Сокрытый в глубине леса, я был первым творением Бога...То, что я расскажу вам, есть прошлое, будущее и правда...
19-20
________ 19 _______
Конечно, Химмэль не рассчитывал, что его сложные отношения с неверным любовником прекратятся сразу же после того, как он избил его в туалете ресторана. Отступать просто так было не в характере Югэна, и следовало ожидать, что он захочет снова попытаться подстроить встречу. Предвидя это, Химмэль потребовал, чтобы на дверь в его комнате установили задвижку, запершись на которую, он мог не опасаться визитов незваных гостей с купленными у техников ключами. Теперь Югэну, чтобы поговорить с ним, придется поднапрячь свою фантазию, а не вламываться к нему в апартаменты ночью.
Разговор состоялся на второй день после благотворительного концерта - на съемочной площадке сериала «Трое из Йосивары», размещенной в Кавасаки. Югэн последовал за юношей в трейлер – предназначенный для двух главных актеров сериала - где тот собирался пообедать в перерыв, и, зайдя туда, запер дверь на замок. Химмэль даже не удивился подобному маневру, а лишь горько усмехнулся:
- Зачем пришел? – не глядя на визитера, он достал из холодильника салат, шоколад с газировкой и положил на стол. - Хочешь снова получить в морду?
- Я рассчитывал, что ты уже успокоился.
Сероглазый юноша понял его намек. С тех пор как они опять стали встречаться, Химмэль уже пару раз срывался из-за Оницуры Коидзуми и награждал Югэна тумаками - тот терпел и не порывался дать сдачи, обычно выжидая, пока приступ бешенства у Химмэля сойдет на нет и его можно будет затащить в постель.
- Ты ошибся, - ответил Химмэль мрачно.
- Хочешь сказать, на этот раз все куда серьезнее? – в притворном изумлении приподнял Югэн брови. – И, чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, ты поставил щеколду на свою дверь, да?
Химмэль, задетый его иронией, швырнул в него контейнер с салатом:
- Пошел вон! Видеть тебя не хочу!
- Может, все-таки успокоишься, и мы поговорим? – Югэн с трудом увернулся от снаряда и сменил саркастический тон на более чопорный. – Разговора не избежать, ты сам знаешь…
- Мы поговорим, когда ты расстанешься с Онидзуми, - после минутного молчания, решительно заявил юноша. - Не раньше.
Югэн тоже замолчал на какое-то время.
- Таково твое условие? - осведомился он в итоге.
- Да.
- Хм… а что, если я напомню тебе о нашем уговоре, а? Ты кое-что должен мне. Или мне стоит заняться дальнейшей судьбой Касаги?..
В следующее мгновение Югэн, получив толчок в грудь, отлетел к стене и ударился об нее спиной. Трейлер качнулся в такт столкновению. Химмэль, сдавив его шею руками, заговорил быстро, задыхаясь от желания избить эту сволочь:
- Послушай меня, говнюк, и послушай внимательно! Я пошел у тебя на поводу тогда, но не пойду сейчас! Попробуешь меня шантажировать – я тебя, сука, изувечу, инвалидом сделаю, понял? А если станешь гнать на Касаги – то я, в свою очередь, добьюсь от Гэсиро, чтобы тебя вышвырнули из группы и из агентства тоже. Не важно, чего это будет стоить – дам взятку или же я пересплю с ней, чего она так давно хочет! Поверь мне, ты проиграешь, потому что, пусть ты и первостатейная шлюха, зато у меня карты на руках получше! Так что забудь о нашем уговоре и о Касаги, иначе я за себя не отвечаю, клянусь. А если ты так хочешь меня, блядина, то заруби на носу – я не собираюсь больше делить тебя с Онидзуми или еще с кем-то! Я тебе не игрушка, ясно? Либо ты расстанешься с ним, либо со мной – другого выбора нет!
Югэн слушал его напряженно, его лицо покраснело от того, что пальцы Химмэля почти перекрывали ему доступ воздуха. Впрочем, когда Химмэль закончил говорить, то парень неожиданно заулыбался:
- Да ты совсем съехал с катушек, Химера! Знаешь, что я думаю? Ты любишь меня.
- Я тебя ненавижу! – прошипел тот яростно.
- Вполне может быть, что и ненавидишь тоже, - согласился любовник. – Но любишь все-таки сильнее.
Химмэль отшатнулся от него, но затем только, чтобы влепить ему увесистую пощечину.
- Думаешь, все это чертовски забавно – то, как ты поступаешь со мной, а теперь вот твои домыслы?.. Считаешь, мне нравится чувствовать себя дерьмом по твоей прихоти? – цедя слова сквозь зубы, сказал он.
Югэн, вместо возражений и каких-либо оправданий, подался вперед, обнимая его и жадно целуя. Горячий и настойчивый поцелуй, накрывший губы, обжег Химмэля, молнией напомнив ему о ночах, что они с Югэном проводили вместе, о словах, что тот говорил ему в порыве страсти… Как же опьянительны на вкус поцелуи обманщика! Как же сладостен был этот дурман! Но как же горько будет послевкусие, которое Химмэль обязательно ощутит, едва сойдет сексуальный жар... Нет, нет и нет! Он больше не поддастся наваждению! Сероглазый юноша упрямо оттолкнул льнущего к нему Югэна.
- Ты меня слышал: или я, или Онидзуми!
Тот тяжело перевел дыхание, сожаления о прерванном поцелуе, и заговорил с прежней ироничностью:
- Странно, но твоя ревность по-прежнему кажется мне милой – и, если бы ты перестал ревновать, я бы, наверное, забеспокоился. Однако я никогда не заставлял тебя ревновать специально, просто мои отношения с Онидзуми… они… - парень запнулся, пытаясь подобрать подходящие слова. – Они нечто большее, чем ты можешь предполагать.
- Большее? Неужели любовь до гроба? – задав вопрос, Химмэль побледнел до синевы, хоть и старался скрыть свое отчаяние.
- Что до гроба – вот это точно, - улыбнулся любовник согласно.
Химмэль был настолько взвинчен и расстроен, что не обратил внимания на загадочную тень, промелькнувшую на его красивом лице. Рухнув на диван и, уже не глядя на Югэна, он проговорил, сжимая и разжимая кулаки:
- Тогда убирайся.
- Я не хочу терять тебя, Химера, - тот не уходил и не отводил взгляда. – Я люблю тебя…
Химмэль, удерживаясь из последних сил от порыва избить того до смерти, зло рассмеялся:
- Теперь уж хватит пороть чушь! Ты говоришь, что любишь меня?.. Но при этом признал, что любишь Онидзуми?.. Даже если я допущу, что в какой-то степени ты не врешь на счет меня, то все равно не стану отвечать взаимностью. Знаешь почему? Потому что со мной ты ведешь себя как последний паршивый сукин сын, ты совсем не стараешься ради моего покоя скрыть свою гнилую натуру! Хотя ладно, даже если б и так – я мог бы потерпеть, если бы ты был только моим! Но ты… - Химмэля передернуло от боли. – Ты не просто блядь, ты блядь, которая с удовольствием ставит меня в известность о своих похождениях! И самое отвратительное здесь то, что, судя по всему, ты не ведешь себя так с Онидзуми. И возникает вопрос – почему для него ты пытаешься казаться лучше? Может быть потому, что у вас с ним, как ты сам сказал «нечто большее»?
- Ты прав, нервы Оницуры я берегу. Он всегда считал меня… - Югэн принял показательно задумчивый вид, – он считал меня бедным и несчастным сиротой, который оказался в шоу-бизнесе от безысходности, но сумел сохранить чистоту души и тела. Эта иллюзия грела ему сердце, благодаря ей он влюбился в меня без памяти. И он всегда безоглядно верил в мою порядочность… Ну, до позавчерашнего вечера. Ты наговорил ему гадостей и Онидзуми едва им не поверил. К счастью, мой дар убеждения оказался сильнее впечатления, которое ты на него произвел. Но суть не этом, Химера, совсем не в этом…
- А в чем же? Ну, просвети меня, поганый гандон, - убито откликнулся сероглазый юноша.
Югэн с философской снисходительностью пожал плечами и ответил:
- Суть в том, что я не врал тебе, Химера. Ты знаешь меня таким, какой я есть: блядь, злобная сволочь, мстительный сукин сын, тварь и придурок, перегибающий время от времени палку. И я хотел, чтобы ты знал. Но ты все равно смог полюбить меня, несмотря ни на что. Твое чувство мне кажется чудом, потому что его не должно было быть. Как и моего... Я действительно хочу быть с тобой. Но… но я не могу остановиться сейчас, - он не стал приближаться к Химмэлю, а взялся за ручку двери, собираясь открыть замок и выйти. – Мне жаль, правда.
Он ушел.
Что означал его уход? Что Химмэль принесен в жертву Онидзуми?..
Имейся у Химмэля под рукой бутылка виски – он напился бы. И плевать на все! Однако в павильоне прозвенел звонок, сообщающий, что перерыв закончен и всем следует вернуться к работе. На столе трейлера оставалась газировка и нераспечатанная шоколадка, контейнер с салатом валялся где-то в углу. Есть совершенно не хотелось, хотелось забыться.
Химмэль поднялся с диванчика и вернулся на площадку. Все вокруг приходило в движение: актеры, съемочная группа, камеры и микрофоны, софиты - создающие необходимый баланс между светом и тенью на площадке. Бутафория зажила своей жизнью по мановению Кенты Минору и его армии сотрудников. Четыре месяца работы подходили к концу и скоро, завершив съемки и отдав материал на монтажный стол, у них отпадет необходимость засветло являться на съемочную площадку шесть дней в неделю.
- Югэн, Химмэру, Майо-сан - на исходные позиции, - объявил Минору. – Мотор!
- Сцена пятая, дубль один, - девушка-ассистентка щелкнула «хлопушкой»* перед камерой и упорхнула.
На площадке установилась тишина. Декорации воссоздавали дверь запасного выхода ресторана «Мацубая»; по сюжету Шо, Мамору и Сора стояли там после победоносного представления на сцене. Актерам следовало изобразить радость и усталость одновременно, некоторое смущение от чувства влюбленности и соперничества. Майо стояла в центре, повернувшись лицом к парням и трогательно прижав руки к груди, Югэн оказался справа, а Химмэль слева.
- Ребята! Вы самые лучшие! – воскликнула, переигрывая радость и недоигрывая усталость, Амия Майо. – Вы спасли «Мацубаю»! Мы с отцом будем всю жизнь благодарить вас за все, что вы для нас сделали. Ты, Шо, и ты, Мамору – вы навсегда останетесь в моем сердце, клянусь… - актриса замолчала, проговорив свой текст, следующей шла реплика Химмэля.
