражнения, пока не найдется виновный, и лично просмотрел все записи. Чаяния найти виновного не оправдались – на Зунга никто не покушался, судя по всему, свинка просто подхватила какую-то инфекцию. Желая утешить расстроенного Югэна, Кавагути вызвал ветеринара и отправил заболевшее животное на обследование.
«Какая забота со стороны Кавагути! В лепешку готов расшибиться ради Югэна, – думал Химмэль насмешливо. – Заболей кто-то из нас, простых смертных в этом шоу, он и то так не носился бы, как с Зунгом».
В воскресение за ним заехала мать, и увезла пообедать в ресторан. Химмэль догадывался, что она захочет утешить его и приободрить, и не ошибся: за столом Кёко завела разговор о театре и деспотизме Сибил Гэсиро, чем испортила сыну настроение. Ему вовсе не хотелось обсуждать это с матерью, лучше уж просто забыть о провале, нежели постоянно бередить рану соболезнованиями. Впрочем, Кёко не ограничилась только лишь сочувствием:
- Ты ведь так хотел играть на сцене, Химмэ… - сказала она ласково. – Плохо, что тебя заставляют выбирать между театром и этим шоу. Это неправильно! Знаешь, если хочешь, ты можешь расторгнуть контракт CBL Records. Я помогу тебе. Не переживай из-за неустойки, это не проблема для нашей семьи.
- Нет уж. Я не могу так, - отказался тут же Химмэль. – Даже если б я и вправду хотел разорвать контракт с Гэсиро, то и тогда не стал бы брать у тебя денег. Но я не хочу уходить из шоу, из агентства - даже после того как мне пришлось отказаться от роли в театре. Я хочу работать в CBL Records.
Это была правда. Пусть он и не особо поверил уверениям Сибил Гэсиро в том, что та не станет пользоваться своим положением в интимных целях. Однако даже недоверие к ней не могло принудить его отказаться от борьбы за место в будущей группе. Уйти сейчас? Просто немыслимо! Нет уж, если он избрал сей путь, то пойдет до конца!
Какое-то время они молчали, пробуя заказанные блюда. Кёко поглядывала на замкнутого юношу и никак не решалась продолжить разговор. Она не знала, что у него творится на душе, и боялась, что одно неправильное слово может настроить Химмэля против нее. Но так долго откладываемая беседа должна была рано или поздно состояться, слишком измучил ее гнет вины перед сыном.
- Я давно хотела кое-что тебе рассказать. С тех самых пор как ты приехал из Симоносеки… - тот вопросительно посмотрел на мать, и от ее внимания не ускользнуло, что его пальцы, сжимающие палочки, напряглись. Кёко не смогла сдержать печального вздоха: - Это касается причин, по которым Кисё Куроки стал твоим опекуном. Но если тебе не хочется сейчас слушать меня, я пойму. И подожду другого случая.
Химмэль задумчиво уставился в тарелку, механическим движением перемешивая еду. Какие могли быть еще мотивы у матери, кроме незаконнорожденного полукровки и замужества за столь приличным человеком, как Томэо Нацуки? Ему не нужно даже спрашивать – он и так знает ответ, почему его детство превратилось в ад. А мать, как видно, мучают угрызения совести. Что ж, теперь, когда их отношения потеплели, Химмэль, пожалуй, может позволить себе роскошь спокойно говорить на эту тему:
- Дед Куроки взял меня на воспитание, чтобы я не мешал твоему браку. О чем тут еще можно рассказывать?
От его глухого и холодного голоса на глаза Кёко набежали слезы.
- Так тебе дедушка сказал?
- Он обожал это повторять, - юноша угрюмо хмыкнул, - чтобы я помнил, кому всем обязан.
- Это неправда, Химмэ. Неправда! – Кёко, не выдержав расплакалась, и порывисто закрыла лицо ладонями. Посетители в ресторане, привлеченные ее восклицанием, начали с любопытством коситься на мать и сына.
- Не расстраивайся, - Химмэль смутился, он не хотел видеть слезы матери. – Все ведь уже позади.
- Нет, не позади, пока ты не знаешь, как все было на самом деле! – прошептала она. – Ты должен знать, что я никогда не отказывалась от тебя во имя брака с Нацуки. Никогда! Это мой отец – Кисё Куроки – забрал тебя к себе силой. Он угрожал мне, что, если я не перестану бороться за тебя, то он лишит меня материнских прав через суд, а затем отдаст тебя на усыновление.
Сероглазый юноша окаменел, слушая ее, кровь отлила у него от лица, сделав его мертвенно-синим. Ему стало вдруг трудно дышать, грудь словно стиснули стальные обручи. Такое он уже испытывал однажды, на концерте в «Санрайз», когда объявляли десятку победителей - волнение, близкое к панике.
- Я так боялась, что он исполнит свою угрозу, и тогда я бы никогда больше не увидела тебя! Поэтому я согласилась на меньшее из зол – отдала тебя на воспитание ему. Я презирала и всегда буду презирать себя за это, но я не могла потерять тебя… Отец заставил меня выйти замуж за Томэо, чтобы я прекратила думать о тебе. Но я никогда не переставала надеяться, что однажды верну тебя. Но когда ты вернулся… - она вновь тихо заплакала, - то я поняла, как сильно ты возненавидел меня!
Ее расстроенное лицо, беспомощно дрожащие руки и метущийся взгляд растопили последние остатки льда в сердце сына. Да, он поверил ей. Поверил каждому слову. Химмэль и не предполагал, что это случится так неожиданно, так спонтанно – без долгих раздумий, взвешивания и сомнений. Он просто понял, что не имеет права сердиться на мать, ведь она такая же жертва тирании Кисё Куроки, как и он сам.
- Я рад, что ты рассказала мне, - ответил юноша мягко, скинув оцепенение. Протянув руку через стол, он прикоснулся к руке матери со словами: – Спасибо тебе, мама.
- Надеюсь, что когда-нибудь сумею все же загладить свою вину перед тобой!
- Ты ее уже загладила. Не будем больше вспоминать о плохом, хорошо?
- Хорошо, - Кёко улыбнулась ему через силу, еще не в силах поверить в подаренное прощение. Сын улыбался в ответ, озаряя мир вокруг нее светом, и впервые за много-много лет она почувствовала себя действительно счастливой. Ей не было так легко на душе так давно! И только сейчас она поняла, в какой тьме, в какой безнадежности жила с тех пор как отец забрал у нее Химмэля. Заметив, что на них глазеют люди вокруг, и, схватив салфетку, поспешно промокнула заплаканные глаза: - Извини, я забылась. И правда, не стоило начинать разговор в таком месте!
Сын беспечно пожал плечами:
- Можно пойти еще куда-нибудь. У меня пока есть свободное время.
- И куда бы ты хотел сходить?
- Есть одна идея…
Выслушав его предложение, Кёко ответила: «Конечно, поехали». Расплатившись по счету, мать и сын покинули ресторан. Ехать пришлось недалеко, в район Бунке. Когда автомобиль занял место на парковке подле парка аттракционов - женщина, бросив взгляд на толпу праздно разгуливающих людей, с сомнением сказала:
- В воскресение тут всегда многолюдно, тебя могут узнать, - истощенно вопящие девчонки, которых пришлось лицезреть у дома участников шоу, не на шутку встревожили ее. Кёко не хотела рисковать, выпуская сына из машины прямо в гущу толпы. Прихватив сумочку, она велела ему подождать, а сама отправилась в одну из сувенирных лавочек, пристроившихся у входа в парк, где приобрела бейсболку с эмблемой Токио Доум Сити**. Вернувшись, Кёко настояла, чтобы Химмэль надел ее вместе с солнцезащитными очками – и только после этого разрешила покинуть автомобильный салон.
В выходные – тем более столь теплые и солнечные – в парках всегда много отдыхающих. Кто-то приходит покататься на аттракционах, кто-то поесть мороженого и послушать музыку, кто-то назначает тут свидания. Химмэль с любопытством глазел на развлекательные павильоны и аттракционы – ему еще не доводилось бывать тут. Когда мать в ресторане спросила его, куда он хочет сходить, он ответил: «Луна-парк. Когда я был маленьким, то хотел, чтобы мы вместе с тобой сходили в луна-парк».
Кёко тронула сына за плечо, привлекая внимание, и указала на большой интерактивный экран, нависающий над тротуаром, и транслирующий рекламу. В эту секунду на нем, сверкая яркими красками, шла реклама супермаркетов цифровой техники «Ин-Си». Внимание матери привлекла не столько реклама, сколько мгновенно образовавшаяся под экраном толчея из девчонок различных возрастов и визг, перекрывающий все посторонние звуки вокруг. Зрительницы, ловя каждое движение Югэна и Химмэля, извивались и дергались, словно ими всеми овладел единый эпилептический припадок.
- Давай не будем тут стоять! – Кёко поспешила утащить его прочь.
На карусели и колесе обозрения она прокатилась с ним без особых возражений. Но когда сын захотел забраться на «американские горки», ей стало не по себе – и она долго отказывалась даже приблизиться к аттракциону. Один вид хаотично переплетенных дорожек, взлетающих по самое небо, заставлял ее вздрагивать. Химмэль, смеясь, все же уговорил мать прокатиться, пообещав, что во время заезда будет крепко держать ее за руку.
У Кёко сердце ушло в пятки, как только вагончики тронулись с места, разогнавшись до сумасшедшей скорости всего за несколько секунд. Пассажиры аттракциона кричали и визжали от восторга на каждом вираже, все как один превратившись в восторженных детей. Химмэль, сняв на время заезда очки и бейсболку, поставлял лицо ветру, жмурясь от удовольствия. Вагончики мчались вперед на всех парах, их мотало из стороны в сторону, вверх и вниз. Они пронеслись сквозь круглую дыру в здании «Токио Доум Сити», затем устремились к земле, а оттуда – опять ввысь, промчавшись через колесо обозрения.
- Пусть дорога скорее закончится! – вопила Кёко, цепляясь за Химмэля.
Наконец, к ее большому облегчению, развлечение подошло к концу. Вагончики вернулись обратно к павильону, где поджидала следующая группа жаждущих острых ощущений.
- Здорово, да? – весело спросил Химмэль у матери, пока прицеп притормаживал у посадочной площадки.
- В следующий раз я подожду на земле, это точно! – воскликнула та.
- Эй, это же Нацуки! Химэру Нацуки, – оживились девчонки в очереди перед аттракционом, цепной реакцией передавая новость в задние ряды. Те, что стояли у турникетов, рванулись вперед, норовя проскочить к вагончикам.
- Химмэ! – ахнула Кёко предостерегающе.
Спохватившись, Химмэль нацепил очки и надвинул козырек бейсболки как можно ниже – но было слишком поздно. Возбужденные девицы наваливались на ограждения и турникеты, а пожилой охранник, растерявшийся от напора, из последних сил сдерживал их. Обслуживающие аттракцион техники, еще не понимая, что случилось, поспешно разблокировали страховочный механизм, удерживающий пассажиров в креслах:
- Просим покинуть аттракцион. Соблюдайте спокойствие.
- Это он, точно он! Не дайте ему уйти! – взорвалась толпа, увидев, что Химмэль едва ли не бегом направляется к выходу. И тут же, окончательно обезумев, прорвала заслон.
- Скорее беги к машине, - мать успела сунуть ему в руки ключ и подтолкнула для верности.
Юноша рванул что есть силы прочь, а женщина благоразумно отступила в сторону, дабы не оказаться растоптанной толпой оголтелых фанаток. Кёко не смогла бы бежать быстро, и, не отпусти она Химмэля, то эти сумасшедшие девицы точно догнали бы их! Когда те пронеслись мимо, она, молясь, чтобы сын успел добраться до машины, поспешила к парковке. К счастью, Химмэлю удалось оторваться от преследования: подле автомобиля никого не было. Когда она забралась в салон, то увидела, что тот сидит с потерянным видом.
- Что с тобой? – Кёко наклонилась к нему, забеспокоившись.
- Мне впервые пришлось убегать от девчонок, - удивленно ответил юноша, хлопая ресницами. – И это было… страшно. Я все думал о том, как стану отбиваться от них, они ведь не пацаны, не бродяги какие-нибудь, которых можно ударить.
- Я считала, что тебе понравится, - теперь настала ее очередь смеяться. – Тоже своего рода аттракцион.
_____________
* Летние каникулы в японской школе начинаются 20 июля и заканчиваются 1 сентября.
** Токио Доум Сити - спортивно-развлекательный комплекс, включающий в себя бейсбольный стадион, парк аттракционов, спа, магазины, рестораны и гостиницу Tokyo Dome Hotel.
______________
____9____
В последних числах июля, в пятницу, юноши приехали в уже знакомую студию, расположенную на втором цокольном уровне здания CBL Records. Правда, декорации на этот раз сменились: на сей раз студия напоминала нечто среднее между гламурным салоном и танцевальной площадкой в молодежном клубе. Задники сцены украшала мерцающая надпись: «Заводной мармелад».
Химмэлю приходилось слышать про это развлекательное телешоу, девчонки в старой школе часто болтали о нем. Выходило оно субботними вечерами, а вели его пятеро парней из группы «New Age» - Оницура Коидзуми, Кей Ясумаса, Такаси Фукутано, Ёсиро Канеяси, Арата Иенобу. Они приглашали на огонек эстрадных персон, брали интервью у заграничных звезд, устраивали развлекательные соревнования, пели и танцевали. Рассчитано телешоу как раз на школьниц, млеющих при виде икон шоу-бизнеса, поэтому ему никогда и в голову не приходило посмотреть его.
Встречал гостей в студии маленький и полноватый сорокалетний мужчина с пятнами пота на рубашке, несмотря на вовсю работающие кондиционеры. Он представился как Моротоки Кицунэ, режиссер «Заводного мармелада». Без конца куря сигареты, он принялся разъяснять прибывшим, что их ожидает:
- Обычно на съемки уходит час-полтора, иногда больше. Потом из отснятого материала монтируют получасовой выпуск. Так как вас десять человек, мы решили увеличить продолжительность выпуска до сорока пяти минут. Открывать передачу будут «New Age», стандартное трехминутное приветствие. Затем выходите вы, и начинается основной этап: парни возьмут у вас интервью, затем начнутся игровые испытания: вам придется выбирать задание, и, если проиграете, ведущие придумают наказание, - вспомнив о чем-то, Кицунэ криво улыбнулся: - Тех, кто из другого агентства, сразу предупреждаю: не обращайте внимания на шутки Кея Ясумасы. Вам же проще будет.
Режиссер удалился, велев визажистам заняться подготовкой юношей к съемкам.
- Что он имел в виду? – поинтересовался Химмэль у Касаги.
- Этот Кей… он как Югэн, только не утруждается делать вид, будто дружит со всеми.
Пока им накладывали грим, Химмэль то и дело бросал взгляды в сторону Югэна, сидевшего через четыре человека от него. Черные линзы. Тот опять надел их, скрывая настоящий цвет своих обворожительных глаз. Зачем он так поступает?
Когда ему захотелось навести справки о том, что связывает Югэна и Оницуру Коидзуми, то он обратился к проверенному источнику сплетен – Исе. Тот без задней мысли поведал, что, оказывается, два года назад Югэн хотел дебютировать в группе «New Age», но не прошел по возрасту: всем участникам группы уже было по семнадцать-восемнадцать лет, а ему всего лишь стукнуло четырнадцать. Онидзуми просил за него Сибил Гэсиро, но хозяйка осталась непреклонна – по ее мнению, Югэн был слишком молод для дебюта. Поэтому в «New Age» взяли Ёсиро Канеяси, а не его.
«Значит, они давно дружат?» - осторожно уточнил Химмэль.
«С тех самых пор как Югэн поступил в CBL Records. Ему тогда было двенадцать лет, и пятнадцатилетний Онидзуми сразу взял над ним шефство».
Интересно, подумал сероглазый юноша, насколько бескорыстным было покровительство Коидзуми? Или же он тогда заключил со своим кохаем точно такую же сделку, какую Югэн предложил Химмэлю после концерта в Санрайз? А если все действительно случилось именно так, тогда понятно, почему Югэн привык все вопросы решать через постель – он всего лишь поддерживает добрую традицию.
- Ну и где наши супер-пупер-таланты? – громко осведомился Кей Ясумаса, входя в гримерную комнату. Он выглядел полностью готовым к съемкам: костюм, прическа, макияж – все смотрелось идеально. На его слегка напомаженных губах блуждала зловещая улыбка. – Готовы к экзекуции, малышня?
- Сам-то в каком фильме услышал такое умное слово, Ясумаса? – в тон ему сказал Югэн со своего места.
- В фильме «Не выпендривайся тут, малолетка!» – усмехнулся Кей, и переключился на одежду гостей телешоу: – Все как один одеты в «Джой Миамото». Вот скукота и ширпотреб! Как хорошо, что у меня есть привилегия носить произведения искусства, а не эти тряпки.
- Вали уже отсюда, - опять подрезали его на повороте. – Всем уже давно надоело слушать твои песни о кроссовках за пятьдесят тысяч долларов.
- Но таких даже у тебя нет, - злорадно рассмеялся тот, встав так, чтобы все смогли разглядеть его стильные кроссовки фирмы «Nike», украшенные бриллиантами.
- А у тебя нет раскрученного реалити-шоу и четырех телеэфиров в неделю. Признайся, тебя бесит, что на сегодняшней передаче вы будете нашими декорациями.
Химмэль, не сдержавшись фыркнул, так ему понравились ответы Югэна. Кей сделал вид, будто ему абсолютно наплевать на все, и, высокомерно вздернув нос, пошел к выходу. Правда, последнее слово все же оставил за собой:
- Не надейтесь отделаться малой кровью на моем шоу, сопляки.
- «Мое шоу»! – передразнил его Касаги, после того, как тот ушел. – Как будто нет других четырех согруппников. Возомнил себя пупом земли, хотя сам даже не лидер «New Age». Вот уж у кого никогда яд на зубах не пересыхает. Ведь он и придумал мне то самое прозвище!
- Какое? – сделал непонимающий вид Химмэль.
- Так ты не слышал? Это он первым начал называть меня «Мисс Монро», а уж потом все стали за ним повторять. Представляешь? Ладно смеяться надо мной, но как можно насмехаться так над богиней!
Тем временем приготовления к съемкам завершились. Зрительские ряды в студии заняли сто пятьдесят фанаток, прошедших жесткий конкурсный отбор. Их смех и аплодисменты должны сопровождать шоу, дабы создать соответствующую атмосферу. Режиссер Кицунэ, удостоверившись, что все и вся готовы к работе, дал сигнал начинать съемки.
Свет в студии погас, но затем лишь, чтобы медленно разгореться вновь. На сцене появились пятеро вокалистов «New Age», замерших в картинных позах. Их появление зрительницы встретили повизгиванием и овациями.
Детка, ты хочешь что-то погорячее?
Не жди, включи погромче!
Мы знаем, ты этого ждала.
А как же!
На что способны – мы покажем.
Смотри, не отрывай свой взгляд,
Перед тобой – «Заводной мармелад»!
Химмэль с любопытством наблюдал за трехминутным выступлением «New Age». Коидзуми и Кей находились на первом плане, они же были ведущими голосами, а трое оставшихся солистов только создавали для них фон. Зато сразу видно, кто тут заправляет делами: первый – официальный лидер группы, а второй – любимчик Сибил Гэсиро.
«Не хочу оказаться на месте одного из этих трех задвинутых в тень парней, - подумал Химмэль. – Или быть ведущим солистом, или не быть в группе, на другое я не согласен!»
Настала очередь десятерым парням выйти под прицелы телекамер и присоединиться к ведущим. Девчонки заколыхались от восторга как море во время тайфуна, заглушив музыку, сопровождающую появление участников проекта «Шоубойз» на сцене. Они визжали и визжали, никак не желая замолкать, и, в конце концов, вынудили Оницуру Коидзуми начать нервно смеяться:
- Тише! Умоляю вас, тише! – просил он публику, размахивая руками.
Тщетно мигала надпись на информационном дисплее: «Тишина», зрительницы словно ума лишились. Кое-кто вскочил с мест, желая добраться до сцены, но дорогу им оперативно перегородили охранники. Кей бросил вопросительный взгляд на режиссера, однако Кицунэ дал знак, сообщая, что съемки приостанавливать не собирается.
Химмэль пытался сдержать смех – так его веселила сложившаяся неловкая ситуация, а растерянное выражение лица Онидзуми доставляло особенное удовольствие. Вдруг его кто-то фамильярно приобнял за плечи. Поняв, что это Югэн, он хотел было отодвинуть его, как тот сказал:
- Давай покажем этим придуркам-ведущим, как действительно надо вести шоу. Помоги мне.
Сероглазый юноша колебался лишь мгновение, и кивнул согласно. Югэн выйдя чуть вперед, запел, сразу взяв сильную ноту – и тем самым, немедленно обратив на себя внимание.
Я дарю тебе цветок любви
Прошу, с нежностью его прими…
Зрительницы, услышав слова знаменитой песни о любви, популярную в Японии уже тридцать лет, сначала взвыли еще громче, но тут же стали замокать. Химмэль, которого он по-прежнему обнимал, подхватил следующую строчку:
У сердца своего его сохрани,
И никому об этом не говори!
Поняв, чего они хотят добиться, в игру включились Иса, Касаги, Оониси, а затем и прочие парни. Их голоса наполнили студию, вынуждаю даже самых оголтелых фанаток неметь от восхищения. Хором десять парней закончили песню, пропев:
Излишни тут слова, поверь -
Я с тобой, а ты моя теперь,
Любимая, никому не говори,
Не говори…
Повторив несколько раз «Не говори!», Югэн с улыбкой прижал палец к губам, давая понять, что просит зал хранить молчание. Его маневр возымел действие – очарованная публика успокоилась окончательно. Это дало ему повод самодовольно поглядеть на Кея, как бы говоря: «Кто тут сопляк? Утрись!» А тот, не имея возможности сцедить яд, только кисло скривился в ответ.
Химмэль улыбался и чувствовал неловкость из-за руки Югэна, все еще находившейся у него на плечах. Осторожно он снял ее с себя, так, чтобы это не выглядело грубо. Ведущие предложили гостям занять места на клубных табуретах, а сами расположились напротив. События, наконец-то, вернулись в запланированное русло.
Оницура Коидзуми выставил перед десятью участниками большой пластиковый вазон, наполненный тщательно свернутыми бумажками, и взял речь:
- Мы попросили зрителей написать вопросы, которые мы зададим вам от их лица. Так как вопросов набралось много, мы решили задавать их наугад - то есть мы по очереди вытягиваем бумажку из вазы, и спрашиваем кого-то из вас.
Химмэль не отдавая себе в том отчета, пристально изучал его. Да, он красив и хорошо сложен, этого нельзя отрицать. У него также приятный голос, изящные манеры и речь – сразу видно, что ему дали превосходное воспитание. И черные-черные глаза. Теперь у Химмэля не осталось сомнений в том, кому подражает Югэн, надевая черные контактные линзы.
«Почему же он выбрал именно Онидзуми, что в нем такого особенного? Я-то думал, Югэн слишком талантлив и самовлюблен, чтобы подражать кому-нибудь. Но он подражает… Или же, он так выказывает свою привязанность?..»
- Начнем интервью с Хига-куна, - проговорил Коидзуми, вынимая свернутую бумажку. Развернув ее, он прочел: - Итак, какие овощи твои любимые?
- Скучноватый вопрос для начала, - влез с комментарием Кей. - Там есть вопросы погорячее, в стиле «Заводного мармелада?»
- Я люблю… - юноша почесал макушку задумчиво, - наверное, я люблю дыни.
- Протестую! – заорал Кей, хлопнув в ладоши, заставив физиономию Дайти испуганно вытянуться. – Дыня это не овощ, а ягода! Я требую наказание за ошибку.
- Мы еще не дошли до соревнований, чтобы кого-то наказывать, - возразил Онидзуми.
Между ведущими завязался спор, пока они решали, стоит ли наказывать юношу за невольную ошибку. В конце концов, Кей победил его в споре. Дайти Хигу заставили выйти на танцплощадку и под музыку комично изобразить курицу. Зрительницы покатывались от смеха, лицезря его потуги.
- Следующий вопрос! Отвечает Югэн, – на сей раз бумажку вытягивал Такаси Фукутано. – Чего ты хочешь больше всего на свете?