Тот ничего не сказал, чем вызвал паузу, а когда его окликнули, вздрогнул и вернулся в реальность:
- Простите, я задумался, - спохватился юноша. - Давайте попробуем снова.
Небольшая заминка не вызвала у режиссера недовольства, так как обычно Химмэль показывал отличную работоспособность и заслужил уважение. Поэтому Кента Минору кивнул и приказал ассистентам вернуться на исходную позицию.
- Сцена пятая, дубль два!
Химмэль взял себя в руки и сосредоточился на актерской игре. Остаток съемочного дня он играл без каких-либо ошибок, прилежно воплощая доверенную ему роль Шо Ямады. Приехав ночью в общежитие, юноша, не заглянув в столовую, ушел в свою комнату и закрылся там. Ему не хотелось никого видеть. Одиночество – лучшая компания для разбитого сердца и воспаленного от ревности ума. Свалившись на постель, он не шелохнувшись провалялся на ней несколько часов кряду, переваривая свои чувства. Потом Химмэль достал из прикроватной тумбочки пластиковый ключ и принялся вертеть его в руках.
Это был ключ от комнаты Тиэми.
Он вручил его Химмэлю вчера. После ночи, проведенной вдвоем, они не поднимали щекотливую тему в разговорах, внешне оставаясь прежними друзьями. В США Тиэми не требовал от него признаний или какого-либо решения, он просто остался рядом. А вчера он пришел к нему и без всяких церемоний протянул ключ, сказав при этом:
- Возьми. На случай, если… если захочешь прийти, - увидев на лице юноши замешательство, Касаги понимающе улыбнулся. – Я не хочу давить на тебя и не жду, что все изменится за одну ночь. Я не слепой и вижу – Югэн тебе все еще нравится. Но я надеюсь, ты ответишь на мои чувства, и готов подождать, раз тебе требуется время. Просто пусть ключ будет у тебя, я а буду ждать тебя каждую ночь, и не важно, сколько мне придется прождать - неделю, месяц или год.
Отказаться - означало отвергнуть Тиэми, растоптать его чувства. Химмэль не мог так поступить с ним! Поэтому он принял из его рук ключ, испытывая некоторый стыд за свои запутанные чувства к Югэну и душевные метания. Если б в тот момент Тиэми обнял его, то Химмэль не сдержал бы слез, но Касаги не прикоснулся к нему – а, пожелав спокойной ночи, удалился.
Этой одинокой ночью, глядя на ключ, Химмэль подумал о том, чтобы пойти к Касаги. Но вскоре он отказался этой идеи. В таком расстроенном состоянии, в каком он находится, негоже являться к Касаги – он только заставит того сильнее переживать. Что Химмэль сможет дать тому сегодня? Только замкнутость, несчастную физиономию и вялые потуги на ласки?.. Нет, сегодня ему лучше отлежаться здесь, зализывая свои раны. Может быть, в какой-нибудь из других дней, которые ждут его в будущем, что-то изменится в нем. Но не сегодня, не сейчас…
Химмэль бросил ключ обратно в тумбочку и уткнулся лицом в подушку.
Последующие две с половиной недели прошли в особенно напряженной суматохе.
Стоило съемкам сериала завершиться в начале июня, как Химмэль и Югэн, вместе с коллегами по группе, с головой окунулись в работу над дебютным клипом. Артисты круглую неделю работали в звукозаписывающей студии, затем под руководством Канадзавы занимались танцами по пять часов, участвовали в брифингах, обсуждая концепцию будущего клипа – помимо этого посещали многочисленные фотосессии и промо-акции в преддверии дебюта.
Восьмого июня они отправились на два дня на Окинаву, чтобы отснять там основную часть видеоматериала - по сценарию, события разворачивались как в далекой префектуре, так и в Токио. Съемки планировали закончить в течении четырех дней, дабы выполнить условие Сибил Гэсиро и подготовить клип к релизу восемнадцатого июня. То есть, в день рождения Химмэля.
Все сочли выбор даты крайне удачным с точки зрения маркетинга: день рождения фронтмена группы и выход дебютного сингла в один и тот же день – хороший рекламный ход. Предполагалось, что за первую неделю продаж сингл разойдется в количестве не меньше трехсот тысяч экземпляров, а рейтинги реалити-шоу подскочат до заоблачных высот. Сам Химмэль счел это прихотью Гэсиро, этаким своеобразным знаком внимания со стороны любвеобильной хозяйки CBL Records. Наверное, она хотела сделать ему приятно.
Химмэль был рад ненадолго покинуть Токио. Дома, то есть в общежитии, все стояло верх дном: вот-вот придут бумаги о разводе и мать с отцом сыграют свадьбу - как и планировали - в праздник Танабата. Кёко начала готовиться к свадьбе еще два месяца назад, после того, как удалось договориться с Кисё Куроки, а сейчас приготовления достигли апогея: на родительской половине дома постоянно толпились разные незнакомцы, занятые устройством свадьбы, с ними мать без конца обсуждала все детали будущего торжества, весь дом был завален буклетами свадебных салонов и образцами шьющихся на заказ платьев и костюмов. Все происходящее снимали на камеры телеоператоры, а зрители перед экранами телевизоров с огромным удовольствием наблюдали за свадебным переполохом.
В этом организованном бардаке Кёко не забыла и о дне рождении сына – тем более, что они впервые отмечают его полной семьей – и заранее поинтересовалась у Химмэля о том, какой он хочет подарок.
- У меня уже все есть, - улыбнулся тот в ответ.
Химмэль и правда не представлял, что еще можно пожелать. Он пробился в шоу-бизнес и стал идолом. Зарабатывает он достаточно и может позволить себе покупать понравившиеся вещи. Мать с отцом вместе и счастливы. Все хорошо – вот лучший подарок. К тому же Химмэль был слишком поглощен работой, чтобы думать о своем дне рождения. Как он мог помнить о своем семнадцатилетии, если он с утра до ночи занят более важными делами?
Так и не успев понежиться на пляже под знойным солнцем, парни, закончив съемки на Окинаве, самолетом вернулись в столицу. Оставшийся материал отсняли в Токио, едва успев уложиться в установленные сроки. Сказать, что участники группы «Шоубойз» уставали – означало не сказать ровным счетом ничего. Однако никто из них и не думал жаловаться, все они были охвачены предвкушением дебюта: как только выйдет клип, а сингл поступит в продажу – они официально станут настоящей музыкальной группой.
За день до релиза парней собрали в студии, чтобы снять интервью. Его собирались прокрутить на канале Planet Music перед официальной презентацией клипа. Телестудия, размещающаяся на цокольном этаже здания CBL Records, встретила их теми же самыми видами, что и раньше: большой зал со сценой и зрительскими рядами, на сцене – высокие табуреты, а позади – яркие и стильные декорации. Зрительские ряды на сей раз пустовали.
Рассадив участников по высоким табуретам, ведущие Кукико Асаки и Хидэ Сато – презрительно перефыркивающиеся между собой вне эфира – надели приветливые улыбки и, поздоровавшись со телезрителями, завели речь о главном:
- Через несколько минут вниманию наших зрителей будет представлен долгожданный клип на песню «Я хочу целовать тебя в Токио», - начал Сато.
- Не лукавя скажу – самый громкий музыкальный проект, наконец, готов представить публике первый сингл и клип к нему. Ожидания миллионов поклонников сбудутся завтра и… - продолжила Асаки.
- Стоп! Какое «завтра»? – обрубила ее на полуслове Люси Масимо. – Все должно выглядеть так, будто интервью идет в прямом эфире. Не импровизируйте, прошу вас. Читайте телесуфлер.
Пришлось Кукико Асаки повторять свою реплику, после чего ведущие обратились к группе:
- Как известно, авторами музыки и стихов являются Химмэль Фагъедир и Югэн. Что ж, расскажите о том, как вы работали над песней. Химмэль, начни ты.
Юноша заставил себя весело улыбнуться на камеру, потом бросил на Югэна подчеркнуто приязненный взгляд.
- Мне сложно будет рассказывать одному, ведь мы все делали сообща. Давайте мы просто начнем рассказывать вместе, так получится гораздо лучше.
Хидэ Сато понимающе качнул головой:
- Хорошо. Итак, с чего же все началось?
- Наверное, с того, что нашей группе предложили выбрать одну из нескольких уже написанных песен, - потер затылок Химмэль.
- Да, все именно так, - согласился Югэн. - Нам с Химерой показалось смешным выбирать одну из чужих песен. Мы решили, что можем сами написать песню. Нашу собственную песню. Когда мы еще не знали, о чем она будет, название нам подсказал Ингу Фагъедир.
- А потом мы долго спорили с Югэном, чем нужно заниматься в первую очередь: лирикой или музыкой, - вставил свое слово Химмэль. - Мне казалось важнее лирика, а Югэну…
- Музыка, – улыбнулся тот, закончив фразу за сероглазого юношу. – В итоге, мы занимались одновременно и тем и этим, потихоньку продвигаясь к цели.
- Да, мы делали наброски, показывали друг другу, напевали, наигрывали их в музыкальной комнате… Ну и спорили, конечно. Иногда до хрипоты! И, если нам не удавалось достичь соглашения, мы отбрасывали проблемный кусок композиции и шли дальше. В окончательный вариант песни попало только то, что устраивало нас обоих.
- Что верно, то верно! Хотя ты иногда бывал таким твердолобым! – поддел его Югэн. – Я уверен, парочка моих находок могли отлично влиться в песню.
- Поверь мне, ты ошибаешься.
Их беззлобные препирательства развеселили присутствующих, вызвав ухмылки.
- Позвольте спросить более детально о лирике, - покосившись на телесуфлер, произнесла Кукико Асаки. – Выступая на благотворительном концерте «Подари жизнь», вы никого не оставили равнодушными. Слова песни затронули сердца людей. Что вы чувствовали, сочиняя столь трогательные стихи?
- Нам хотелось рассказать историю разлученных влюбленных, - заговорил Югэн. – Они расстались и находятся далеко друг от друга, но любовь не исчезла, она по-прежнему с ними. И не дает обоим покоя, преследуя их как призрак.
- Но какие именно чувства вы испытывали?
- Надежду, - ответил парень с долей кокетства. – Надежду на победу любви, вопреки всем бедам.
- А вы, Химмэль?
Сероглазый юноша не сразу отреагировал, думая о лжи Югэна - ванильной, глазированной и украшенной засахаренной вишенкой лжи. Как может верить в победу любви человек, который без всякого сожаления готов эту любовь раздавить ногами в случае необходимости? Осознав, что в телестудии повисла тишина и все смотрят на него, ожидая комментария, Химмэль откашлялся и вернул на лицо беззаботную улыбку:
- Меня переполняли романтические чувства.
- То есть?
- Мы написали песню о любви в разлуке, и я думал: здорово было бы влюбиться.