- Стать звездой «номер один», конечно! Быть лучшим, чтобы никто не смог со мной сравниться, - уверенно ответил тот, и эротично подмигнул телекамерам и зрительскому залу.
Когда настала очередь Химмэля, то задавал вопрос Кей:
- Кто твой отец, если у тебя такие серые глаза?
- Что?!
Химмэль вскочил и вырвал у него записку из рук. На клочке бумаге было написано совсем другое: «Что помогает тебе расслабиться?» Смяв бумажку, он с силой швырнул ее в лицо наглеца. Зал и съемочная группа ахнули. Юноши окаменели. Кей, не успев увернуться от снаряда, стал красным от ярости:
- Да как ты посмел…
У Кицунэ зашевелились от ужаса волосы на голове, он истощенно заорал:
- Стоп! Стоп!
Подлетев к сероглазому парню, режиссер принялся отчитывать того за вспышку гнева. Химмэль не сводил немигающего взора с Кея, внушая всем присутствующим опасения за его дальнейшие намерения.
- Извинись перед Ясумасой, - потребовал Кицунэ.
- Не стану, он сам виноват.
- Я? Виноват? – еще больше оскорбился задира. – Ты всегда так реагируешь на шутки, деревенщина?
- Извинись, - повторил режиссер.
- Не извинюсь! – вспылил Химмэль. – Если он пошутил, тогда и я тоже пошутил.
- Я не буду сниматься, пока он не попросит прощения, - заявил Кей, шлепаясь на табурет и поджимая губы.
- Тогда смотри - не порасти мхом, пока будешь дожидаться извинений! Потому что ждать тебе придется долго.
Моротоки Кицунэ взвыл как раненый зверь, и объявил двадцатиминутный перерыв. Затолкав бунтаря в гримерку, он велел ему посидеть там в одиночестве, и подумать над случившемся.
- Сейчас сюда придет твой менеджер. А я вернусь через пятнадцать минут, - предупредил он юношу, - надеюсь, к этому времени у тебя заработают мозги!
Химмэль сел на раскладной стул и замер. Он злился и на Кея и на себя. Следовало проигнорировать обидный вопрос, но он, по своему обыкновению, позволил эмоциям овладеть им! Всякий раз, когда ему напоминали о том, что он полукровка, у него темнело в глазах от злости. Случись такое не в телестудии, а на улице – он бы из этого болтуна уже душу вытряхнул.
Вскоре прибежал взмыленный Мияно Такаюки. Он ныл и распекал своего подопечного за грубость и вспыльчивость, а юноша, подперев щеку рукой, уныло слушал его и мечтал о сигарете. И вот время вышло, Химмэль вернулся в студию. Взоры всех присутствующих устремились на него в ожидании. Ведущие «Заводного мармелада» выглядели мрачными. Зато участников реалити-шоу явно веселило это противостояние, особенно Югэна – тот буквально пожирал Химмэля заинтригованным взглядом.
- Надеюсь, ты не сорвешь своим глупым поведением съемки еще раз? – осведомился Кицунэ. – Ясумаса ждет твоих извинений.
- Я не буду просить прощения, - повторил тот упрямо.
- Проклятье, вызовите сюда Кавагути! Может, он найдет управу на этого мальчишку?! – режиссер почти рыдал.
- Только не его! – Такаюки стал походить на бледное дрожащее приведение. – Нацуки-кун, умоляю, извинитесь!
Химмэль лишь упрямо насупился.
- Не нужно звать господина Кавагути, - вмешался тогда Оницура Коидзуми, предостерегающе поглядев на Кея. – Это не лучший выход из ситуации. Нам не стоит заходить столь далеко в мелких раздорах. Так ведь, Ясумаса-кун?
Парень, помедлив, передернул плечами, и небрежно бросил:
- Возможно.
- Давайте договоримся, - продолжил лидер «New Age». – У нас тут ведь телешоу все-таки. Нацуки принесет извинения Ясумасе, если тот победит его в соревновании. Пусть они оба встанут на танцевальные платформы, и пройдут испытание, а компьютер решит, кто победитель. Согласны?
- Он меня не победит, - хмыкнул Кей уверенно. - Но если Нацуки хочет рискнуть, то я не против.
- Заметано, - ответил Химмэль презрительно.
Зрители, гости и ведущие заняли свои места в студии. Юноши взошли на платформы, сенсорные датчики которых должны были оценить качество их танца. Химмэль скинул жилет и сделал несколько резких движений, разминаясь. Он надеялся, что уроки госпожи Ачарья и Кэйти Канадзавы не прошли даром, и ему удастся переиграть заносчивого соперника.
Зазвучала музыка – быстрая, ритмичная. Замигали разноцветными огоньками платформы под их ногами. Юноши начали танцевать, каждый стараясь исполнять эффектные и сложные движения. Компьютеру понадобилось почти две минуты, чтобы определить, кто вышел победителем из танцевального соревнования. Издав многозначительный писк, зажглась звезда на платформе Химмэля.
- Это ошибка! – завопил Кей возмущенно.
- Протри глаза, - посоветовал противник, рассмеявшись ему в лицо.
- Этот раз не считается. Давай заново!
- Вот еще, поищи другого простака, - Химмэль вернулся на свое место в студии.
Ясумаса выглядел таким рассерженным и ошеломленным одновременно, что даже у Онидзуми вызвал снисходительную усмешку:
- Ну, подумаешь! Давай просто продолжим съемки.
- Ладно, пусть будет так, ты победил на этот раз. Можешь оставить извинения при себе! - сказал Кей, вперившись взором в источник своего негодования. – Но я не согласен с тем, что это единственное состязание. Мы еще посмотрим, кто тут победитель, а кто лузер.
- Как тебе будет угодно, - все так же презрительно откликнулся тот.
- Мы выбились из графика, - напомнил Кицунэ присутствующим. – Начинаем работать, ребята!
Они возобновили съемки с того самого момента, когда Кей выудил из вазы свернутую записку. Приняв спокойно-благожелательный вид, он прочел вопрос, затем поднял взор на Химмэля. На несколько секунд все вокруг затаили дыхание.
- Как ты считаешь, что в тебе самое привлекательное, Нацуки-кун?
- Умение танцевать, - последовал многозначительный ответ.
- А не твои экзотические глазки?
Зрительский зал взорвался хохотом, поняв, что конфликт пошел по второму кругу. Судя по всему, Кей не собирался так просто спускать обиду. Химмэль же, выждав, когда публика утихнет, сделал свой ход:
- Если лично для тебя это самая привлекательная часть моего тела – то пусть будет так. Я совсем не против.
И опять волна веселья хлынула из зала. Десять гостей телешоу тоже кривились от едва сдерживаемых эмоций. Онидзуми, опасаясь, как бы ситуация вновь не вышла из-под контроля, хлопнул в ладоши и закричал, что следующим вопрос задает Арата Иенобу.
- Клянусь, этот выпуск грозит стать самым сумасшедшим за всю историю «Заводного мармелада»! – вздыхал Кицунэ тем временем.
После интервью наступила очередь испытаний. Их тема тоже определялась жеребьевкой, только на этот раз жребий тянули гости телешоу. Дайти Хиге, который опять оказался первым в списке, на сей раз повезло – он получил кулинарное испытание. Он без ошибки ответил на все вопросы, которые ему задал ведущий, и даже на самый каверзный: «Какой город испокон называют кухней Японии?» *
Югэн вытянул испытание «лопни шар». Однако рассчитано оно на двоих – то, есть следующий после него участник разделит с ним игру. Им оказался Химмэль. Каждый из них по очереди должен держать в руках шар, медленно наполняющимся газом из баллона, и проигрывал тот, в чьих руках шар лопался. На третьей минуте состязания, шар с оглушающим хлопком лопнул в руках Югэна – причем, тот от испуга взвизгнул тонким голоском, совсем как девчонка.
- Ох, невезуха! – воскликнул Кей, рассчитывавший, что шар лопнет в руках Химмэля. – Фукутано, выбирай наказание.
- Принесите «Аоширу», - решил тот.
В студию на подносе внесли стакан, наполненный бурой жидкостью. Этот "напиток здоровья", приготовленный из овощей, лопуха и шпината навел ужас на юношу: при виде него Югэн скорчился, и, повторяя «Я не буду это пить!», спрятался за спину Кина Рэндзиро. Тот, желая показаться героем в его глазах, схватил с подноса стакан и залпом влил в себя. После чего принялся бегать по студии, едва сдерживая рвотные позывы и вызывая истерический смех у окружающих.
Следующее испытание так же оказалось парным: игра в настольный теннис, где для победы следовало выиграть у соперника фору в три очка. Соревновались между собой Тацу Мисора и Хиро Такахаси. Проигравшим оказался Мисора, и, в качестве наказания, его заставили сунуть руку в банку с пауками. Те выглядели так безобразно, что парень – едва просунув в банку руку - рухнул на пол без чувств.
- Немедленно доктора сюда! – всполошился Кицунэ.
Пришлось объявить очередной перерыв. Мисору унесли за кулисы, где уложили на диванчик – где он и пришел в себя через несколько минут. Отказавшись от услуг доктора, он объяснил свой обморок крайней нелюбовью ко всяким ползучим существам.
- Я ненавижу пауков! – шептал Тацу, растирая виски пальцами. – Можно мне покурить? Дайте мне сигарету.
Через десять минут, покурив и полностью вернув себе самообладание, он вернулся в студию. Съемки телешоу возобновились. Следующим в очереди был Исао Миура. Его испытание – угадать аниме, чей пятисекундный отрывок продемонстрировали ему на большом экране. С заданием он справился быстро, уверенно заявив ведущим: «Драгонболл»! **
За Исой последовал Сэн Орино. От него потребовалось сделать классическое сальто назад – с чем он не смог справиться, приземлившись не на свои руки, а на спину. В наказание ему поднесли «вонючий мешочек», чье содержимое ему пришлось вдохнуть. А так как внутри мешочка находились пары сероводорода, Орино схватился за живот, борясь с приступом тошноты.
Для Рэндзиро и Нибори Оониси выпала парное задание под названием «Колокольчик». Суть его сводилась к тому, что одному завязывали глаза, а другому вручали колокольчик. Первый побеждал, если в течение двух минут ему удавалось поймать второго – если нет, то выигрывал второй. Под подзадоривающие крики зрителей, Рэндзиро метался по студии с отчаянно звенящим колокольчиком, а Оониси пытался его поймать. Наконец, в последние секунды, ему удалось поймать свою жертву.
- Задание было трудное, - заметил Онидзуми. – Пусть в награду Оониси-кун сам выберет наказание проигравшему.
- Пусть Рэндзиро снова выпьет «Аоширу»! – сказал тот злорадно.
Потерпевший поражение принял самый страдальческий вид. Однако делать нечего – пришлось ему вновь пить противный напиток, по вкусу напоминающий траву.
- У нас последний участник! – проговорил Ёсиро Канеяси, кивая на Тиэми Касаги. – Что ж, Касаги-кун, тяни жребий. Давай!
Юноша сунул руку в вазон, порылся немного, и вытянул бумажку с заданием. Оно называлось «Пантомима» и оказалось рассчитано на двоих участников. Онидзуми поинтересовался у тех девятерых юношей, кто захочет составить компанию Касаги и, тем самым, рискнет оказаться проигравшим? Его вопрос не встретил энтузиазма, кому захочется испытывать судьбу опять и получить в наказание прелесть вроде банки с пауками или «вонючего мешочка»?
- Я согласен, - подал голос Химмэль. Он не горел желанием участвовать, но и оставить друга в сложном положении тоже не мог.
- Отлично, - просиял Кей, радуясь возможности вновь испытать его удачливость. – У Касаги появился напарник!
Когда Химмэль подошел к Тиэми, тот шепнул тихо: «Спасибо», на что он только ободряюще улыбнулся. Им поручили выбрать какого-либо известного персонажа и изобразить его как можно достоверней. Тот из них, кто не сможет угадать персонажа противника – проигрывает.
Сероглазый юноша решил показать то, что Касаги без сомнения узнает: «лунную» походку Майкла Джэксона. Так и получилось. После него настала очередь Тиэми Касаги разыгрывать пантомиму. Оригинальничать он не стал, Химмэль сразу же разгадал Мэрилин Монро. Но сказал совсем иное:
- Кукико Асаки?