- И испытать все, вплоть до горечи расставания? – уточнил Хидэ Сато.
- Почему бы нет? Ведь это часть любви, - Химмэль очень наделся, что ему удалось выдать столь же сладкую ложь, как и Югэну.
- Внимание, девушки! – громогласно объявил ведущий, посмотрев прямо в телекамеры. – Вы слышали? Химмэль желает влюбиться, он не хочет больше оставаться одиноким. Так что вооружайтесь красотой и обаянием и – вперед на баррикады!
Парни рассмеялись над его шуткой, а Химмэль слегка покраснел.
- Теперь же дадим слово прочим юношам, - объявила Асаки в свою очередь. – Пусть каждый поделится своими впечатлениями.
Освободились они из студии поздно вечером. Приехав в общежитие, Химмэль обратил внимание на изменения, произошедшие с лужайкой перед особняком – траву закрыли специальным настилом белого цвета, на настиле расставили столики, а чуть поодаль устроили сцену. На лужайке копошились техники, украшая карликовые сосны электрическими фонариками – а надзирала за ними Кёко.
- Ты выглядишь утомленным, - проговорила она, когда сын подошел к ней поздороваться.
- Ничего. Сегодня лягу спать пораньше, - легкомысленно отмахнулся юноша, и поинтересовался, кивнув в сторону преобразившейся лужайки: - К чему все это?
- К твоему дню рождения, милый. Или ты рассчитывал, что мы с Ингу забудем и не станем праздновать его?
Ее ласковый вопрос смутил Химмэля, он замялся, не зная, что сказать на это матери.
- Не переживай, я пригласила только родных и твоих друзей, - добавила Кёко, потрепав его по руке. – Ты слишком много работаешь и давно не видел их. Да и они очень хотят тебя повидать.
- Спасибо, мам, - ее сын выжал из себя улыбку. Он понимал, мать абсолютно права, ему следует быть благодарным. – Спасибо, что все устроила. Я буду рад увидеть всех. Ну, пойду отдыхать, - поклонившись матери в знак уважения, он зашагал к особняку.
- Обязательно поужинай! – крикнула ему вслед Кёко.
Химмэль, проигнорировав напутствие матери, сразу же ушел в свою комнату. Приняв душ он, как и собирался, лег спать – завтра ему не нужно вставать рано утром и, вполне возможно, ему дадут выспаться.
Перед тем как уснуть, Химмэль невольно подумал о завтрашнем дне. Премьера клипа. Старт продаж сингла. Ну и день рождения, которое он встретит с матерью и отцом. Все это происходит с ним впервые в жизни!.. Да, раньше ему не приходилось вращаться в шоу-бизнесе и зваться звездой, но дни рождения случались каждый год – и, покуда Химмэль жил в доме деда, он ненавидел эти «особенные» дни. Он тогда не мечтал о подарках, желая одного – чтобы Кисё Куроки хоть ненадолго оставил его в покое. В конце концов, Химмэль в свои дни рождения стал сбегать из дома, предпочитая проводить время со своими дружками в каком-нибудь портовом кабаке. А в прошлом году, уже освободившись от опеки деда, он встречал день рождения на койке в лазарете, куда попал с ушибленной спиной… Что ж, может быть на сей раз день рождения выйдет более удачным, нежели прошлые!..
Разбудил юношу настойчивый стук в дверь в десять пятнадцать утра. Спросонья Химмэль успел испугаться, что не услышал будильника и проспал нечто важное – вскочив, он поспешно распахнул дверь, обнаружив за ней Касаги.
- Засоня! В половине одиннадцатого премьера клипа на Planet Misic! Ты так все на свете проспишь! Давай скорее в гостиную, все тебя ждут.
Химмэль, торопливо умывшись, пришел в гостиную как раз ко времени. На диванах и креслах сидели пятеро коллег и Кёко с Ингу – больше никого. Ну разве что Потрахун фон Гитлер, развалившись в стороне на полу, с шумом глодал какую-то кость.
- Я пропустил что-нибудь интересное? – спросил юноша, плюхаясь на диван.
- Только наше интервью «в прямом эфире», - хохокнул Оониси.
- А почему нет телеоператоров? – оглядевшись по сторонам, удивился Химмэль.
- Это подарок Сибил Гэсиро, - сообщил Ингу Фагъедир. – Сегодня целый день вы можете творить в этом доме все, что заблагорассудится. Никто и ничего не снимает на камеры.
Парни ликующе вскричали и подпрыгнули едва ли не до потолка, услышав радостную весть.
- Оторвемся, пацаны! – проорал Иса, вскочив с ногами на диван. – Погуляем на славу!
Они так расшумелись, что слегка напугали Кёко. На экране появилась заставка реалити-шоу, завершающая показ интервью, и группа поспешно успокоилась, обратив взоры на телевизор. Вспыхнула надпись «Премьера!», после чего на короткое мгновение экран погас, чтобы вспыхнуть вновь вместе с начинающимся музыкальным клипом.
Из яркого света, залившего всю телевизионную картинку, медленно всплыли очертания небольшого самолета с откинутым трапом – на барту огромными буквами красовалась надпись: «SHOWBOYS». К самолету, минуя VIP-терминал, неторопливой походкой направлялись шестеро участников группы. Над каждым из них тщательно поработали стилисты и костюмеры: безупречных грим, модная укладка волос, и, конечно, одежда – не столь вычурная, как на концерте, но тоже броская и крайне разнообразная. На Химмэле были драные джинсы, черная майка, потертая кожаная куртка без рукавов и вся прошитая острыми заклепками, рокерские перчатки. Югэна одели в черные леггинсы, высокие шнурованные ботинки, удлиненную безрукавку с шиповатым ремнем, повязав юноше фасонистым черно-белым платком шею. Исе достались широкие капри, дизайнерские кроссовки, свитшот и напульсники, вкупе с повернутой задом наперед бейсболкой на голове. Касаги выглядел как фэшн-пародия на официоз – строгого кроя брюки оказались заправлены в модные сапоги с многочисленными пряжками, белую сорочку не только не спрятали за пояс, а оставили навыпуск, но и расстегнули верхние пуговицы, увесив его шею и грудь многочисленными побрякушками и аксессуарами. Дайти Хигу нарядили в хипстерские брюки, жилетку без рубашки, а голову прикрыли черной шляпой-котелком. Нибори Оониси чем-то напоминал образ французского Пьеро – полосатый лонгслив с излишне длинными рукавами, обтягивающие бриджи и раскрашенные яркими красками кеды.
Разношерстная компания поднялась по трапу в самолет и тот взлетел. Грянул гитарный проигрыш и зрители перенеслись в следующую сцену, увидев футуристические декорации, отдаленно напоминающие салон самолета – кресла и перегородки отсутствовали, остались лишь иллюминаторы, а по полу и стенам перемигивались цветные флуоресцентные лампы. Мало того, пока юноши танцевали в этих декорациях, те начали двигаться им в такт, заваливаясь то на один бок, то на другой – и создавая реалистичное впечатление тряски и грядущей авиакатострофы.
Стоило юношам начать петь, как картинка опять поменялась: теперь юноши очутились на золотистом пляже, овеваемые теплым ветром, за их спиной виднелся разломленный на части фюзеляж самолета с иссеченным трещинами названием группы. Сцены перемежались между собой, демонстрируя то танцующих и поющих на месте катастрофы исполнителей, то юную красавицу в школьной форме, блуждающую по вечернему Токио и то и дело зачарованно посматривающую в небо. В финале клипа шестеро парней оказываются в Токио, возникнув за спиной героини своей песни и шагнув к ничего не подозревающей девушке. В последних кадрах она оборачивается к ним, и ее лицо – ангельски нежное, с безупречными чертами – освещается счастливой улыбкой… Поцелуев, упоминающихся в песне, в клипе не предусматривалось: во-первых, не станет же девушка целоваться сразу с шестью парнями, а во-вторых, даже если она кого-то из них поцелует, то это вызовет острое недовольство ревнивых фанаток.
- Ура! Мы сделали, сделали это! – первым закричал Иса, стоило клипу подойти к концу. – Мы группа! Группа!
Движимые всеохватывающим восторгом, шестеро участников группы подскочили друг к другу и в едином порыве обнялись.
- Попсово, но девчонки будут писать кипятком, - улыбнулся одобрительно Ингу Фагъедир. – Поздравляю, ребята.
Гости, приглашенные Кёко на вечеринку в честь дня рождения, должны были появиться после шести вечера – а до этого времени Химмэль и его коллеги по группе решили повеселиться на свой лад. При помощи Касаги, вызвавшего из отчего дома шофера, они разжились пивом, слабоалкогольными коктейлями и даже крепкими кубинскими сигарами. Иса, Хига и Оониси натаскали с кухни подходящей закуски. Прихватив выпивку, закуску и стереосистему, парни поднялись на крышу, где находился бассейн.
Химмэль, надеясь, что родителям до вечера не придет в голову подняться на крышу, с удовольствием приложился к пиву. Парни громогласно поздравили его с днем рождения, чокнувшись горлышками пивных бутылок, а затем с улюканьем бросились в бассейн, принявшись с удовольствием плескаться в воде. Прошло несколько часов, прежде чем они насытились таким отдыхом. Громко играла музыка, с чистого небосклона палило летнее солнце, под рукой имелась выпивка – не хватало только одного…
- Эх, сюда бы сейчас красоток, да побольше! – плавая на спине в нежно-бюрюзовой воде, простонал Дайти Хига. - Кто мне скажет, почему у меня нет девушки?
- А что толку? Все девки в шоу-бизнесе либо богатые зазнавшиеся сучки, либо шалавы, - насмешливо отозвался Иса с видом прожженного циника. - Поверь моему опыту.
- Может, замутить с поклонницей?
- Не вздумай! Фанаток нужно держать на расстоянии, ничего хорошего не получится, если ты подпустишь одну из них к себе поближе.
- И что делать? Смешно ведь: я звезда, а познакомиться с девчонкой мне труднее, чем простому парню с улицы!
- Поступай как все прочие звезды: вызывай девушку из эскорта, - посоветовал Югэн лениво.
- Хочешь сказать, проститутку?
- Проститутки стоят на улице, а эти девушки ездят на дорогих машинах, носят меха и в постели такое вытворяют, что ты видел только в порно, - рассмеялся лидер группы. – К тому же, это безопасно: они следят за своим здоровьем и соблюдают кодекс молчания.
- Какой еще кодекс?