У Тиэми сперва недоуменно округлились глаза, а затем до него дошло, что тот специально ответил неправильно. Ошибка Химмэля привела Кея Ясумасу в восторг, вот она, возможность взять реванш!
- В наказание ты должен принять мой вызов, Нацуки, - заявил он. – Мы станцуем на платформах, и узнаем, кто из нас лучший.
Проигравший без возражений встал на танцевальную платформу, и повторил короткую разминку. Кей занял место на другой платформе, и дал сигнал начинать. Грянула музыка, загорелись разноцветные огни на платформах, включились сенсорные датчики – считающие каждое движение двух соперников. Химмэль танцевал с удовольствием, наслаждаясь всплеском адреналина и чувствуя себя превосходно. Инстинкт нашептывал ему: «Ты сможешь, ты не проиграешь!»
- Эта штука, наверное, сломалась! – вскричал в бешенстве Кей, когда звездочка победителя зажглась у Химмэля. Зрители в зале же аплодировали победителю, заглушая его сетования.
Химмэль, игриво улыбаясь, раскланялся перед публикой и телекамерами, словно заправской франт.
- В тебе определенно что-то есть, - заметил добродушно Онидзуми, приятельски хлопнув его по плечу. Поглядев на прочих участников проекта «Шоубойз», он иронично прибавил: - Вам всем определенно следует его опасаться.
_____________
* Имеется в виду город Осака.
** «Драгонболл» аниме-сериал, снятый по одноименной манге Торияма Акира.
_____________
- Уберите это чудище отсюда! Кто его впустил?
- Это всего лишь карликовая свинка, - хохотал Югэн, наслаждаясь его испугом. – Чего ты трясешься, Мисора?
- Всего лишь? Да это вонючий рассадник заразы. А еще свиньи всеядны и, если ты забудешь его покормить, то он может сожрать у нас уши и носы, пока мы спим!
- Какой ты глупый, Мисора! Если Зунг начнет жевать твое ухо, то, думаю, ты сразу же проснешься. Так что нечего беспокоиться.
Переспорить Югэна не удалось, и карликовая свинка осталась жить в доме, несмотря на негодование Тацу Мисоры.
Миновало десять дней. За это время все они успели привыкнуть к почти круглосуточному визгу поклонниц за окнами. Кажется, они создали что-то вроде караула: когда одна смена уходила домой, то ее сменяла другая, отдохнувшая и бодрая. Всякий раз, когда юношей увозили куда-нибудь на микроавтобусе – на очередное интервью или фотосессию - девочки и девушки чуть ли не бросались под колеса, надеясь привлечь внимание своих кумиров. Поначалу Химмэль ужасался, опасаясь, что однажды одну из них все же задавит, но потом, как ни странно, привык.
За все время он, к своему облегчению, ни разу не оказывался наедине с Югэном. Пусть их отношения до сих пор оставались не разъясненными, Химмэль все равно не хотел теперь в них разбираться. Много всего было намешано в его чувствах к нему – и гнев, и влечение, и ревность, и даже зависть. Стоило только вспомнить о тех минутах, проведенных в «комнатке свиданий», как все его душевное равновесие мгновенно испарялось, оставляя ему только смятение. Вот почему Химмэль старательно избегал всякой возможности уединения с ним. И только во сне, когда сила воли не заглушала воспоминания и желания, он вновь и вновь оказывался в объятиях Югэна.
Химмэль старался с головой уйти в работу: в реалити-шоу, в театре. Что и стало причиной того, что он невольно все эти дни игнорировал попытки Мияно Такаюки встретиться с ним. Юноша участвовал в запланированных мероприятиях шоу, затем, когда наступали его «свободные» часы, он на такси сразу же уезжал в театр «Харима» - Такаюки никак не мог застать его в перерывах. Наконец, отчаявшийся менеджер, выяснил, где проводит свободное время его подопечный, и заявился прямо в театр «Харима». Узнав, что Химмэль собирается участвовать в театральной постановке, он впал в поистине апокалипсическое отчаяние, устроив скандал прямо во время репетиций:
- Как вы могли согласиться участвовать в постановке, не испросив перед этим разрешения вашего работодателя, то бишь CBL Records? – Такаюки почти рыдал от ужаса перед Химмэлем. – Вы знаете, что по контракту вы не имеете права самостоятельно принимать подобные решения? Что же будет, когда госпожа Гэсиро узнает об этом!
- Театр не помешает моей работе в агентстве, - пытался оправдаться Химмэль.
- Да какая разница! Без соответствующего разрешения вам нельзя участвовать в посторонних проектах. Госпожа Гэсиро не любит, если кто-то нарушает правила. Вас могут очень серьезно наказать, вплоть до штрафа или же исключения из шоу!
Химмэль побледнел, мысленно обзывая себя тем еще дураком. И как он сам не подумал? Ведь мать во время подписания контракта говорила ему об этом пункте! А он, идиот, умудрился как-то упустить сей факт из виду…
- Что собираешься делать, Химмэ? – спросил дядюшка Ихара, доселе молча слушавший причитания менеджера.
- Ничего страшного не случилось, - тот постарался напустить на себя как можно более уверенный вид. – Я сообщу о своих намерениях Сибил Гэсиро и получу разрешение на театральную постановку.
В тот же день юноша в сопровождении Мияно Такаюки приехал в офис CBL Records. Менеджер не уставал повторять, что ему стоило огромных усилий добиться аудиенции именно сегодня, ведь госпожа Гэсиро крайне занятой человек. Его близкое к истерике состояние отчасти передалось Химмэлю, несмотря на все его попытки держаться невозмутимо. Всю дорогу он грыз ногти, предчувствуя дурную развязку.
Сибил Гэсиро приняла их в своем кабинете. Химмэль не обратил внимания на обстановку в стиле хай-тек, и запомнил только, что там было очень много стекла и света. Они устроились в кресле напротив ее стола, и Такаюки взял слово. Говорил он взволнованно и сбивчиво, вызывая у своего подопечного неудовольствие – не хватало еще, чтобы менеджер напутал что-нибудь и окончательно испортил впечатление. Поэтому, не вытерпев, юноша перебил менеджера и заговорил сам: вежливо и уверенно он рассказал о театре «Харима», о постановке Ихара Кинто, о своей роли и планах на будущее. Госпожа Гэсиро слушала его внимательно, без улыбки. После чего попросила Такаюки выйти, и оставить ее наедине с Химмэлем.
- Сигарету? – предложила она. - Не стесняйся, мне известно, что ты куришь.
- Нет, спасибо, - ответил юноша.
Сибил Гэсиро неторопливо прикурила и испытующе поглядела на него. Ее губы тронула легкая улыбка, прежде чем она проговорила ласковым тоном палача:
- Я не виню тебя, Химмэль. Если б только на твоем месте находился другой, то я, возможно, и рассердилась бы. Но ты особенный случай: ты ничего не знал обо мне, когда мы познакомились – да и сейчас плохо представляешь, кто я такая на самом деле. Тебе еще многое предстоит узнать и понять… Поэтому я прощаю тебе твою ошибку.
- Благодарю вас, - Химмэль поклонился ей. – Значит, я смогу работать в театре?
- Я так не сказала.
Вот этого он и боялся больше всего!
- Ты должен прямо сейчас кое-что уяснить, дорогой мой, - продолжала она говорить, поднявшись с президентского кресла и направившись в его сторону. – Мой решение – закон. Ты согласился с этим, подписав контракт. Ты, конечно, можешь его разорвать, но тебе придется выплатить неустойку. У тебя самого денег еще нет, значит, придется обременить родителей… Они у тебя не бедные, ведь так? Но ты работал в доставке, что свидетельствует о не слишком хороших отношениях в семье. Вряд ли они обрадуются перспективе выплачивать неустойку. Я права? – Химмэль не стал отвечать, что женщину ничуть не смутило. Она присела на диван рядом с ним. – Знаю, что права. Ты можешь посчитать, что я чрезмерно жестка и бескомпромиссна… Но таковы законы шоу-бизнеса, монополия на бренд здесь фактор выживания. Я не могу упускать свою добычу из рук.
- И я – ваша добыча? – юноша больше не смотрел на нее.
- Да. Как и все прочие красивые и талантливые люди в моих владениях, - она накрыла своей ладонью его руку, сохраняя при этом благодушный вид. – Ты должен понимать, что отпустить тебя в независимую постановку означает лишиться монополии на тебя. Сам рассуди, выгодно ли мне это.
- Но я хочу работать в театре!
- Я могу предложить тебе схожую работу там, где твое участие принесет прибыль CBL Records. Видишь, как я забочусь о тебе, как иду навстречу? У тебя будет возможность выбрать себе роль. Не каждому новичку достается такая честь, поверь.
Химмэль промолчал, кусая губы, на глаза ему наворачивались слезы.
- Теперь ты расстроился… - притворно вздохнула женщина. – Я понимаю – больно, когда мечты рушатся. Но позже, спустя время, ты сам поймешь, что так было лучше. У меня на тебя большие планы. Не нужно жалеть о роли в крохотном театре, когда впереди тебя ждут стадионы на сотни тысяч зрителей.
- Зачем вы уговариваете меня, если все равно выбора у меня нет? – с горечью полюбопытствовал юноша.
- Затем, чтобы ты видел во мне своего друга, а не врага. Это очень важно, потому что я вовсе не хочу, чтобы ты сбежал из CBL Records как только станешь совершеннолетним. Мы должны стать с тобой друзьями, Химмэль.
Она поглаживала его ладонь, вызывая в нем брезгливость, а последние слова прозвучали уж слишком двусмысленно! Химмэль поспешил встать с дивана и отойти в сторону, чувствуя себя до тошноты беспомощным.
- Друзьями? – он зло усмехнулся. – Такими друзьями, как вы с Кеем?
- Не слишком умно с твоей стороны – говорить со мной вот так, - заметила Гэсиро холодно. Хотя потом, подумав немного, улыбнулась. – Но я тебе прощаю и это тоже. Твоя неискушенность просто очаровывает, мальчик мой! Не будем ссориться из-за пустяков, а лучше поговорим начистоту: ты опасаешься, что я воспользуюсь своим положением, чтобы заполучить тебя в постель?
Химмэль неопределенно пожал плечами, не желая отвечать прямо.
- Тогда скажу тебе, что зря беспокоишься. Я нахожу тебя очень привлекательным, не буду отрицать. Но никогда не стану принуждать тебя, это чересчур… грубо. Наши с Кеем отношения – это отношения добровольные, начавшиеся без всякого нажима с моей стороны. Кей мне приятен, а ему это, в свою очередь, выгодно. Я деловой человек и меня подобный расклад устраивает. А что касается тебя… - она вновь приблизилась к нему, с улыбкой рассматривая его напряженное лицо. – Тебе следует перестать столь предвзято думать обо мне. Я предложила тебе работу не потому что хотела затащить в постель. И запретила играть в театре «Харима» не потому что хочу шантажом добиться благосклонности. Это лишь рабочие моменты и только. Ты понимаешь?
- Да, - проговорил юноша чуть слышно. Что еще он мог ответить?..
- Прекрасно! А сейчас, милый, ты вернешься в тот театр и объявишь, что выбываешь из состава труппы.
Химмэль почти не помнил, как покинул президентский кабинет, как вместе с менеджером вновь погрузился в машину, как они возвращались в «Хариму». Такаюки все зудел, что отныне он обязан советоваться с ним, прежде чем принять какое-нибудь решение.
- Вы не понимаете, как вам повезло, что госпожа Гэсиро столь снисходительно отнеслась к вашей ошибке. Впредь будьте осмотрительней! Второго такого недоразумения вам могут и не простить.
Как же глупо все вышло! Химмэль уехал к Сибил Гэсиро, полный уверенности, что уладит недоразумение. А вместо этого он потерпел поражение, и вынужден возвращаться с плохими новостями. Что о нем подумает дядюшка Ихара? Наверняка сочтет крайне безответственным и недостойным доверия…
Только в театре, увидев чету Кинто, он вернулся к реальности. Химмэль попытался заговорить, но не смог – сухой ком застрял в горле. Он просто стоял и с тоской взирал на владельца и вдохновителя маленького театра. Разве можно обратиться к нему, после того как, пообещав работать, он вынужден уйти?
Ихара Кинто все понял сам.
- Следовало предвидеть такой поворот, - сказал он, и успокаивающе похлопал его по плечу. – Не переживай. Мы выберем другого актера, а ты… Уверен, у тебя еще будет много других ролей.