- Ну и простак ты, Хига! Как можно не знать очевидных вещей? – без раздражения вздохнул Югэн, и пояснил: - Представь, что ты подцепил какую-нибудь девку, из тех, что вечно шляется по разным вечеринкам. Ты проведешь с ней ночь, а она потом сфотографирует тебя спящего и выложит фотки в интернет с подробным отчетом о проведенной ночи – или, что хуже, она отошлет фотографии CBL Records и потребует денег. Такое случается сплошь и рядом. Обычно агентство быстро реагирует и платит отступные, но потом тебя стопудово оштрафуют или лишат доли прибыли – оно тебе надо? А девушки из эскорта всегда хранят молчание и никогда так не подставят, ведь тогда они лишатся всех состоятельных клиентов. Вот почему все знаменитости пользуются эскорт-услугами.
- И дорого? – полюбопытствовал Иса; услышав приблизительную сумму, он загорелся идеей: - Югэн, ты знаешь, кого-нибудь, кто смог бы… ну, познакомить с такой девушкой?
Тот в ответ усмехнулся снисходительно:
- Я могу прямо сейчас позвонить и вызвать столько девушек, сколько нужно. Кто, кроме Миуры, хочет сегодня развлечься? Подумайте хорошенько, а то упустите свой шанс.
Желание развлечься изъявили Хига и Оониси, последний, правда, обеспокоился вопросом приличия:
- А если кто-нибудь догадается, что они проститутки?
- Не волнуйся, их проще спутать с дочками банкиров или студентками-отличницами, - успокоил его Югэн. Он выбрался из бассейна и отыскал среди вещей свой мобильник.
- Ты прямо сутенер, - не удержался от едкого замечания Химмэль, хотя, в сущности, ему было наплевать на то, кого собираются пригласить парни. Они много работали и заслужили право расслабиться, пускай и за деньги.
- Я лидер группы и должен заботится о вас, придурки, - с должной учтивостью парировал тот. – Может, тебе тоже кого-нибудь подобрать, а, Химера? Блондинку, брюнетку?
- Спасибо, как-нибудь сам найду себе подружку, - сказал тот и отплыл в дальний конец бассейна.
Касаги, тоже не выказавший желания поразвлечься с путанами, через минуту подплыл к нему.
- Я приготовил тебе подарок, - произнес он, глядя на сероглазого юношу с неприкрытой привязанностью. – Подарю его тебе вечером.
- Только не оставляй его анонимно на постели, как в прошлый раз, - пошутил Химмэль. – А то мало ли что…
Они рассмеялись, делая вид, что затянувшаяся недомолвка во взаимоотношениях не волнует их.
Продолжая заливаться спиртным и плавать в бассейне, парни прождали около часа, прежде чем вызванные Югэном девушки приехали. Увидев красоток, даже Химмэль поразился изяществу, с которым они изображали приличных девушек из старшей школы. Школьная форма смотрелась на их фигурах невероятно сексуально и совсем не вульгарно. Таким девушкам бы самое место на обложках журналов или в кино, а не на панели!
«Интересно, почему Югэн не вызвал девушку для себя?» - подумал Химмэль озадаченно.
Чтобы не мешать друзьям развлекаться, он, Югэн и Касаги ушли с крыши и разошлись по комнатам. Сероглазый юноша, решив привести себя в порядок перед вечеринкой, пошел в душ. К моменту, когда он высушил волосы и переоделся, наступил вечер. Химмэль все еще был слегка пьян, однако за свою адекватность перед гостями не беспокоился. Спустившись вниз, он решил посмотреть, кто уже приехал – и первыми, на кого наткнулся, были Рури и Сакура, их привез дед. Анеко Куроки не было с ними - она, по словам господина Куроки, неважно себя чувствовала и не поехала на празднество, предпочтя остаться дома.
Сестры расцеловали Химмэля и вручили ему два подарка, завернутых в усыпанную блесками бумагу:
- С днем рождения, братик!
- Я тоже приготовил тебе подарок, Химмэ, - сказал дед привычно-диктаторским тоном. – Но я хочу вручить тебе его один на один…
Химмэль не успел узнать, какой он подарок подготовил, так как его отвлекли появившиеся в холле Йоко с Кханом. Именинник безумно обрадовался их появлению - друзья, издав приветственный клич, бросились друг другу на встречу, раскрыв объятия. На радостях Химмэль стиснул в руках Йоко и раскрутил, а затем сгробастал ее спутника, трепая его по кучерявой шевелюре.
- С днюхой, чувак! – крикнул Кхан, с потехой отбиваясь от него.
- Как же я рад вас видеть, ребята! – смеялся Химмэль.
- Надеюсь, и нас ты будешь рад видеть, - добродушно проговорил Ихара Кинто, входя в дом в сопровождении своей жены Ариоки. Юноша, поспешив к ним, низко поклонился, чем вызвал отеческую улыбку на устах дядюшки Ихары: - Ты все хорошеешь, милый мой!
- Но все еще такой же тощий, как палка! – прибавила госпожа Кинто и попыталась ущипнуть его за бок. – Где же здоровый жир?
- Пусть почаще заходит к нам, индийская кухня поможет ему быстро набрать нужный вес, - вставила Саи Ачарья, приближаясь к имениннику. Закутанная в цветастое сари, она двигалась как богиня, будто не шагая, а паря. Химмэль поклонился ей, но не традиционным японским поклоном, а так, как его совершают в Индии – коснувшись рукою ног своей учительницы. Та, тронутая его жестом, притянула юношу к себе и поцеловала в лоб со словами: - Мое благословление всегда с тобой, мальчик мой.
- Спасибо вам всем, что приехали! - сияя и выглядя радостно-оживленным, воскликнул Химмэль.
- О, нами дело не ограничилось, – дядюшка Кинто со смешком похлопал его по плечу. – Сам убедись.
Выглянув из дома, сероглазый юноша обнаружил на подъездной дорожке автобус, из которого выходили парни и девушки – вся труппа театра «Харима». Они засвистели и захлопали в ладони, а Химмэль, не силах сдержать обалдевшей улыбки, подбежал к ним. Тут же десятки рук сомкнулись вокруг него, заключая в коллективное объятие, затем эти же руки одним рывком подбросили его вверх – и он оказался лежащим на головах ребят. Развеселая толпа, скандируя – «Вот и виновник торжества!» - понесли его к лужайке, а Химмэль, хохоча как сумасшедший, орал, чтобы его поставили обратно на землю.
Встав, наконец, на ноги, Химмэль обнаружил рядом с собой мать - она, обняв его, прошептала свои поздравления.
- Развлекайся, Химмэ, - промолвила Кёко в конце своей речи.
- А где отец? – спросил он, повертев по сторонам головой.
- Скоро спустится. Он готовит для тебя сюрприз.
Водворившейся на сцене музыкальный ансамбль, видя, что гости стремительно прибывают, заиграл легкую джазовую музыку. Официанты носились вокруг столов, разнося шампанское и коктейли. Загорелись миниатюрные светильники, установленные по периметру танцевальной площадки, а так же фонарики на соснах и гирлянды, которые протянули над столиками для дополнительного освещения.
- Химмэ! - окликнул внука Кисё Куроки. Тот обернулся и вопросительно взглянул на деда. – Ты должен увидеть мой подарок.
- Давай потом, - вполне дружелюбно ответил Химмэль, настроение у него находилось на высоте. – Я хочу сначала дождаться отца. Он приготовил мне какой-то сюрприз.
- Нет, ты обязан сперва увидеть мой подарок! – сурово возразил старик. – Прошу тебя! Это не должно занять много времени, верно?
Настойчивость деда ставила внука в неловкое положение – если ему отказать, старик может закусить удила и сыграть на нервах Кёко и Ингу. Поколебавшись, Химмэль согласился уделить Кисё Куроки время, и они покинули лужайку незамеченными, уйдя в дом. Дед твердил об уединенности, юноша провел его в музыкальную комнату и плотно закрыл звуконепроницаемые двери.
- Я хочу сказать тебе кое-что важное, Химмэ, - заговорил старик, едва убедился, что они остались наедине. – У нас с тобой в прошлом было много столкновений, ссор и недопонимания. Признаю, иногда я был излишне жесток с тобой. Однако… однако, как бы мы не ссорились с тобой, я всегда тебя любил.
Химмэль молчаливо смотрел на него, не в силах выдавить из себя хоть звук. Он не ожидал от деда чего-то подобного, его напрягло неожиданное признание, шевельнувшись в груди тяжелым предчувствием.
- Ах да! Подарок! Посмотри-ка сюда, - старик вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, плотно набитый фотографиями.
На снимках везде был запечатлен один и тот же человек – Ингу Фагъедир – причем, отец Химмэля явно и не подозревал о том, что его снимают. И на всех фотографиях Ингу курил самокрутки сомнительного вида. На некоторых фотографиях он находился в компании Хидэ Сато, на других – с Феникс Трир, на третьих – в компании стриптизерш. И везде он держал в руках дымящиеся самокрутки. Руки Химмэля затряслись, он уже догадывался о подоплеке происходящего, хотя и попытался отрицать очевидное:
- Ты принес мне в подарок дурацкие фото?
- Я принес тебе твое будущее, - самодовольно ответствовал Кисё Куроки. – Хотя, у меня есть не только фотографии. Вот, полюбуйся! – старик вытащил смартфон и включил видео.
На экране Химмэль увидел отца, развалившегося на диване в каком-то притоне, рядом с ним Феникс Трир и куча полуголых девках. В руках Ингу – тлеющая самокрутка. Разговор отца и Феникс не оставлял сомнений ни в древнейшей профессии девок, ни в наркотическом содержимом самокрутки. Скрытая камера запечатлела без утайки тайную жизнь мировой звезды…
Химмэль, бледный как смерть, стремительно выхватил смартфон из рук деда, кинул его на пол и стал давить ногой, желая сломать.
- Совершенно напрасно, - укоряющее поцокал языком Кисё Куроки. – Я сохранил копию в надежном месте.
- За каким хреном ты мне это показал?!
- За тем, чтобы ты понял – счастье твоих родителей в моих руках. Стоит мне предать огласки все сведения, добытые частным детективом, как Ингу Фагъедира со скандалом выставят из страны, а твоя мать навсегда лишится права видеться с дочерьми. С такими доказательствами, - старик помахал фотографиями перед лицом внука, - ни один суд не встанет на сторону твоего отца. Его аморальность и наркотическое пристрастие очевидны! Но, если потребуется, можно привлечь и полицию, которая заставит его пройти наркологическое обследование...
- Ты не поступишь с ним так! – закричал Химмэль, у него кружилась голова от шока.