- Простите меня! Я был так наивен, – прошептал юноша. – Я всех подвел.
У него разрывалось сердце. Да, он совсем недавно стал частью театра, но стоило ему впервые переступить порог «Харимы», как стало ясно – это любовь с первого взгляда. Химмэлю нравилось тут абсолютно все, даже духота летними вечерами и теснота, в которой приходилось толпиться труппе во время представления. Здесь он был счастлив. Здесь он мог быть самим собой, а не тем, кем хотели видеть его дед или отчим. И ему так нравилось чувствовать себя часть большой, дружной семьи!..
- Ты никого не подвел, - возразил Кинто. – Это я виноват, если хочешь знать.
Химмэль несказанно удивился его признанию, и тот пояснил:
- Я ведь в курсе, какие кабальные условия выставляют эти медиа-монстры при заключении контрактов. Однако решил, что на твоей популярности можно сыграть на пользу «Хариме» - ведь, узнай люди, что ты играешь в моей труппе, сюда бы валом повалил народ. И Сибил Гэсиро тоже отлично это понимает, поэтому и запретила тебе. Так что не кори себя, Химмэ! У меня куда больше опыта, чем у тебя, и это мой просчет, а не твой. Давай-ка мы с тобой выпьем чаю, и обсудим все спокойно и обстоятельно.
Ариока поспешила приготовить чай мужу и гостям. Устроившись на кухне, они обдумали создавшуюся ситуацию: Химмэль выбывает из труппы, но что делать с его номером для «Токио Доум»?
- Я пойму, если вы запретите мне его исполнять, - заявил он. - Ведь роль капитана Танамы больше не моя.
- Но почему я должен запрещать? – усмехнулся хозяин театра. – Номер хороший. Да и таким образом «Харима» все равно получит рекламу, пусть и не столь грандиозную, как я рассчитывал. Нет, Химмэ, я не просто разрешаю тебе исполнять его в «Токио Доум» - я настаиваю на этом! – повернувшись к Такаюки, мужчина уточнил: - По поводу номера, надеюсь, проблем не возникнет?
- Нет, что вы, - заверил его менеджер, протирая вспотевший лоб платком. На кухне у Кинто было душновато, но все, кроме него, уже привыкли нагретому и спертому воздуху.
- Вот видишь, Химмэ!
Юноша улыбнулся дядюшке Ихаре. Через силу, но улыбнулся. Это был хороший знак: он принял случившееся, вместо того чтобы окончательно отчаяться.
«Что ж… - размышлял Химмэль мрачно. – Все же, в какой-то мере я сыграю Танаму. Пусть и буду им всего пять минут – но так лучше, чем совсем ничего».
- Химмэ! Какой же редкой птицей ты стал! – воскликнула Йоко, в компании Кхана вбегая на кухню. Они только что вернулись с подготовительных курсов, которые вместе посещали во время летних каникул*. Из-за напряженного рабочего графика Химмэля они виделись только раз или два после того как тот вернулся из Фудзиномии.
Сероглазый юноша обнялся с друзьями, ощущая странное облегчение от их близости. Слишком поспешно, слишком сильно изменилась его жизнь! А они совсем не изменились, они прежние веселые и влюбленные друг в друга Йоко и Кхан – а он для них все тот же Химмэ, их друг…
- Не раскисай, парень! Уверен, у тебя еще все получится, - узнав последние новости, посочувствовал Кхан.
– Подумай о том, что благодаря реалити-шоу у тебя теперь есть официальный фан-клуб, - по-своему постаралась приободрить юношу Йоко. – Ты ведь слышал о фан-клубе?
Химмэль отрицательно мотнул головой в ответ.
- Да-да, есть такой, - подал голос Мияно Такаюки. – CBL Records одобрило один из созданных клубов в вашу честь, Нацуки-сан.
- Мне о нем рассказали твои сестры. Рури и Сакура теперь там почетные члены благодаря вашему родству, - дочь Кинто сбегала в свою комнату и принесла оттуда ноутбук, чтобы показать сайт в интернете. Найдя искомое, она повернула экран к юноше: - Любуйся! Надеюсь, это поднимет тебе настроение.
На Химмэля смотрело его собственное лицо, украшающее главную страницу. Оформление сайта отвратительно-нежное: синие и бледно-голубые тона, и иероглиф «небо» в заглавии. Сбоку мини-чат, в центре лента новостей. Он без особого интереса скользнул взглядом по новостям – и наткнулся на заметку папарацци из какого-то бульварного журнала:
«Всех фанатов терзает вопрос: почему Нацуки не дружит с Югэном? Это видно сразу – стоит только взглянуть на любой отрывок реалити-шоу. Между признанной восходящей звездой и амбициозным новичком чувствуется страшное напряжение, словно вот-вот посыплются искры. Все мы видим, что Югэн пытается быть приветливым с ним, но натыкается лишь на демонстративную неприязнь. По данным одного из наших информаторов юноши даже подрались однажды, причем драку начал Нацуки. Что же происходит в шоу? Неужели Химмэль Нацуки готов идти к славе по головам?..»
- Час от часу не легче, - пробормотал Химмэль, раздраженно закрывая крышку ноутбука.
- Да ладно тебе, - махнула рукой Йоко. – Это же желтая пресса. Они все врут. Зачем это тебе драться с Югэном?
Все присутствующие вопросительно уставились на него, ожидая ответа. Химмэль смутился, боясь встретиться с господином Кинто взглядом - ведь он клятвенно обещал ему вести себя примерно! Дал слово, а сам… Может, соврать? Но врать тоже нехорошо, тем более дядюшке Ихаре.
- Неправда, не я первым начал, - хмуро буркнул парень, и вжал голову в плечи, ожидая нагоняя. И не зря ждал.
- Что? С самим Югэном? – затрясся Мияно Такаюки.
- Как ты мог поднять руку на него? – заорала на него возмущенная Йоко. – Какая дикость!
- Значит, взялся за старое, Химмэ? – вздохнул удрученно Кинто Ихара. – Опять начал кто-то другой, а не ты?
Химмэль виновато уронил голову на сложенные на крышке стола руки и принялся повторять как заклинание: «Простите! Я помню, что обещал!»
Пока наставник назидательно молчал, дабы заставить его сильнее раскаиваться, менеджер пытался допытаться у него о произошедшей драке. Юноша упрямо отказывался рассказать, пока дядюшка Ихара не смилостивился:
- Эх, ходячая бочка с порохом! Ну, расскажи господину Такаюки, как набедокурил.
- Он плеснул мне в лицо сок. Я не сдержался и пнул его…
- Ты пнул Югэна? – еще пуще заорала Йоко, пошатнувшись.
- Да не его! А табурет под ним. Он упал. Я хотел еще двинуть ему в нос, но тут в комнату вошли люди.
- И все?
Перед внутренним зрением Химмэля вспыхнуло воспоминание: «Школа тренировки молодежи», курилка, и тот удар по лицу, которым он наградил Югэна, когда тот принялся щупать его зад. Пожалуй, вот про это не стоит упоминать ни под каким предлогом!
- Да, все, - кивнул он, спрятав взор.
- Не знаю, что и думать! Вы должно быть, чем-то оскорбили его, раз он плеснул в вас сок, - предположил Такаюки неуверенно. – Я впервые слышу, чтобы у господина Югэна были какие-нибудь ссоры с кем-то в агентстве.
- Да кто вам расскажет, если все боятся эту змею? - взорвался Химмэль. Мало того, что сегодня у него один из самых неудачных дней в жизни, так еще и приходится от собственного менеджера выслушивать оправдания Югэну! Поняв, что вновь потерял над собой контроль, он сжал голову руками и, зажмурившись, проговорил в очередной раз: - Простите.
На кухне с минуту висела тишина, которую нарушил Кхан:
- Вообще-то, если б кто-то плеснул в меня сок, я бы точно врезал ему. И что в этом плохого? – Йоко протестующее стукнула его по руке, на что он сказал: - Даже если ты звезда, это не повод безнаказанно доставать других.
- Отчасти ты прав, стерпеть обиду порою очень сложно. Тем более, когда ты так молод, - согласился с ним Ихара Кинто. Несмотря на показательную строгость, он все же вынес оправдательный приговор: - Я не стану читать нотаций, Химмэ. Думаю, тебе и без того тяжело.
- Благодарю вас, дядюшка Ихара, - Химмэль с облегчением перевел дыхание.
- Я надеюсь, ты хотя бы сожалеешь о содеянном! – влезла Йоко, все еще переживая за своего кумира.
А вот и нет! Он ни капельки не сожалел. Но благоразумно промолчал в ответ.
- Вам пора возвращаться на съемки, - спохватился менеджер. – Я отвезу вас туда, Нацуки-кун.
Делать нечего, расписание – вещь неумолимая. Возвращаясь в дом-студию, юноша спросил сам себя: ушел бы он из шоу в театр, представься такая возможность вдруг? Если б дело было не в неустойке по контракту, а только в его выборе: «Шоубойз» или «Харима»?..
И тут же из глубины души вырвался яростный протест: «Бросить шоу? Да никогда!»
После всего того, через что он прошел, готовясь к конкурсному выступлению в первом туре? После того, как он попал во второй тур? Просто взять и уйти, не дойдя до финала и не узнав, каково это – быть победителем? И, в конце концов, уйти, подарив Югэну возможность злорадствовать? Ну уж нет, не бывать этому!
Всю оставшуюся неделю он старался не показывать, насколько тяжело переживает крах надежды сыграть в постановке дядюшки Ихары. Однако о его неудаче каким-то образом узнал Югэн, и не проходило дня, чтобы он не отпустил скабрезной шутки по этому поводу. Химмэль задавался вопросом: это просто месть или же вызывающим поведением тот хочет снова его подтолкнуть к тайной встрече, как тогда, в тренировочной школе? Ждет, пока у Химмэля «накипит», и он сам кинется выяснять отношения?
Тиэми Касаги тоже заметил неладное в нем, но на все расспросы Химмэль лишь отнекивался, уверяя, что дела у него обстоят как нельзя лучше. Впрочем, Касаги все же узнал причины, и, само собой, попытался утешить друга соболезнованиями, от которых у того сводило судорогой челюсти.
В субботу случилось неприятность с Зунгом. Проснувшись поутру, юноши унюхали отвратительный запах испражнений - как обнаружилось, у карликовой свинки случилось расстройство кишечника, и жертвой недомогания стали полы в гостиной, спальне, даже лестница, а там, где не было лужиц жидких фекалий, остались следы перепачканных копыт. Югэн, недолго думая, нашел четвероногому любимцу оправдание:
- Зунга кто-то отравил. Мисора, признайся, ты подсыпал ему слабительного?
- Не сваливай на меня свою вину! – возмутился тот. – Я вовсе не виноват, что твоя свинья обгадила весь дом.
Югэн демонстративно потребовал от Кавагути проверить записи с камер слежения в доме, намереваясь уличить Мисору во лжи. Старший менеджер распорядился не убирать испражнения, пока не найдется виновный, и лично просмотрел все записи. Чаяния найти виновного не оправдались – на Зунга никто не покушался, судя по всему, свинка просто подхватила какую-то инфекцию. Желая утешить расстроенного Югэна, Кавагути вызвал ветеринара и отправил заболевшее животное на обследование.
«Какая забота со стороны Кавагути! В лепешку готов расшибиться ради Югэна, – думал Химмэль насмешливо. – Заболей кто-то из нас, простых смертных в этом шоу, он и то так не носился бы, как с Зунгом».
В воскресение за ним заехала мать, и увезла пообедать в ресторан. Химмэль догадывался, что она захочет утешить его и приободрить, и не ошибся: за столом Кёко завела разговор о театре и деспотизме Сибил Гэсиро, чем испортила сыну настроение. Ему вовсе не хотелось обсуждать это с матерью, лучше уж просто забыть о провале, нежели постоянно бередить рану соболезнованиями. Впрочем, Кёко не ограничилась только лишь сочувствием:
- Ты ведь так хотел играть на сцене, Химмэ… - сказала она ласково. – Плохо, что тебя заставляют выбирать между театром и этим шоу. Это неправильно! Знаешь, если хочешь, ты можешь расторгнуть контракт CBL Records. Я помогу тебе. Не переживай из-за неустойки, это не проблема для нашей семьи.
- Нет уж. Я не могу так, - отказался тут же Химмэль. – Даже если б я и вправду хотел разорвать контракт с Гэсиро, то и тогда не стал бы брать у тебя денег. Но я не хочу уходить из шоу, из агентства - даже после того как мне пришлось отказаться от роли в театре. Я хочу работать в CBL Records.
Это была правда. Пусть он и не особо поверил уверениям Сибил Гэсиро в том, что та не станет пользоваться своим положением в интимных целях. Однако даже недоверие к ней не могло принудить его отказаться от борьбы за место в будущей группе. Уйти сейчас? Просто немыслимо! Нет уж, если он избрал сей путь, то пойдет до конца!
Какое-то время они молчали, пробуя заказанные блюда. Кёко поглядывала на замкнутого юношу и никак не решалась продолжить разговор. Она не знала, что у него творится на душе, и боялась, что одно неправильное слово может настроить Химмэля против нее. Но так долго откладываемая беседа должна была рано или поздно состояться, слишком измучил ее гнет вины перед сыном.
- Я давно хотела кое-что тебе рассказать. С тех самых пор как ты приехал из Симоносеки… - тот вопросительно посмотрел на мать, и от ее внимания не ускользнуло, что его пальцы, сжимающие палочки, напряглись. Кёко не смогла сдержать печального вздоха: - Это касается причин, по которым Кисё Куроки стал твоим опекуном. Но если тебе не хочется сейчас слушать меня, я пойму. И подожду другого случая.
Химмэль задумчиво уставился в тарелку, механическим движением перемешивая еду. Какие могли быть еще мотивы у матери, кроме незаконнорожденного полукровки и замужества за столь приличным человеком, как Томэо Нацуки? Ему не нужно даже спрашивать – он и так знает ответ, почему его детство превратилось в ад. А мать, как видно, мучают угрызения совести. Что ж, теперь, когда их отношения потеплели, Химмэль, пожалуй, может позволить себе роскошь спокойно говорить на эту тему:
- Дед Куроки взял меня на воспитание, чтобы я не мешал твоему браку. О чем тут еще можно рассказывать?
От его глухого и холодного голоса на глаза Кёко набежали слезы.
- Так тебе дедушка сказал?
- Он обожал это повторять, - юноша угрюмо хмыкнул, - чтобы я помнил, кому всем обязан.
- Это неправда, Химмэ. Неправда! – Кёко, не выдержав расплакалась, и порывисто закрыла лицо ладонями. Посетители в ресторане, привлеченные ее восклицанием, начали с любопытством коситься на мать и сына.
- Не расстраивайся, - Химмэль смутился, он не хотел видеть слезы матери. – Все ведь уже позади.
- Нет, не позади, пока ты не знаешь, как все было на самом деле! – прошептала она. – Ты должен знать, что я никогда не отказывалась от тебя во имя брака с Нацуки. Никогда! Это мой отец – Кисё Куроки – забрал тебя к себе силой. Он угрожал мне, что, если я не перестану бороться за тебя, то он лишит меня материнских прав через суд, а затем отдаст тебя на усыновление.
Сероглазый юноша окаменел, слушая ее, кровь отлила у него от лица, сделав его мертвенно-синим. Ему стало вдруг трудно дышать, грудь словно стиснули стальные обручи. Такое он уже испытывал однажды, на концерте в «Санрайз», когда объявляли десятку победителей - волнение, близкое к панике.
- Я так боялась, что он исполнит свою угрозу, и тогда я бы никогда больше не увидела тебя! Поэтому я согласилась на меньшее из зол – отдала тебя на воспитание ему. Я презирала и всегда буду презирать себя за это, но я не могла потерять тебя… Отец заставил меня выйти замуж за Томэо, чтобы я прекратила думать о тебе. Но я никогда не переставала надеяться, что однажды верну тебя. Но когда ты вернулся… - она вновь тихо заплакала, - то я поняла, как сильно ты возненавидел меня!
Ее расстроенное лицо, беспомощно дрожащие руки и метущийся взгляд растопили последние остатки льда в сердце сына. Да, он поверил ей. Поверил каждому слову. Химмэль и не предполагал, что это случится так неожиданно, так спонтанно – без долгих раздумий, взвешивания и сомнений. Он просто понял, что не имеет права сердиться на мать, ведь она такая же жертва тирании Кисё Куроки, как и он сам.
- Я рад, что ты рассказала мне, - ответил юноша мягко, скинув оцепенение. Протянув руку через стол, он прикоснулся к руке матери со словами: – Спасибо тебе, мама.
- Надеюсь, что когда-нибудь сумею все же загладить свою вину перед тобой!
- Ты ее уже загладила. Не будем больше вспоминать о плохом, хорошо?
- Хорошо, - Кёко улыбнулась ему через силу, еще не в силах поверить в подаренное прощение. Сын улыбался в ответ, озаряя мир вокруг нее светом, и впервые за много-много лет она почувствовала себя действительно счастливой. Ей не было так легко на душе так давно! И только сейчас она поняла, в какой тьме, в какой безнадежности жила с тех пор как отец забрал у нее Химмэля. Заметив, что на них глазеют люди вокруг, и, схватив салфетку, поспешно промокнула заплаканные глаза: - Извини, я забылась. И правда, не стоило начинать разговор в таком месте!
Сын беспечно пожал плечами:
- Можно пойти еще куда-нибудь. У меня пока есть свободное время.
- И куда бы ты хотел сходить?
- Есть одна идея…
Выслушав его предложение, Кёко ответила: «Конечно, поехали». Расплатившись по счету, мать и сын покинули ресторан. Ехать пришлось недалеко, в район Бунке. Когда автомобиль занял место на парковке подле парка аттракционов - женщина, бросив взгляд на толпу праздно разгуливающих людей, с сомнением сказала:
- В воскресение тут всегда многолюдно, тебя могут узнать, - истощенно вопящие девчонки, которых пришлось лицезреть у дома участников шоу, не на шутку встревожили ее. Кёко не хотела рисковать, выпуская сына из машины прямо в гущу толпы. Прихватив сумочку, она велела ему подождать, а сама отправилась в одну из сувенирных лавочек, пристроившихся у входа в парк, где приобрела бейсболку с эмблемой Токио Доум Сити**. Вернувшись, Кёко настояла, чтобы Химмэль надел ее вместе с солнцезащитными очками – и только после этого разрешила покинуть автомобильный салон.
В выходные – тем более столь теплые и солнечные – в парках всегда много отдыхающих. Кто-то приходит покататься на аттракционах, кто-то поесть мороженого и послушать музыку, кто-то назначает тут свидания. Химмэль с любопытством глазел на развлекательные павильоны и аттракционы – ему еще не доводилось бывать тут. Когда мать в ресторане спросила его, куда он хочет сходить, он ответил: «Луна-парк. Когда я был маленьким, то хотел, чтобы мы вместе с тобой сходили в луна-парк».
Кёко тронула сына за плечо, привлекая внимание, и указала на большой интерактивный экран, нависающий над тротуаром, и транслирующий рекламу. В эту секунду на нем, сверкая яркими красками, шла реклама супермаркетов цифровой техники «Ин-Си». Внимание матери привлекла не столько реклама, сколько мгновенно образовавшаяся под экраном толчея из девчонок различных возрастов и визг, перекрывающий все посторонние звуки вокруг. Зрительницы, ловя каждое движение Югэна и Химмэля, извивались и дергались, словно ими всеми овладел единый эпилептический припадок.
- Давай не будем тут стоять! – Кёко поспешила утащить его прочь.
На карусели и колесе обозрения она прокатилась с ним без особых возражений. Но когда сын захотел забраться на «американские горки», ей стало не по себе – и она долго отказывалась даже приблизиться к аттракциону. Один вид хаотично переплетенных дорожек, взлетающих по самое небо, заставлял ее вздрагивать. Химмэль, смеясь, все же уговорил мать прокатиться, пообещав, что во время заезда будет крепко держать ее за руку.
У Кёко сердце ушло в пятки, как только вагончики тронулись с места, разогнавшись до сумасшедшей скорости всего за несколько секунд. Пассажиры аттракциона кричали и визжали от восторга на каждом вираже, все как один превратившись в восторженных детей. Химмэль, сняв на время заезда очки и бейсболку, поставлял лицо ветру, жмурясь от удовольствия. Вагончики мчались вперед на всех парах, их мотало из стороны в сторону, вверх и вниз. Они пронеслись сквозь круглую дыру в здании «Токио Доум Сити», затем устремились к земле, а оттуда – опять ввысь, промчавшись через колесо обозрения.
- Пусть дорога скорее закончится! – вопила Кёко, цепляясь за Химмэля.
Наконец, к ее большому облегчению, развлечение подошло к концу. Вагончики вернулись обратно к павильону, где поджидала следующая группа жаждущих острых ощущений.
- Здорово, да? – весело спросил Химмэль у матери, пока прицеп притормаживал у посадочной площадки.
- В следующий раз я подожду на земле, это точно! – воскликнула та.
- Эй, это же Нацуки! Химэру Нацуки, – оживились девчонки в очереди перед аттракционом, цепной реакцией передавая новость в задние ряды. Те, что стояли у турникетов, рванулись вперед, норовя проскочить к вагончикам.
- Химмэ! – ахнула Кёко предостерегающе.
Спохватившись, Химмэль нацепил очки и надвинул козырек бейсболки как можно ниже – но было слишком поздно. Возбужденные девицы наваливались на ограждения и турникеты, а пожилой охранник, растерявшийся от напора, из последних сил сдерживал их. Обслуживающие аттракцион техники, еще не понимая, что случилось, поспешно разблокировали страховочный механизм, удерживающий пассажиров в креслах:
- Просим покинуть аттракцион. Соблюдайте спокойствие.
- Это он, точно он! Не дайте ему уйти! – взорвалась толпа, увидев, что Химмэль едва ли не бегом направляется к выходу. И тут же, окончательно обезумев, прорвала заслон.
- Скорее беги к машине, - мать успела сунуть ему в руки ключ и подтолкнула для верности.
Юноша рванул что есть силы прочь, а женщина благоразумно отступила в сторону, дабы не оказаться растоптанной толпой оголтелых фанаток. Кёко не смогла бы бежать быстро, и, не отпусти она Химмэля, то эти сумасшедшие девицы точно догнали бы их! Когда те пронеслись мимо, она, молясь, чтобы сын успел добраться до машины, поспешила к парковке. К счастью, Химмэлю удалось оторваться от преследования: подле автомобиля никого не было. Когда она забралась в салон, то увидела, что тот сидит с потерянным видом.
- Что с тобой? – Кёко наклонилась к нему, забеспокоившись.
- Мне впервые пришлось убегать от девчонок, - удивленно ответил юноша, хлопая ресницами. – И это было… страшно. Я все думал о том, как стану отбиваться от них, они ведь не пацаны, не бродяги какие-нибудь, которых можно ударить.
- Я считала, что тебе понравится, - теперь настала ее очередь смеяться. – Тоже своего рода аттракцион.
_____________
* Летние каникулы в японской школе начинаются 20 июля и заканчиваются 1 сентября.
** Токио Доум Сити - спортивно-развлекательный комплекс, включающий в себя бейсбольный стадион, парк аттракционов, спа, магазины, рестораны и гостиницу Tokyo Dome Hotel.
______________
____9____
В последних числах июля, в пятницу, юноши приехали в уже знакомую студию, расположенную на втором цокольном уровне здания CBL Records. Правда, декорации на этот раз сменились: на сей раз студия напоминала нечто среднее между гламурным салоном и танцевальной площадкой в молодежном клубе. Задники сцены украшала мерцающая надпись: «Заводной мармелад».
Химмэлю приходилось слышать про это развлекательное телешоу, девчонки в старой школе часто болтали о нем. Выходило оно субботними вечерами, а вели его пятеро парней из группы «New Age» - Оницура Коидзуми, Кей Ясумаса, Такаси Фукутано, Ёсиро Канеяси, Арата Иенобу. Они приглашали на огонек эстрадных персон, брали интервью у заграничных звезд, устраивали развлекательные соревнования, пели и танцевали. Рассчитано телешоу как раз на школьниц, млеющих при виде икон шоу-бизнеса, поэтому ему никогда и в голову не приходило посмотреть его.