- Поступлю, еще как поступлю! Я уничтожу мерзавца, отомщу ему за все! – господин Куроки возвысил голос, наслаждаясь паникой внука. - Только одно спасет счастье твоих родителей и сестер, Химмэ! Если выполнишь мое условие, я не стану ломать им жизни. Условие простое: ты бросишь шоу-бизнес, возвратишься под мою опеку и мы вместе уедем обратно в Симоносеки. И там, Химмэ, ты станешь повиноваться мне во всем…
________ 19 _______
Конечно, Химмэль не рассчитывал, что его сложные отношения с неверным любовником прекратятся сразу же после того, как он избил его в туалете ресторана. Отступать просто так было не в характере Югэна, и следовало ожидать, что он захочет снова попытаться подстроить встречу. Предвидя это, Химмэль потребовал, чтобы на дверь в его комнате установили задвижку, запершись на которую, он мог не опасаться визитов незваных гостей с купленными у техников ключами. Теперь Югэну, чтобы поговорить с ним, придется поднапрячь свою фантазию, а не вламываться к нему в апартаменты ночью.
Разговор состоялся на второй день после благотворительного концерта - на съемочной площадке сериала «Трое из Йосивары», размещенной в Кавасаки. Югэн последовал за юношей в трейлер – предназначенный для двух главных актеров сериала - где тот собирался пообедать в перерыв, и, зайдя туда, запер дверь на замок. Химмэль даже не удивился подобному маневру, а лишь горько усмехнулся:
- Зачем пришел? – не глядя на визитера, он достал из холодильника салат, шоколад с газировкой и положил на стол. - Хочешь снова получить в морду?
- Я рассчитывал, что ты уже успокоился.
Сероглазый юноша понял его намек. С тех пор как они опять стали встречаться, Химмэль уже пару раз срывался из-за Оницуры Коидзуми и награждал Югэна тумаками - тот терпел и не порывался дать сдачи, обычно выжидая, пока приступ бешенства у Химмэля сойдет на нет и его можно будет затащить в постель.
- Ты ошибся, - ответил Химмэль мрачно.
- Хочешь сказать, на этот раз все куда серьезнее? – в притворном изумлении приподнял Югэн брови. – И, чтобы подчеркнуть серьезность своих намерений, ты поставил щеколду на свою дверь, да?
Химмэль, задетый его иронией, швырнул в него контейнер с салатом:
- Пошел вон! Видеть тебя не хочу!
- Может, все-таки успокоишься, и мы поговорим? – Югэн с трудом увернулся от снаряда и сменил саркастический тон на более чопорный. – Разговора не избежать, ты сам знаешь…
- Мы поговорим, когда ты расстанешься с Онидзуми, - после минутного молчания, решительно заявил юноша. - Не раньше.
Югэн тоже замолчал на какое-то время.
- Таково твое условие? - осведомился он в итоге.
- Да.
- Хм… а что, если я напомню тебе о нашем уговоре, а? Ты кое-что должен мне. Или мне стоит заняться дальнейшей судьбой Касаги?..
В следующее мгновение Югэн, получив толчок в грудь, отлетел к стене и ударился об нее спиной. Трейлер качнулся в такт столкновению. Химмэль, сдавив его шею руками, заговорил быстро, задыхаясь от желания избить эту сволочь:
- Послушай меня, говнюк, и послушай внимательно! Я пошел у тебя на поводу тогда, но не пойду сейчас! Попробуешь меня шантажировать – я тебя, сука, изувечу, инвалидом сделаю, понял? А если станешь гнать на Касаги – то я, в свою очередь, добьюсь от Гэсиро, чтобы тебя вышвырнули из группы и из агентства тоже. Не важно, чего это будет стоить – дам взятку или же я пересплю с ней, чего она так давно хочет! Поверь мне, ты проиграешь, потому что, пусть ты и первостатейная шлюха, зато у меня карты на руках получше! Так что забудь о нашем уговоре и о Касаги, иначе я за себя не отвечаю, клянусь. А если ты так хочешь меня, блядина, то заруби на носу – я не собираюсь больше делить тебя с Онидзуми или еще с кем-то! Я тебе не игрушка, ясно? Либо ты расстанешься с ним, либо со мной – другого выбора нет!
Югэн слушал его напряженно, его лицо покраснело от того, что пальцы Химмэля почти перекрывали ему доступ воздуха. Впрочем, когда Химмэль закончил говорить, то парень неожиданно заулыбался:
- Да ты совсем съехал с катушек, Химера! Знаешь, что я думаю? Ты любишь меня.
- Я тебя ненавижу! – прошипел тот яростно.
- Вполне может быть, что и ненавидишь тоже, - согласился любовник. – Но любишь все-таки сильнее.
Химмэль отшатнулся от него, но затем только, чтобы влепить ему увесистую пощечину.
- Думаешь, все это чертовски забавно – то, как ты поступаешь со мной, а теперь вот твои домыслы?.. Считаешь, мне нравится чувствовать себя дерьмом по твоей прихоти? – цедя слова сквозь зубы, сказал он.
Югэн, вместо возражений и каких-либо оправданий, подался вперед, обнимая его и жадно целуя. Горячий и настойчивый поцелуй, накрывший губы, обжег Химмэля, молнией напомнив ему о ночах, что они с Югэном проводили вместе, о словах, что тот говорил ему в порыве страсти… Как же опьянительны на вкус поцелуи обманщика! Как же сладостен был этот дурман! Но как же горько будет послевкусие, которое Химмэль обязательно ощутит, едва сойдет сексуальный жар... Нет, нет и нет! Он больше не поддастся наваждению! Сероглазый юноша упрямо оттолкнул льнущего к нему Югэна.
- Ты меня слышал: или я, или Онидзуми!
Тот тяжело перевел дыхание, сожаления о прерванном поцелуе, и заговорил с прежней ироничностью:
- Странно, но твоя ревность по-прежнему кажется мне милой – и, если бы ты перестал ревновать, я бы, наверное, забеспокоился. Однако я никогда не заставлял тебя ревновать специально, просто мои отношения с Онидзуми… они… - парень запнулся, пытаясь подобрать подходящие слова. – Они нечто большее, чем ты можешь предполагать.
- Большее? Неужели любовь до гроба? – задав вопрос, Химмэль побледнел до синевы, хоть и старался скрыть свое отчаяние.
- Что до гроба – вот это точно, - улыбнулся любовник согласно.
Химмэль был настолько взвинчен и расстроен, что не обратил внимания на загадочную тень, промелькнувшую на его красивом лице. Рухнув на диван и, уже не глядя на Югэна, он проговорил, сжимая и разжимая кулаки:
- Тогда убирайся.
- Я не хочу терять тебя, Химера, - тот не уходил и не отводил взгляда. – Я люблю тебя…
Химмэль, удерживаясь из последних сил от порыва избить того до смерти, зло рассмеялся:
- Теперь уж хватит пороть чушь! Ты говоришь, что любишь меня?.. Но при этом признал, что любишь Онидзуми?.. Даже если я допущу, что в какой-то степени ты не врешь на счет меня, то все равно не стану отвечать взаимностью. Знаешь почему? Потому что со мной ты ведешь себя как последний паршивый сукин сын, ты совсем не стараешься ради моего покоя скрыть свою гнилую натуру! Хотя ладно, даже если б и так – я мог бы потерпеть, если бы ты был только моим! Но ты… - Химмэля передернуло от боли. – Ты не просто блядь, ты блядь, которая с удовольствием ставит меня в известность о своих похождениях! И самое отвратительное здесь то, что, судя по всему, ты не ведешь себя так с Онидзуми. И возникает вопрос – почему для него ты пытаешься казаться лучше? Может быть потому, что у вас с ним, как ты сам сказал «нечто большее»?
- Ты прав, нервы Оницуры я берегу. Он всегда считал меня… - Югэн принял показательно задумчивый вид, – он считал меня бедным и несчастным сиротой, который оказался в шоу-бизнесе от безысходности, но сумел сохранить чистоту души и тела. Эта иллюзия грела ему сердце, благодаря ей он влюбился в меня без памяти. И он всегда безоглядно верил в мою порядочность… Ну, до позавчерашнего вечера. Ты наговорил ему гадостей и Онидзуми едва им не поверил. К счастью, мой дар убеждения оказался сильнее впечатления, которое ты на него произвел. Но суть не этом, Химера, совсем не в этом…
- А в чем же? Ну, просвети меня, поганый гандон, - убито откликнулся сероглазый юноша.
Югэн с философской снисходительностью пожал плечами и ответил:
- Суть в том, что я не врал тебе, Химера. Ты знаешь меня таким, какой я есть: блядь, злобная сволочь, мстительный сукин сын, тварь и придурок, перегибающий время от времени палку. И я хотел, чтобы ты знал. Но ты все равно смог полюбить меня, несмотря ни на что. Твое чувство мне кажется чудом, потому что его не должно было быть. Как и моего... Я действительно хочу быть с тобой. Но… но я не могу остановиться сейчас, - он не стал приближаться к Химмэлю, а взялся за ручку двери, собираясь открыть замок и выйти. – Мне жаль, правда.
Он ушел.
Что означал его уход? Что Химмэль принесен в жертву Онидзуми?..
Имейся у Химмэля под рукой бутылка виски – он напился бы. И плевать на все! Однако в павильоне прозвенел звонок, сообщающий, что перерыв закончен и всем следует вернуться к работе. На столе трейлера оставалась газировка и нераспечатанная шоколадка, контейнер с салатом валялся где-то в углу. Есть совершенно не хотелось, хотелось забыться.
Химмэль поднялся с диванчика и вернулся на площадку. Все вокруг приходило в движение: актеры, съемочная группа, камеры и микрофоны, софиты - создающие необходимый баланс между светом и тенью на площадке. Бутафория зажила своей жизнью по мановению Кенты Минору и его армии сотрудников. Четыре месяца работы подходили к концу и скоро, завершив съемки и отдав материал на монтажный стол, у них отпадет необходимость засветло являться на съемочную площадку шесть дней в неделю.
- Югэн, Химмэру, Майо-сан - на исходные позиции, - объявил Минору. – Мотор!
- Сцена пятая, дубль один, - девушка-ассистентка щелкнула «хлопушкой»* перед камерой и упорхнула.
На площадке установилась тишина. Декорации воссоздавали дверь запасного выхода ресторана «Мацубая»; по сюжету Шо, Мамору и Сора стояли там после победоносного представления на сцене. Актерам следовало изобразить радость и усталость одновременно, некоторое смущение от чувства влюбленности и соперничества. Майо стояла в центре, повернувшись лицом к парням и трогательно прижав руки к груди, Югэн оказался справа, а Химмэль слева.
- Ребята! Вы самые лучшие! – воскликнула, переигрывая радость и недоигрывая усталость, Амия Майо. – Вы спасли «Мацубаю»! Мы с отцом будем всю жизнь благодарить вас за все, что вы для нас сделали. Ты, Шо, и ты, Мамору – вы навсегда останетесь в моем сердце, клянусь… - актриса замолчала, проговорив свой текст, следующей шла реплика Химмэля.
Тот ничего не сказал, чем вызвал паузу, а когда его окликнули, вздрогнул и вернулся в реальность:
- Простите, я задумался, - спохватился юноша. - Давайте попробуем снова.
Небольшая заминка не вызвала у режиссера недовольства, так как обычно Химмэль показывал отличную работоспособность и заслужил уважение. Поэтому Кента Минору кивнул и приказал ассистентам вернуться на исходную позицию.
- Сцена пятая, дубль два!
Химмэль взял себя в руки и сосредоточился на актерской игре. Остаток съемочного дня он играл без каких-либо ошибок, прилежно воплощая доверенную ему роль Шо Ямады. Приехав ночью в общежитие, юноша, не заглянув в столовую, ушел в свою комнату и закрылся там. Ему не хотелось никого видеть. Одиночество – лучшая компания для разбитого сердца и воспаленного от ревности ума. Свалившись на постель, он не шелохнувшись провалялся на ней несколько часов кряду, переваривая свои чувства. Потом Химмэль достал из прикроватной тумбочки пластиковый ключ и принялся вертеть его в руках.
Это был ключ от комнаты Тиэми.
Он вручил его Химмэлю вчера. После ночи, проведенной вдвоем, они не поднимали щекотливую тему в разговорах, внешне оставаясь прежними друзьями. В США Тиэми не требовал от него признаний или какого-либо решения, он просто остался рядом. А вчера он пришел к нему и без всяких церемоний протянул ключ, сказав при этом:
- Возьми. На случай, если… если захочешь прийти, - увидев на лице юноши замешательство, Касаги понимающе улыбнулся. – Я не хочу давить на тебя и не жду, что все изменится за одну ночь. Я не слепой и вижу – Югэн тебе все еще нравится. Но я надеюсь, ты ответишь на мои чувства, и готов подождать, раз тебе требуется время. Просто пусть ключ будет у тебя, я а буду ждать тебя каждую ночь, и не важно, сколько мне придется прождать - неделю, месяц или год.
Отказаться - означало отвергнуть Тиэми, растоптать его чувства. Химмэль не мог так поступить с ним! Поэтому он принял из его рук ключ, испытывая некоторый стыд за свои запутанные чувства к Югэну и душевные метания. Если б в тот момент Тиэми обнял его, то Химмэль не сдержал бы слез, но Касаги не прикоснулся к нему – а, пожелав спокойной ночи, удалился.
Этой одинокой ночью, глядя на ключ, Химмэль подумал о том, чтобы пойти к Касаги. Но вскоре он отказался этой идеи. В таком расстроенном состоянии, в каком он находится, негоже являться к Касаги – он только заставит того сильнее переживать. Что Химмэль сможет дать тому сегодня? Только замкнутость, несчастную физиономию и вялые потуги на ласки?.. Нет, сегодня ему лучше отлежаться здесь, зализывая свои раны. Может быть, в какой-нибудь из других дней, которые ждут его в будущем, что-то изменится в нем. Но не сегодня, не сейчас…
Химмэль бросил ключ обратно в тумбочку и уткнулся лицом в подушку.
Последующие две с половиной недели прошли в особенно напряженной суматохе.
Стоило съемкам сериала завершиться в начале июня, как Химмэль и Югэн, вместе с коллегами по группе, с головой окунулись в работу над дебютным клипом. Артисты круглую неделю работали в звукозаписывающей студии, затем под руководством Канадзавы занимались танцами по пять часов, участвовали в брифингах, обсуждая концепцию будущего клипа – помимо этого посещали многочисленные фотосессии и промо-акции в преддверии дебюта.
Восьмого июня они отправились на два дня на Окинаву, чтобы отснять там основную часть видеоматериала - по сценарию, события разворачивались как в далекой префектуре, так и в Токио. Съемки планировали закончить в течении четырех дней, дабы выполнить условие Сибил Гэсиро и подготовить клип к релизу восемнадцатого июня. То есть, в день рождения Химмэля.
Все сочли выбор даты крайне удачным с точки зрения маркетинга: день рождения фронтмена группы и выход дебютного сингла в один и тот же день – хороший рекламный ход. Предполагалось, что за первую неделю продаж сингл разойдется в количестве не меньше трехсот тысяч экземпляров, а рейтинги реалити-шоу подскочат до заоблачных высот. Сам Химмэль счел это прихотью Гэсиро, этаким своеобразным знаком внимания со стороны любвеобильной хозяйки CBL Records. Наверное, она хотела сделать ему приятно.
Химмэль был рад ненадолго покинуть Токио. Дома, то есть в общежитии, все стояло верх дном: вот-вот придут бумаги о разводе и мать с отцом сыграют свадьбу - как и планировали - в праздник Танабата. Кёко начала готовиться к свадьбе еще два месяца назад, после того, как удалось договориться с Кисё Куроки, а сейчас приготовления достигли апогея: на родительской половине дома постоянно толпились разные незнакомцы, занятые устройством свадьбы, с ними мать без конца обсуждала все детали будущего торжества, весь дом был завален буклетами свадебных салонов и образцами шьющихся на заказ платьев и костюмов. Все происходящее снимали на камеры телеоператоры, а зрители перед экранами телевизоров с огромным удовольствием наблюдали за свадебным переполохом.
В этом организованном бардаке Кёко не забыла и о дне рождении сына – тем более, что они впервые отмечают его полной семьей – и заранее поинтересовалась у Химмэля о том, какой он хочет подарок.
- У меня уже все есть, - улыбнулся тот в ответ.
Химмэль и правда не представлял, что еще можно пожелать. Он пробился в шоу-бизнес и стал идолом. Зарабатывает он достаточно и может позволить себе покупать понравившиеся вещи. Мать с отцом вместе и счастливы. Все хорошо – вот лучший подарок. К тому же Химмэль был слишком поглощен работой, чтобы думать о своем дне рождения. Как он мог помнить о своем семнадцатилетии, если он с утра до ночи занят более важными делами?
Так и не успев понежиться на пляже под знойным солнцем, парни, закончив съемки на Окинаве, самолетом вернулись в столицу. Оставшийся материал отсняли в Токио, едва успев уложиться в установленные сроки. Сказать, что участники группы «Шоубойз» уставали – означало не сказать ровным счетом ничего. Однако никто из них и не думал жаловаться, все они были охвачены предвкушением дебюта: как только выйдет клип, а сингл поступит в продажу – они официально станут настоящей музыкальной группой.
За день до релиза парней собрали в студии, чтобы снять интервью. Его собирались прокрутить на канале Planet Music перед официальной презентацией клипа. Телестудия, размещающаяся на цокольном этаже здания CBL Records, встретила их теми же самыми видами, что и раньше: большой зал со сценой и зрительскими рядами, на сцене – высокие табуреты, а позади – яркие и стильные декорации. Зрительские ряды на сей раз пустовали.
Рассадив участников по высоким табуретам, ведущие Кукико Асаки и Хидэ Сато – презрительно перефыркивающиеся между собой вне эфира – надели приветливые улыбки и, поздоровавшись со телезрителями, завели речь о главном:
- Через несколько минут вниманию наших зрителей будет представлен долгожданный клип на песню «Я хочу целовать тебя в Токио», - начал Сато.
- Не лукавя скажу – самый громкий музыкальный проект, наконец, готов представить публике первый сингл и клип к нему. Ожидания миллионов поклонников сбудутся завтра и… - продолжила Асаки.
- Стоп! Какое «завтра»? – обрубила ее на полуслове Люси Масимо. – Все должно выглядеть так, будто интервью идет в прямом эфире. Не импровизируйте, прошу вас. Читайте телесуфлер.
Пришлось Кукико Асаки повторять свою реплику, после чего ведущие обратились к группе:
- Как известно, авторами музыки и стихов являются Химмэль Фагъедир и Югэн. Что ж, расскажите о том, как вы работали над песней. Химмэль, начни ты.
Юноша заставил себя весело улыбнуться на камеру, потом бросил на Югэна подчеркнуто приязненный взгляд.
- Мне сложно будет рассказывать одному, ведь мы все делали сообща. Давайте мы просто начнем рассказывать вместе, так получится гораздо лучше.
Хидэ Сато понимающе качнул головой:
- Хорошо. Итак, с чего же все началось?
- Наверное, с того, что нашей группе предложили выбрать одну из нескольких уже написанных песен, - потер затылок Химмэль.
- Да, все именно так, - согласился Югэн. - Нам с Химерой показалось смешным выбирать одну из чужих песен. Мы решили, что можем сами написать песню. Нашу собственную песню. Когда мы еще не знали, о чем она будет, название нам подсказал Ингу Фагъедир.
- А потом мы долго спорили с Югэном, чем нужно заниматься в первую очередь: лирикой или музыкой, - вставил свое слово Химмэль. - Мне казалось важнее лирика, а Югэну…
- Музыка, – улыбнулся тот, закончив фразу за сероглазого юношу. – В итоге, мы занимались одновременно и тем и этим, потихоньку продвигаясь к цели.
- Да, мы делали наброски, показывали друг другу, напевали, наигрывали их в музыкальной комнате… Ну и спорили, конечно. Иногда до хрипоты! И, если нам не удавалось достичь соглашения, мы отбрасывали проблемный кусок композиции и шли дальше. В окончательный вариант песни попало только то, что устраивало нас обоих.
- Что верно, то верно! Хотя ты иногда бывал таким твердолобым! – поддел его Югэн. – Я уверен, парочка моих находок могли отлично влиться в песню.
- Поверь мне, ты ошибаешься.
Их беззлобные препирательства развеселили присутствующих, вызвав ухмылки.
- Позвольте спросить более детально о лирике, - покосившись на телесуфлер, произнесла Кукико Асаки. – Выступая на благотворительном концерте «Подари жизнь», вы никого не оставили равнодушными. Слова песни затронули сердца людей. Что вы чувствовали, сочиняя столь трогательные стихи?
- Нам хотелось рассказать историю разлученных влюбленных, - заговорил Югэн. – Они расстались и находятся далеко друг от друга, но любовь не исчезла, она по-прежнему с ними. И не дает обоим покоя, преследуя их как призрак.
- Но какие именно чувства вы испытывали?
- Надежду, - ответил парень с долей кокетства. – Надежду на победу любви, вопреки всем бедам.
- А вы, Химмэль?
Сероглазый юноша не сразу отреагировал, думая о лжи Югэна - ванильной, глазированной и украшенной засахаренной вишенкой лжи. Как может верить в победу любви человек, который без всякого сожаления готов эту любовь раздавить ногами в случае необходимости? Осознав, что в телестудии повисла тишина и все смотрят на него, ожидая комментария, Химмэль откашлялся и вернул на лицо беззаботную улыбку:
- Меня переполняли романтические чувства.
- То есть?
- Мы написали песню о любви в разлуке, и я думал: здорово было бы влюбиться.
- И испытать все, вплоть до горечи расставания? – уточнил Хидэ Сато.