Встречал гостей в студии маленький и полноватый сорокалетний мужчина с пятнами пота на рубашке, несмотря на вовсю работающие кондиционеры. Он представился как Моротоки Кицунэ, режиссер «Заводного мармелада». Без конца куря сигареты, он принялся разъяснять прибывшим, что их ожидает:
- Обычно на съемки уходит час-полтора, иногда больше. Потом из отснятого материала монтируют получасовой выпуск. Так как вас десять человек, мы решили увеличить продолжительность выпуска до сорока пяти минут. Открывать передачу будут «New Age», стандартное трехминутное приветствие. Затем выходите вы, и начинается основной этап: парни возьмут у вас интервью, затем начнутся игровые испытания: вам придется выбирать задание, и, если проиграете, ведущие придумают наказание, - вспомнив о чем-то, Кицунэ криво улыбнулся: - Тех, кто из другого агентства, сразу предупреждаю: не обращайте внимания на шутки Кея Ясумасы. Вам же проще будет.
Режиссер удалился, велев визажистам заняться подготовкой юношей к съемкам.
- Что он имел в виду? – поинтересовался Химмэль у Касаги.
- Этот Кей… он как Югэн, только не утруждается делать вид, будто дружит со всеми.
Пока им накладывали грим, Химмэль то и дело бросал взгляды в сторону Югэна, сидевшего через четыре человека от него. Черные линзы. Тот опять надел их, скрывая настоящий цвет своих обворожительных глаз. Зачем он так поступает?
Когда ему захотелось навести справки о том, что связывает Югэна и Оницуру Коидзуми, то он обратился к проверенному источнику сплетен – Исе. Тот без задней мысли поведал, что, оказывается, два года назад Югэн хотел дебютировать в группе «New Age», но не прошел по возрасту: всем участникам группы уже было по семнадцать-восемнадцать лет, а ему всего лишь стукнуло четырнадцать. Онидзуми просил за него Сибил Гэсиро, но хозяйка осталась непреклонна – по ее мнению, Югэн был слишком молод для дебюта. Поэтому в «New Age» взяли Ёсиро Канеяси, а не его.
«Значит, они давно дружат?» - осторожно уточнил Химмэль.
«С тех самых пор как Югэн поступил в CBL Records. Ему тогда было двенадцать лет, и пятнадцатилетний Онидзуми сразу взял над ним шефство».
Интересно, подумал сероглазый юноша, насколько бескорыстным было покровительство Коидзуми? Или же он тогда заключил со своим кохаем точно такую же сделку, какую Югэн предложил Химмэлю после концерта в Санрайз? А если все действительно случилось именно так, тогда понятно, почему Югэн привык все вопросы решать через постель – он всего лишь поддерживает добрую традицию.
- Ну и где наши супер-пупер-таланты? – громко осведомился Кей Ясумаса, входя в гримерную комнату. Он выглядел полностью готовым к съемкам: костюм, прическа, макияж – все смотрелось идеально. На его слегка напомаженных губах блуждала зловещая улыбка. – Готовы к экзекуции, малышня?
- Сам-то в каком фильме услышал такое умное слово, Ясумаса? – в тон ему сказал Югэн со своего места.
- В фильме «Не выпендривайся тут, малолетка!» – усмехнулся Кей, и переключился на одежду гостей телешоу: – Все как один одеты в «Джой Миамото». Вот скукота и ширпотреб! Как хорошо, что у меня есть привилегия носить произведения искусства, а не эти тряпки.
- Вали уже отсюда, - опять подрезали его на повороте. – Всем уже давно надоело слушать твои песни о кроссовках за пятьдесят тысяч долларов.
- Но таких даже у тебя нет, - злорадно рассмеялся тот, встав так, чтобы все смогли разглядеть его стильные кроссовки фирмы «Nike», украшенные бриллиантами.
- А у тебя нет раскрученного реалити-шоу и четырех телеэфиров в неделю. Признайся, тебя бесит, что на сегодняшней передаче вы будете нашими декорациями.
Химмэль, не сдержавшись фыркнул, так ему понравились ответы Югэна. Кей сделал вид, будто ему абсолютно наплевать на все, и, высокомерно вздернув нос, пошел к выходу. Правда, последнее слово все же оставил за собой:
- Не надейтесь отделаться малой кровью на моем шоу, сопляки.
- «Мое шоу»! – передразнил его Касаги, после того, как тот ушел. – Как будто нет других четырех согруппников. Возомнил себя пупом земли, хотя сам даже не лидер «New Age». Вот уж у кого никогда яд на зубах не пересыхает. Ведь он и придумал мне то самое прозвище!
- Какое? – сделал непонимающий вид Химмэль.
- Так ты не слышал? Это он первым начал называть меня «Мисс Монро», а уж потом все стали за ним повторять. Представляешь? Ладно смеяться надо мной, но как можно насмехаться так над богиней!
Тем временем приготовления к съемкам завершились. Зрительские ряды в студии заняли сто пятьдесят фанаток, прошедших жесткий конкурсный отбор. Их смех и аплодисменты должны сопровождать шоу, дабы создать соответствующую атмосферу. Режиссер Кицунэ, удостоверившись, что все и вся готовы к работе, дал сигнал начинать съемки.
Свет в студии погас, но затем лишь, чтобы медленно разгореться вновь. На сцене появились пятеро вокалистов «New Age», замерших в картинных позах. Их появление зрительницы встретили повизгиванием и овациями.
Детка, ты хочешь что-то погорячее?
Не жди, включи погромче!
Мы знаем, ты этого ждала.
А как же!
На что способны – мы покажем.
Смотри, не отрывай свой взгляд,
Перед тобой – «Заводной мармелад»!
Химмэль с любопытством наблюдал за трехминутным выступлением «New Age». Коидзуми и Кей находились на первом плане, они же были ведущими голосами, а трое оставшихся солистов только создавали для них фон. Зато сразу видно, кто тут заправляет делами: первый – официальный лидер группы, а второй – любимчик Сибил Гэсиро.
«Не хочу оказаться на месте одного из этих трех задвинутых в тень парней, - подумал Химмэль. – Или быть ведущим солистом, или не быть в группе, на другое я не согласен!»
Настала очередь десятерым парням выйти под прицелы телекамер и присоединиться к ведущим. Девчонки заколыхались от восторга как море во время тайфуна, заглушив музыку, сопровождающую появление участников проекта «Шоубойз» на сцене. Они визжали и визжали, никак не желая замолкать, и, в конце концов, вынудили Оницуру Коидзуми начать нервно смеяться:
- Тише! Умоляю вас, тише! – просил он публику, размахивая руками.
Тщетно мигала надпись на информационном дисплее: «Тишина», зрительницы словно ума лишились. Кое-кто вскочил с мест, желая добраться до сцены, но дорогу им оперативно перегородили охранники. Кей бросил вопросительный взгляд на режиссера, однако Кицунэ дал знак, сообщая, что съемки приостанавливать не собирается.
Химмэль пытался сдержать смех – так его веселила сложившаяся неловкая ситуация, а растерянное выражение лица Онидзуми доставляло особенное удовольствие. Вдруг его кто-то фамильярно приобнял за плечи. Поняв, что это Югэн, он хотел было отодвинуть его, как тот сказал:
- Давай покажем этим придуркам-ведущим, как действительно надо вести шоу. Помоги мне.
Сероглазый юноша колебался лишь мгновение, и кивнул согласно. Югэн выйдя чуть вперед, запел, сразу взяв сильную ноту – и тем самым, немедленно обратив на себя внимание.
Я дарю тебе цветок любви
Прошу, с нежностью его прими…
Зрительницы, услышав слова знаменитой песни о любви, популярную в Японии уже тридцать лет, сначала взвыли еще громче, но тут же стали замокать. Химмэль, которого он по-прежнему обнимал, подхватил следующую строчку:
У сердца своего его сохрани,
И никому об этом не говори!
Поняв, чего они хотят добиться, в игру включились Иса, Касаги, Оониси, а затем и прочие парни. Их голоса наполнили студию, вынуждаю даже самых оголтелых фанаток неметь от восхищения. Хором десять парней закончили песню, пропев:
Излишни тут слова, поверь -
Я с тобой, а ты моя теперь,
Любимая, никому не говори,
Не говори…
Повторив несколько раз «Не говори!», Югэн с улыбкой прижал палец к губам, давая понять, что просит зал хранить молчание. Его маневр возымел действие – очарованная публика успокоилась окончательно. Это дало ему повод самодовольно поглядеть на Кея, как бы говоря: «Кто тут сопляк? Утрись!» А тот, не имея возможности сцедить яд, только кисло скривился в ответ.
Химмэль улыбался и чувствовал неловкость из-за руки Югэна, все еще находившейся у него на плечах. Осторожно он снял ее с себя, так, чтобы это не выглядело грубо. Ведущие предложили гостям занять места на клубных табуретах, а сами расположились напротив. События, наконец-то, вернулись в запланированное русло.
Оницура Коидзуми выставил перед десятью участниками большой пластиковый вазон, наполненный тщательно свернутыми бумажками, и взял речь:
- Мы попросили зрителей написать вопросы, которые мы зададим вам от их лица. Так как вопросов набралось много, мы решили задавать их наугад - то есть мы по очереди вытягиваем бумажку из вазы, и спрашиваем кого-то из вас.
Химмэль не отдавая себе в том отчета, пристально изучал его. Да, он красив и хорошо сложен, этого нельзя отрицать. У него также приятный голос, изящные манеры и речь – сразу видно, что ему дали превосходное воспитание. И черные-черные глаза. Теперь у Химмэля не осталось сомнений в том, кому подражает Югэн, надевая черные контактные линзы.
«Почему же он выбрал именно Онидзуми, что в нем такого особенного? Я-то думал, Югэн слишком талантлив и самовлюблен, чтобы подражать кому-нибудь. Но он подражает… Или же, он так выказывает свою привязанность?..»
- Начнем интервью с Хига-куна, - проговорил Коидзуми, вынимая свернутую бумажку. Развернув ее, он прочел: - Итак, какие овощи твои любимые?
- Скучноватый вопрос для начала, - влез с комментарием Кей. - Там есть вопросы погорячее, в стиле «Заводного мармелада?»
- Я люблю… - юноша почесал макушку задумчиво, - наверное, я люблю дыни.
- Протестую! – заорал Кей, хлопнув в ладоши, заставив физиономию Дайти испуганно вытянуться. – Дыня это не овощ, а ягода! Я требую наказание за ошибку.
- Мы еще не дошли до соревнований, чтобы кого-то наказывать, - возразил Онидзуми.
Между ведущими завязался спор, пока они решали, стоит ли наказывать юношу за невольную ошибку. В конце концов, Кей победил его в споре. Дайти Хигу заставили выйти на танцплощадку и под музыку комично изобразить курицу. Зрительницы покатывались от смеха, лицезря его потуги.
- Следующий вопрос! Отвечает Югэн, – на сей раз бумажку вытягивал Такаси Фукутано. – Чего ты хочешь больше всего на свете?
- Стать звездой «номер один», конечно! Быть лучшим, чтобы никто не смог со мной сравниться, - уверенно ответил тот, и эротично подмигнул телекамерам и зрительскому залу.
Когда настала очередь Химмэля, то задавал вопрос Кей:
- Кто твой отец, если у тебя такие серые глаза?
- Что?!
Химмэль вскочил и вырвал у него записку из рук. На клочке бумаге было написано совсем другое: «Что помогает тебе расслабиться?» Смяв бумажку, он с силой швырнул ее в лицо наглеца. Зал и съемочная группа ахнули. Юноши окаменели. Кей, не успев увернуться от снаряда, стал красным от ярости:
- Да как ты посмел…
У Кицунэ зашевелились от ужаса волосы на голове, он истощенно заорал:
- Стоп! Стоп!
Подлетев к сероглазому парню, режиссер принялся отчитывать того за вспышку гнева. Химмэль не сводил немигающего взора с Кея, внушая всем присутствующим опасения за его дальнейшие намерения.
- Извинись перед Ясумасой, - потребовал Кицунэ.
- Не стану, он сам виноват.
- Я? Виноват? – еще больше оскорбился задира. – Ты всегда так реагируешь на шутки, деревенщина?
- Извинись, - повторил режиссер.
- Не извинюсь! – вспылил Химмэль. – Если он пошутил, тогда и я тоже пошутил.
- Я не буду сниматься, пока он не попросит прощения, - заявил Кей, шлепаясь на табурет и поджимая губы.