- Почему бы нет? Ведь это часть любви, - Химмэль очень наделся, что ему удалось выдать столь же сладкую ложь, как и Югэну.
- Внимание, девушки! – громогласно объявил ведущий, посмотрев прямо в телекамеры. – Вы слышали? Химмэль желает влюбиться, он не хочет больше оставаться одиноким. Так что вооружайтесь красотой и обаянием и – вперед на баррикады!
Парни рассмеялись над его шуткой, а Химмэль слегка покраснел.
- Теперь же дадим слово прочим юношам, - объявила Асаки в свою очередь. – Пусть каждый поделится своими впечатлениями.
Освободились они из студии поздно вечером. Приехав в общежитие, Химмэль обратил внимание на изменения, произошедшие с лужайкой перед особняком – траву закрыли специальным настилом белого цвета, на настиле расставили столики, а чуть поодаль устроили сцену. На лужайке копошились техники, украшая карликовые сосны электрическими фонариками – а надзирала за ними Кёко.
- Ты выглядишь утомленным, - проговорила она, когда сын подошел к ней поздороваться.
- Ничего. Сегодня лягу спать пораньше, - легкомысленно отмахнулся юноша, и поинтересовался, кивнув в сторону преобразившейся лужайки: - К чему все это?
- К твоему дню рождения, милый. Или ты рассчитывал, что мы с Ингу забудем и не станем праздновать его?
Ее ласковый вопрос смутил Химмэля, он замялся, не зная, что сказать на это матери.
- Не переживай, я пригласила только родных и твоих друзей, - добавила Кёко, потрепав его по руке. – Ты слишком много работаешь и давно не видел их. Да и они очень хотят тебя повидать.
- Спасибо, мам, - ее сын выжал из себя улыбку. Он понимал, мать абсолютно права, ему следует быть благодарным. – Спасибо, что все устроила. Я буду рад увидеть всех. Ну, пойду отдыхать, - поклонившись матери в знак уважения, он зашагал к особняку.
- Обязательно поужинай! – крикнула ему вслед Кёко.
Химмэль, проигнорировав напутствие матери, сразу же ушел в свою комнату. Приняв душ он, как и собирался, лег спать – завтра ему не нужно вставать рано утром и, вполне возможно, ему дадут выспаться.
Перед тем как уснуть, Химмэль невольно подумал о завтрашнем дне. Премьера клипа. Старт продаж сингла. Ну и день рождения, которое он встретит с матерью и отцом. Все это происходит с ним впервые в жизни!.. Да, раньше ему не приходилось вращаться в шоу-бизнесе и зваться звездой, но дни рождения случались каждый год – и, покуда Химмэль жил в доме деда, он ненавидел эти «особенные» дни. Он тогда не мечтал о подарках, желая одного – чтобы Кисё Куроки хоть ненадолго оставил его в покое. В конце концов, Химмэль в свои дни рождения стал сбегать из дома, предпочитая проводить время со своими дружками в каком-нибудь портовом кабаке. А в прошлом году, уже освободившись от опеки деда, он встречал день рождения на койке в лазарете, куда попал с ушибленной спиной… Что ж, может быть на сей раз день рождения выйдет более удачным, нежели прошлые!..
Разбудил юношу настойчивый стук в дверь в десять пятнадцать утра. Спросонья Химмэль успел испугаться, что не услышал будильника и проспал нечто важное – вскочив, он поспешно распахнул дверь, обнаружив за ней Касаги.
- Засоня! В половине одиннадцатого премьера клипа на Planet Misic! Ты так все на свете проспишь! Давай скорее в гостиную, все тебя ждут.
Химмэль, торопливо умывшись, пришел в гостиную как раз ко времени. На диванах и креслах сидели пятеро коллег и Кёко с Ингу – больше никого. Ну разве что Потрахун фон Гитлер, развалившись в стороне на полу, с шумом глодал какую-то кость.
- Я пропустил что-нибудь интересное? – спросил юноша, плюхаясь на диван.
- Только наше интервью «в прямом эфире», - хохокнул Оониси.
- А почему нет телеоператоров? – оглядевшись по сторонам, удивился Химмэль.
- Это подарок Сибил Гэсиро, - сообщил Ингу Фагъедир. – Сегодня целый день вы можете творить в этом доме все, что заблагорассудится. Никто и ничего не снимает на камеры.
Парни ликующе вскричали и подпрыгнули едва ли не до потолка, услышав радостную весть.
- Оторвемся, пацаны! – проорал Иса, вскочив с ногами на диван. – Погуляем на славу!
Они так расшумелись, что слегка напугали Кёко. На экране появилась заставка реалити-шоу, завершающая показ интервью, и группа поспешно успокоилась, обратив взоры на телевизор. Вспыхнула надпись «Премьера!», после чего на короткое мгновение экран погас, чтобы вспыхнуть вновь вместе с начинающимся музыкальным клипом.
Из яркого света, залившего всю телевизионную картинку, медленно всплыли очертания небольшого самолета с откинутым трапом – на барту огромными буквами красовалась надпись: «SHOWBOYS». К самолету, минуя VIP-терминал, неторопливой походкой направлялись шестеро участников группы. Над каждым из них тщательно поработали стилисты и костюмеры: безупречных грим, модная укладка волос, и, конечно, одежда – не столь вычурная, как на концерте, но тоже броская и крайне разнообразная. На Химмэле были драные джинсы, черная майка, потертая кожаная куртка без рукавов и вся прошитая острыми заклепками, рокерские перчатки. Югэна одели в черные леггинсы, высокие шнурованные ботинки, удлиненную безрукавку с шиповатым ремнем, повязав юноше фасонистым черно-белым платком шею. Исе достались широкие капри, дизайнерские кроссовки, свитшот и напульсники, вкупе с повернутой задом наперед бейсболкой на голове. Касаги выглядел как фэшн-пародия на официоз – строгого кроя брюки оказались заправлены в модные сапоги с многочисленными пряжками, белую сорочку не только не спрятали за пояс, а оставили навыпуск, но и расстегнули верхние пуговицы, увесив его шею и грудь многочисленными побрякушками и аксессуарами. Дайти Хигу нарядили в хипстерские брюки, жилетку без рубашки, а голову прикрыли черной шляпой-котелком. Нибори Оониси чем-то напоминал образ французского Пьеро – полосатый лонгслив с излишне длинными рукавами, обтягивающие бриджи и раскрашенные яркими красками кеды.
Разношерстная компания поднялась по трапу в самолет и тот взлетел. Грянул гитарный проигрыш и зрители перенеслись в следующую сцену, увидев футуристические декорации, отдаленно напоминающие салон самолета – кресла и перегородки отсутствовали, остались лишь иллюминаторы, а по полу и стенам перемигивались цветные флуоресцентные лампы. Мало того, пока юноши танцевали в этих декорациях, те начали двигаться им в такт, заваливаясь то на один бок, то на другой – и создавая реалистичное впечатление тряски и грядущей авиакатострофы.
Стоило юношам начать петь, как картинка опять поменялась: теперь юноши очутились на золотистом пляже, овеваемые теплым ветром, за их спиной виднелся разломленный на части фюзеляж самолета с иссеченным трещинами названием группы. Сцены перемежались между собой, демонстрируя то танцующих и поющих на месте катастрофы исполнителей, то юную красавицу в школьной форме, блуждающую по вечернему Токио и то и дело зачарованно посматривающую в небо. В финале клипа шестеро парней оказываются в Токио, возникнув за спиной героини своей песни и шагнув к ничего не подозревающей девушке. В последних кадрах она оборачивается к ним, и ее лицо – ангельски нежное, с безупречными чертами – освещается счастливой улыбкой… Поцелуев, упоминающихся в песне, в клипе не предусматривалось: во-первых, не станет же девушка целоваться сразу с шестью парнями, а во-вторых, даже если она кого-то из них поцелует, то это вызовет острое недовольство ревнивых фанаток.
- Ура! Мы сделали, сделали это! – первым закричал Иса, стоило клипу подойти к концу. – Мы группа! Группа!
Движимые всеохватывающим восторгом, шестеро участников группы подскочили друг к другу и в едином порыве обнялись.
- Попсово, но девчонки будут писать кипятком, - улыбнулся одобрительно Ингу Фагъедир. – Поздравляю, ребята.
Гости, приглашенные Кёко на вечеринку в честь дня рождения, должны были появиться после шести вечера – а до этого времени Химмэль и его коллеги по группе решили повеселиться на свой лад. При помощи Касаги, вызвавшего из отчего дома шофера, они разжились пивом, слабоалкогольными коктейлями и даже крепкими кубинскими сигарами. Иса, Хига и Оониси натаскали с кухни подходящей закуски. Прихватив выпивку, закуску и стереосистему, парни поднялись на крышу, где находился бассейн.
Химмэль, надеясь, что родителям до вечера не придет в голову подняться на крышу, с удовольствием приложился к пиву. Парни громогласно поздравили его с днем рождения, чокнувшись горлышками пивных бутылок, а затем с улюканьем бросились в бассейн, принявшись с удовольствием плескаться в воде. Прошло несколько часов, прежде чем они насытились таким отдыхом. Громко играла музыка, с чистого небосклона палило летнее солнце, под рукой имелась выпивка – не хватало только одного…
- Эх, сюда бы сейчас красоток, да побольше! – плавая на спине в нежно-бюрюзовой воде, простонал Дайти Хига. - Кто мне скажет, почему у меня нет девушки?
- А что толку? Все девки в шоу-бизнесе либо богатые зазнавшиеся сучки, либо шалавы, - насмешливо отозвался Иса с видом прожженного циника. - Поверь моему опыту.
- Может, замутить с поклонницей?
- Не вздумай! Фанаток нужно держать на расстоянии, ничего хорошего не получится, если ты подпустишь одну из них к себе поближе.
- И что делать? Смешно ведь: я звезда, а познакомиться с девчонкой мне труднее, чем простому парню с улицы!
- Поступай как все прочие звезды: вызывай девушку из эскорта, - посоветовал Югэн лениво.
- Хочешь сказать, проститутку?
- Проститутки стоят на улице, а эти девушки ездят на дорогих машинах, носят меха и в постели такое вытворяют, что ты видел только в порно, - рассмеялся лидер группы. – К тому же, это безопасно: они следят за своим здоровьем и соблюдают кодекс молчания.
- Какой еще кодекс?