- Тогда смотри - не порасти мхом, пока будешь дожидаться извинений! Потому что ждать тебе придется долго.
Моротоки Кицунэ взвыл как раненый зверь, и объявил двадцатиминутный перерыв. Затолкав бунтаря в гримерку, он велел ему посидеть там в одиночестве, и подумать над случившемся.
- Сейчас сюда придет твой менеджер. А я вернусь через пятнадцать минут, - предупредил он юношу, - надеюсь, к этому времени у тебя заработают мозги!
Химмэль сел на раскладной стул и замер. Он злился и на Кея и на себя. Следовало проигнорировать обидный вопрос, но он, по своему обыкновению, позволил эмоциям овладеть им! Всякий раз, когда ему напоминали о том, что он полукровка, у него темнело в глазах от злости. Случись такое не в телестудии, а на улице – он бы из этого болтуна уже душу вытряхнул.
Вскоре прибежал взмыленный Мияно Такаюки. Он ныл и распекал своего подопечного за грубость и вспыльчивость, а юноша, подперев щеку рукой, уныло слушал его и мечтал о сигарете. И вот время вышло, Химмэль вернулся в студию. Взоры всех присутствующих устремились на него в ожидании. Ведущие «Заводного мармелада» выглядели мрачными. Зато участников реалити-шоу явно веселило это противостояние, особенно Югэна – тот буквально пожирал Химмэля заинтригованным взглядом.
- Надеюсь, ты не сорвешь своим глупым поведением съемки еще раз? – осведомился Кицунэ. – Ясумаса ждет твоих извинений.
- Я не буду просить прощения, - повторил тот упрямо.
- Проклятье, вызовите сюда Кавагути! Может, он найдет управу на этого мальчишку?! – режиссер почти рыдал.
- Только не его! – Такаюки стал походить на бледное дрожащее приведение. – Нацуки-кун, умоляю, извинитесь!
Химмэль лишь упрямо насупился.
- Не нужно звать господина Кавагути, - вмешался тогда Оницура Коидзуми, предостерегающе поглядев на Кея. – Это не лучший выход из ситуации. Нам не стоит заходить столь далеко в мелких раздорах. Так ведь, Ясумаса-кун?
Парень, помедлив, передернул плечами, и небрежно бросил:
- Возможно.
- Давайте договоримся, - продолжил лидер «New Age». – У нас тут ведь телешоу все-таки. Нацуки принесет извинения Ясумасе, если тот победит его в соревновании. Пусть они оба встанут на танцевальные платформы, и пройдут испытание, а компьютер решит, кто победитель. Согласны?
- Он меня не победит, - хмыкнул Кей уверенно. - Но если Нацуки хочет рискнуть, то я не против.
- Заметано, - ответил Химмэль презрительно.
Зрители, гости и ведущие заняли свои места в студии. Юноши взошли на платформы, сенсорные датчики которых должны были оценить качество их танца. Химмэль скинул жилет и сделал несколько резких движений, разминаясь. Он надеялся, что уроки госпожи Ачарья и Кэйти Канадзавы не прошли даром, и ему удастся переиграть заносчивого соперника.
Зазвучала музыка – быстрая, ритмичная. Замигали разноцветными огоньками платформы под их ногами. Юноши начали танцевать, каждый стараясь исполнять эффектные и сложные движения. Компьютеру понадобилось почти две минуты, чтобы определить, кто вышел победителем из танцевального соревнования. Издав многозначительный писк, зажглась звезда на платформе Химмэля.
- Это ошибка! – завопил Кей возмущенно.
- Протри глаза, - посоветовал противник, рассмеявшись ему в лицо.
- Этот раз не считается. Давай заново!
- Вот еще, поищи другого простака, - Химмэль вернулся на свое место в студии.
Ясумаса выглядел таким рассерженным и ошеломленным одновременно, что даже у Онидзуми вызвал снисходительную усмешку:
- Ну, подумаешь! Давай просто продолжим съемки.
- Ладно, пусть будет так, ты победил на этот раз. Можешь оставить извинения при себе! - сказал Кей, вперившись взором в источник своего негодования. – Но я не согласен с тем, что это единственное состязание. Мы еще посмотрим, кто тут победитель, а кто лузер.
- Как тебе будет угодно, - все так же презрительно откликнулся тот.
- Мы выбились из графика, - напомнил Кицунэ присутствующим. – Начинаем работать, ребята!
Они возобновили съемки с того самого момента, когда Кей выудил из вазы свернутую записку. Приняв спокойно-благожелательный вид, он прочел вопрос, затем поднял взор на Химмэля. На несколько секунд все вокруг затаили дыхание.
- Как ты считаешь, что в тебе самое привлекательное, Нацуки-кун?
- Умение танцевать, - последовал многозначительный ответ.
- А не твои экзотические глазки?
Зрительский зал взорвался хохотом, поняв, что конфликт пошел по второму кругу. Судя по всему, Кей не собирался так просто спускать обиду. Химмэль же, выждав, когда публика утихнет, сделал свой ход:
- Если лично для тебя это самая привлекательная часть моего тела – то пусть будет так. Я совсем не против.
И опять волна веселья хлынула из зала. Десять гостей телешоу тоже кривились от едва сдерживаемых эмоций. Онидзуми, опасаясь, как бы ситуация вновь не вышла из-под контроля, хлопнул в ладоши и закричал, что следующим вопрос задает Арата Иенобу.
- Клянусь, этот выпуск грозит стать самым сумасшедшим за всю историю «Заводного мармелада»! – вздыхал Кицунэ тем временем.
После интервью наступила очередь испытаний. Их тема тоже определялась жеребьевкой, только на этот раз жребий тянули гости телешоу. Дайти Хиге, который опять оказался первым в списке, на сей раз повезло – он получил кулинарное испытание. Он без ошибки ответил на все вопросы, которые ему задал ведущий, и даже на самый каверзный: «Какой город испокон называют кухней Японии?» *
Югэн вытянул испытание «лопни шар». Однако рассчитано оно на двоих – то, есть следующий после него участник разделит с ним игру. Им оказался Химмэль. Каждый из них по очереди должен держать в руках шар, медленно наполняющимся газом из баллона, и проигрывал тот, в чьих руках шар лопался. На третьей минуте состязания, шар с оглушающим хлопком лопнул в руках Югэна – причем, тот от испуга взвизгнул тонким голоском, совсем как девчонка.
- Ох, невезуха! – воскликнул Кей, рассчитывавший, что шар лопнет в руках Химмэля. – Фукутано, выбирай наказание.
- Принесите «Аоширу», - решил тот.
В студию на подносе внесли стакан, наполненный бурой жидкостью. Этот "напиток здоровья", приготовленный из овощей, лопуха и шпината навел ужас на юношу: при виде него Югэн скорчился, и, повторяя «Я не буду это пить!», спрятался за спину Кина Рэндзиро. Тот, желая показаться героем в его глазах, схватил с подноса стакан и залпом влил в себя. После чего принялся бегать по студии, едва сдерживая рвотные позывы и вызывая истерический смех у окружающих.
Следующее испытание так же оказалось парным: игра в настольный теннис, где для победы следовало выиграть у соперника фору в три очка. Соревновались между собой Тацу Мисора и Хиро Такахаси. Проигравшим оказался Мисора, и, в качестве наказания, его заставили сунуть руку в банку с пауками. Те выглядели так безобразно, что парень – едва просунув в банку руку - рухнул на пол без чувств.
- Немедленно доктора сюда! – всполошился Кицунэ.
Пришлось объявить очередной перерыв. Мисору унесли за кулисы, где уложили на диванчик – где он и пришел в себя через несколько минут. Отказавшись от услуг доктора, он объяснил свой обморок крайней нелюбовью ко всяким ползучим существам.
- Я ненавижу пауков! – шептал Тацу, растирая виски пальцами. – Можно мне покурить? Дайте мне сигарету.
Через десять минут, покурив и полностью вернув себе самообладание, он вернулся в студию. Съемки телешоу возобновились. Следующим в очереди был Исао Миура. Его испытание – угадать аниме, чей пятисекундный отрывок продемонстрировали ему на большом экране. С заданием он справился быстро, уверенно заявив ведущим: «Драгонболл»! **
За Исой последовал Сэн Орино. От него потребовалось сделать классическое сальто назад – с чем он не смог справиться, приземлившись не на свои руки, а на спину. В наказание ему поднесли «вонючий мешочек», чье содержимое ему пришлось вдохнуть. А так как внутри мешочка находились пары сероводорода, Орино схватился за живот, борясь с приступом тошноты.
Для Рэндзиро и Нибори Оониси выпала парное задание под названием «Колокольчик». Суть его сводилась к тому, что одному завязывали глаза, а другому вручали колокольчик. Первый побеждал, если в течение двух минут ему удавалось поймать второго – если нет, то выигрывал второй. Под подзадоривающие крики зрителей, Рэндзиро метался по студии с отчаянно звенящим колокольчиком, а Оониси пытался его поймать. Наконец, в последние секунды, ему удалось поймать свою жертву.
- Задание было трудное, - заметил Онидзуми. – Пусть в награду Оониси-кун сам выберет наказание проигравшему.
- Пусть Рэндзиро снова выпьет «Аоширу»! – сказал тот злорадно.
Потерпевший поражение принял самый страдальческий вид. Однако делать нечего – пришлось ему вновь пить противный напиток, по вкусу напоминающий траву.
- У нас последний участник! – проговорил Ёсиро Канеяси, кивая на Тиэми Касаги. – Что ж, Касаги-кун, тяни жребий. Давай!
Юноша сунул руку в вазон, порылся немного, и вытянул бумажку с заданием. Оно называлось «Пантомима» и оказалось рассчитано на двоих участников. Онидзуми поинтересовался у тех девятерых юношей, кто захочет составить компанию Касаги и, тем самым, рискнет оказаться проигравшим? Его вопрос не встретил энтузиазма, кому захочется испытывать судьбу опять и получить в наказание прелесть вроде банки с пауками или «вонючего мешочка»?
- Я согласен, - подал голос Химмэль. Он не горел желанием участвовать, но и оставить друга в сложном положении тоже не мог.
- Отлично, - просиял Кей, радуясь возможности вновь испытать его удачливость. – У Касаги появился напарник!
Когда Химмэль подошел к Тиэми, тот шепнул тихо: «Спасибо», на что он только ободряюще улыбнулся. Им поручили выбрать какого-либо известного персонажа и изобразить его как можно достоверней. Тот из них, кто не сможет угадать персонажа противника – проигрывает.
Сероглазый юноша решил показать то, что Касаги без сомнения узнает: «лунную» походку Майкла Джэксона. Так и получилось. После него настала очередь Тиэми Касаги разыгрывать пантомиму. Оригинальничать он не стал, Химмэль сразу же разгадал Мэрилин Монро. Но сказал совсем иное:
- Кукико Асаки?
У Тиэми сперва недоуменно округлились глаза, а затем до него дошло, что тот специально ответил неправильно. Ошибка Химмэля привела Кея Ясумасу в восторг, вот она, возможность взять реванш!
- В наказание ты должен принять мой вызов, Нацуки, - заявил он. – Мы станцуем на платформах, и узнаем, кто из нас лучший.
Проигравший без возражений встал на танцевальную платформу, и повторил короткую разминку. Кей занял место на другой платформе, и дал сигнал начинать. Грянула музыка, загорелись разноцветные огни на платформах, включились сенсорные датчики – считающие каждое движение двух соперников. Химмэль танцевал с удовольствием, наслаждаясь всплеском адреналина и чувствуя себя превосходно. Инстинкт нашептывал ему: «Ты сможешь, ты не проиграешь!»
- Эта штука, наверное, сломалась! – вскричал в бешенстве Кей, когда звездочка победителя зажглась у Химмэля. Зрители в зале же аплодировали победителю, заглушая его сетования.
Химмэль, игриво улыбаясь, раскланялся перед публикой и телекамерами, словно заправской франт.
- В тебе определенно что-то есть, - заметил добродушно Онидзуми, приятельски хлопнув его по плечу. Поглядев на прочих участников проекта «Шоубойз», он иронично прибавил: - Вам всем определенно следует его опасаться.
_____________
* Имеется в виду город Осака.
** «Драгонболл» аниме-сериал, снятый по одноименной манге Торияма Акира.
_____________