- Ну и простак ты, Хига! Как можно не знать очевидных вещей? – без раздражения вздохнул Югэн, и пояснил: - Представь, что ты подцепил какую-нибудь девку, из тех, что вечно шляется по разным вечеринкам. Ты проведешь с ней ночь, а она потом сфотографирует тебя спящего и выложит фотки в интернет с подробным отчетом о проведенной ночи – или, что хуже, она отошлет фотографии CBL Records и потребует денег. Такое случается сплошь и рядом. Обычно агентство быстро реагирует и платит отступные, но потом тебя стопудово оштрафуют или лишат доли прибыли – оно тебе надо? А девушки из эскорта всегда хранят молчание и никогда так не подставят, ведь тогда они лишатся всех состоятельных клиентов. Вот почему все знаменитости пользуются эскорт-услугами.
- И дорого? – полюбопытствовал Иса; услышав приблизительную сумму, он загорелся идеей: - Югэн, ты знаешь, кого-нибудь, кто смог бы… ну, познакомить с такой девушкой?
Тот в ответ усмехнулся снисходительно:
- Я могу прямо сейчас позвонить и вызвать столько девушек, сколько нужно. Кто, кроме Миуры, хочет сегодня развлечься? Подумайте хорошенько, а то упустите свой шанс.
Желание развлечься изъявили Хига и Оониси, последний, правда, обеспокоился вопросом приличия:
- А если кто-нибудь догадается, что они проститутки?
- Не волнуйся, их проще спутать с дочками банкиров или студентками-отличницами, - успокоил его Югэн. Он выбрался из бассейна и отыскал среди вещей свой мобильник.
- Ты прямо сутенер, - не удержался от едкого замечания Химмэль, хотя, в сущности, ему было наплевать на то, кого собираются пригласить парни. Они много работали и заслужили право расслабиться, пускай и за деньги.
- Я лидер группы и должен заботится о вас, придурки, - с должной учтивостью парировал тот. – Может, тебе тоже кого-нибудь подобрать, а, Химера? Блондинку, брюнетку?
- Спасибо, как-нибудь сам найду себе подружку, - сказал тот и отплыл в дальний конец бассейна.
Касаги, тоже не выказавший желания поразвлечься с путанами, через минуту подплыл к нему.
- Я приготовил тебе подарок, - произнес он, глядя на сероглазого юношу с неприкрытой привязанностью. – Подарю его тебе вечером.
- Только не оставляй его анонимно на постели, как в прошлый раз, - пошутил Химмэль. – А то мало ли что…
Они рассмеялись, делая вид, что затянувшаяся недомолвка во взаимоотношениях не волнует их.
Продолжая заливаться спиртным и плавать в бассейне, парни прождали около часа, прежде чем вызванные Югэном девушки приехали. Увидев красоток, даже Химмэль поразился изяществу, с которым они изображали приличных девушек из старшей школы. Школьная форма смотрелась на их фигурах невероятно сексуально и совсем не вульгарно. Таким девушкам бы самое место на обложках журналов или в кино, а не на панели!
«Интересно, почему Югэн не вызвал девушку для себя?» - подумал Химмэль озадаченно.
Чтобы не мешать друзьям развлекаться, он, Югэн и Касаги ушли с крыши и разошлись по комнатам. Сероглазый юноша, решив привести себя в порядок перед вечеринкой, пошел в душ. К моменту, когда он высушил волосы и переоделся, наступил вечер. Химмэль все еще был слегка пьян, однако за свою адекватность перед гостями не беспокоился. Спустившись вниз, он решил посмотреть, кто уже приехал – и первыми, на кого наткнулся, были Рури и Сакура, их привез дед. Анеко Куроки не было с ними - она, по словам господина Куроки, неважно себя чувствовала и не поехала на празднество, предпочтя остаться дома.
Сестры расцеловали Химмэля и вручили ему два подарка, завернутых в усыпанную блесками бумагу:
- С днем рождения, братик!
- Я тоже приготовил тебе подарок, Химмэ, - сказал дед привычно-диктаторским тоном. – Но я хочу вручить тебе его один на один…
Химмэль не успел узнать, какой он подарок подготовил, так как его отвлекли появившиеся в холле Йоко с Кханом. Именинник безумно обрадовался их появлению - друзья, издав приветственный клич, бросились друг другу на встречу, раскрыв объятия. На радостях Химмэль стиснул в руках Йоко и раскрутил, а затем сгробастал ее спутника, трепая его по кучерявой шевелюре.
- С днюхой, чувак! – крикнул Кхан, с потехой отбиваясь от него.
- Как же я рад вас видеть, ребята! – смеялся Химмэль.
- Надеюсь, и нас ты будешь рад видеть, - добродушно проговорил Ихара Кинто, входя в дом в сопровождении своей жены Ариоки. Юноша, поспешив к ним, низко поклонился, чем вызвал отеческую улыбку на устах дядюшки Ихары: - Ты все хорошеешь, милый мой!
- Но все еще такой же тощий, как палка! – прибавила госпожа Кинто и попыталась ущипнуть его за бок. – Где же здоровый жир?
- Пусть почаще заходит к нам, индийская кухня поможет ему быстро набрать нужный вес, - вставила Саи Ачарья, приближаясь к имениннику. Закутанная в цветастое сари, она двигалась как богиня, будто не шагая, а паря. Химмэль поклонился ей, но не традиционным японским поклоном, а так, как его совершают в Индии – коснувшись рукою ног своей учительницы. Та, тронутая его жестом, притянула юношу к себе и поцеловала в лоб со словами: - Мое благословление всегда с тобой, мальчик мой.
- Спасибо вам всем, что приехали! - сияя и выглядя радостно-оживленным, воскликнул Химмэль.
- О, нами дело не ограничилось, – дядюшка Кинто со смешком похлопал его по плечу. – Сам убедись.
Выглянув из дома, сероглазый юноша обнаружил на подъездной дорожке автобус, из которого выходили парни и девушки – вся труппа театра «Харима». Они засвистели и захлопали в ладони, а Химмэль, не силах сдержать обалдевшей улыбки, подбежал к ним. Тут же десятки рук сомкнулись вокруг него, заключая в коллективное объятие, затем эти же руки одним рывком подбросили его вверх – и он оказался лежащим на головах ребят. Развеселая толпа, скандируя – «Вот и виновник торжества!» - понесли его к лужайке, а Химмэль, хохоча как сумасшедший, орал, чтобы его поставили обратно на землю.
Встав, наконец, на ноги, Химмэль обнаружил рядом с собой мать - она, обняв его, прошептала свои поздравления.
- Развлекайся, Химмэ, - промолвила Кёко в конце своей речи.
- А где отец? – спросил он, повертев по сторонам головой.
- Скоро спустится. Он готовит для тебя сюрприз.
Водворившейся на сцене музыкальный ансамбль, видя, что гости стремительно прибывают, заиграл легкую джазовую музыку. Официанты носились вокруг столов, разнося шампанское и коктейли. Загорелись миниатюрные светильники, установленные по периметру танцевальной площадки, а так же фонарики на соснах и гирлянды, которые протянули над столиками для дополнительного освещения.
- Химмэ! - окликнул внука Кисё Куроки. Тот обернулся и вопросительно взглянул на деда. – Ты должен увидеть мой подарок.
- Давай потом, - вполне дружелюбно ответил Химмэль, настроение у него находилось на высоте. – Я хочу сначала дождаться отца. Он приготовил мне какой-то сюрприз.
- Нет, ты обязан сперва увидеть мой подарок! – сурово возразил старик. – Прошу тебя! Это не должно занять много времени, верно?
Настойчивость деда ставила внука в неловкое положение – если ему отказать, старик может закусить удила и сыграть на нервах Кёко и Ингу. Поколебавшись, Химмэль согласился уделить Кисё Куроки время, и они покинули лужайку незамеченными, уйдя в дом. Дед твердил об уединенности, юноша провел его в музыкальную комнату и плотно закрыл звуконепроницаемые двери.
- Я хочу сказать тебе кое-что важное, Химмэ, - заговорил старик, едва убедился, что они остались наедине. – У нас с тобой в прошлом было много столкновений, ссор и недопонимания. Признаю, иногда я был излишне жесток с тобой. Однако… однако, как бы мы не ссорились с тобой, я всегда тебя любил.
Химмэль молчаливо смотрел на него, не в силах выдавить из себя хоть звук. Он не ожидал от деда чего-то подобного, его напрягло неожиданное признание, шевельнувшись в груди тяжелым предчувствием.
- Ах да! Подарок! Посмотри-ка сюда, - старик вытащил из внутреннего кармана пиджака конверт, плотно набитый фотографиями.
На снимках везде был запечатлен один и тот же человек – Ингу Фагъедир – причем, отец Химмэля явно и не подозревал о том, что его снимают. И на всех фотографиях Ингу курил самокрутки сомнительного вида. На некоторых фотографиях он находился в компании Хидэ Сато, на других – с Феникс Трир, на третьих – в компании стриптизерш. И везде он держал в руках дымящиеся самокрутки. Руки Химмэля затряслись, он уже догадывался о подоплеке происходящего, хотя и попытался отрицать очевидное:
- Ты принес мне в подарок дурацкие фото?
- Я принес тебе твое будущее, - самодовольно ответствовал Кисё Куроки. – Хотя, у меня есть не только фотографии. Вот, полюбуйся! – старик вытащил смартфон и включил видео.
На экране Химмэль увидел отца, развалившегося на диване в каком-то притоне, рядом с ним Феникс Трир и куча полуголых девках. В руках Ингу – тлеющая самокрутка. Разговор отца и Феникс не оставлял сомнений ни в древнейшей профессии девок, ни в наркотическом содержимом самокрутки. Скрытая камера запечатлела без утайки тайную жизнь мировой звезды…
Химмэль, бледный как смерть, стремительно выхватил смартфон из рук деда, кинул его на пол и стал давить ногой, желая сломать.
- Совершенно напрасно, - укоряющее поцокал языком Кисё Куроки. – Я сохранил копию в надежном месте.
- За каким хреном ты мне это показал?!
- За тем, чтобы ты понял – счастье твоих родителей в моих руках. Стоит мне предать огласки все сведения, добытые частным детективом, как Ингу Фагъедира со скандалом выставят из страны, а твоя мать навсегда лишится права видеться с дочерьми. С такими доказательствами, - старик помахал фотографиями перед лицом внука, - ни один суд не встанет на сторону твоего отца. Его аморальность и наркотическое пристрастие очевидны! Но, если потребуется, можно привлечь и полицию, которая заставит его пройти наркологическое обследование...
- Ты не поступишь с ним так! – закричал Химмэль, у него кружилась голова от шока.
- Поступлю, еще как поступлю! Я уничтожу мерзавца, отомщу ему за все! – господин Куроки возвысил голос, наслаждаясь паникой внука. - Только одно спасет счастье твоих родителей и сестер, Химмэ! Если выполнишь мое условие, я не стану ломать им жизни. Условие простое: ты бросишь шоу-бизнес, возвратишься под мою опеку и мы вместе уедем обратно в Симоносеки. И там, Химмэ, ты станешь повиноваться мне во всем…