Сокрытый в глубине леса, я был первым творением Бога...То, что я расскажу вам, есть прошлое, будущее и правда...
21 _________ 21 ________
Химмэль, стоя у распахнутого окна, равнодушно взирал на необычайной красоты парк, разбитый у стен особняка клана Касаги. Равно его не радовали роскошные покои, выделенные ему в огромном и изобилующем богатствами особняке. Не замечая аромата цветов, парящий в воздухе, он – погруженный в невеселые мысли – курил одну сигарету за другой. Он скрывался в доме Касаги вот уже второй день, сбежав от собственных родителей.
Сероглазый юноша с горечью вспоминал события того злосчастного вечера. Он и не предполагал, что – в свете последних катаклизмов в своей жизни - сможет оказаться в более двусмысленной и неприятной ситуации, однако он ошибся.
Отец видел, как его целует Касаги! Юноша предпочел бы провалиться сквозь землю, чем объясняться с Ингу еще и на счет пикантной сцены. Признание Касаги лишь усугубило растерянность Химмэля, да и весь облик отца не сулил ничего хорошего для него.
Ингу, выслушав пылкие слова Тиэми, одним махом влил в себя остатки виски из стакана.
- Знаешь, парень, у меня до сих пор есть кое-какие проблемы с вашим чудным языком, - проговорил Ингу, неторопливой походкой направляясь к ним. – Бывает, временами я недопонимаю вас, японцев. Так что повтори помедленнее сейчас то, что ты сказал.
- Я люблю вашего сына, господин Фагъедир, - повторил парень.
- Хм… - задумчиво откликнулся Ингу на это.
Мужчина поставил стакан на журнальный столик, потом изучающе посмотрел на Тиэми Касаги – через секунду тот, получив от него затрещину, едва не перелетел через диван.
- Отец, не надо! – закричал на него Химмэль и тоже получил свою порцию тумаков.
- Значит, ты извиняешься? Сначала у меня на глазах лижешься с моим сыном, а потом говоришь «извините»? – Ингу приподнял Касаги за грудки и встряхнул, как куклу. Не позволив тому что-нибудь ответить, он буквально отшвырнул его от себя: - А ну пошел вон отсюда! Если еще раз устроишь на моей территории фарс с пидорскими ужимками, я тебя с землей сравняю!
Тиэми благоразумно отшагнул подальше от разгневанного мужчины и бросил на Химмэля обеспокоенно-вопросительный взгляд. Химмэль, потирая зудящий от удара подбородок, умоляющим тоном выпалил:
- Касаги, уходи. Не спорь!
Парню ничего не осталось делать, как подчиниться и, дабы не нагнетать и без того взрывоопасную обстановку, уйти. Дождавшись, когда он покинет гостиную, Ингу сконцентрировал свое внимание на сыне. Схватив его за шкирку, он заставил Химмэля подойти к дивану и сесть.
- Отец… - сказал юноша нерешительно, но отец перебил его.
- Помолчи. Говорить будешь после меня, ясно? - Ингу взял из бара бутылку виски и снова наполнил свой стакан. Усевшись напротив сына, он залпом проглотил спиртное. Начал он, как ни странно, с извинений: - Прости, что врезал вам обоим, но вы охуели в корягу, надумав целоваться у меня на глазах. Кем вы себя возомнили? Героями сраной мыльной оперы?.. Хочешь виски? – Химмэль молча кивнул и отец, наполнив свой стакан, пододвинул его к нему. Юноша пригубил опьяняющий напиток, ожидая дальнейшего развития событий. Ингу закурил сигарету и, с досадой выдохнув табачный дым, продолжил: - Я далеко не ханжа, поверь мне. Даже пуританин, окажись он в шоу-бизнесе, вскоре приобретет весьма лояльные взгляды на сей счет – ибо такого количества пидорасов не сыскать, пожалуй, нигде. Ты или принимаешь их наличие как должное, или тебе не дадут спокойно жить. На заре своей карьеры я не реже трех раз в неделю получал предложения сменить ориентацию – и все из-за ебанной смазливой внешности, даже отрезанная нога их не отпугивала. Думаю, будь я менее талантлив, мне бы пришлось ублажать «больших дядей» ради раскрутки. А сейчас скажи мне: что подтолкнуло тебя к… к парням?
- Скорее ты хочешь узнать, не спал ли я с «большими дядями» ради того, чтобы попасть в шоу-бизнес, - с сарказмом отозвался Химмэль. – Я отвечу – нет. Я ни с кем не трахался ради карьеры.
- Выходит, тебе просто нравятся парни?
- Нет… То есть… - Химмэль покраснел от чувства стыда. – Ну, возможно, немного.
Ингу, поморщившись, забрал у него стакан и допил виски.
- Ладно, оставим парней в стороне. Почему бы тебе не найти девушку?
- Я найду, когда сам захочу.
- Психологи утверждают, что в твоем возрасте юноши часто ставят эксперименты со своей ориентацией…
- Отец, хватит! Я не хочу больше обсуждать это, – юноша порывисто закрыл лицо руками.
Ингу не стал лезть к нему в душу, продолжив пить виски и курить. Химмэль просидел неподвижно несколько минут кряду, мучительно стараясь придумать, как сказать отцу главное. Инцидент с поцелуем сбил его с намеченного пути, вынудив заговорить с отцом о совсем иных вещах. Он раньше особо не задумывался о своей сексуальной ориентации и не планировал признаваться родителям, а сейчас отец в курсе перипетий его личной жизни… Как Ингу на самом деле воспринял новость о бисексуальности своего сына? Может, он станет призирать его за это?.. Хотя, лучше пусть презирает – так Ингу легче будет отпустить его к деду!
- О, мои любимые мужчины в сборе! – воскликнула Кёко, летящей походкой входя в гостиную. – А я как раз думала, что неплохо бы вместе устроить чаепитие.
- Как поход по магазинам? – поинтересовался Ингу, ласково ей улыбнувшись.
- Прошел довольно забавно! В нескольких бутиках меня узнали, спросили: я ли жена Ингу Фагъедира и мать Химмэля, - она хотела поцеловать Химмэля и тут заметила его бледность и угрюмые тени под глазами. – Химмэ? С тобой все хорошо?
Тот мельком глянул на отца, перевел взор на мать, и с усилием произнес:
- Я хочу сообщить вам кое-что. Вам обоим.
- Еще что-то? – в вопросе Ингу звучала ирония, смысл которой Химмэль без труда уловил.
- Да… В общем, я решил бросить шоу-бизнес.
В гостиной установилось озадаченное молчание. Сигарета в руках Ингу успела дотлеть до фильтра, прежде чем тот нашелся:
- Но почему?
- Я разочаровался в нем, все оказалось не так весело, как я рассчитывал. Полагаю, гораздо больше пользы мне принесет учеба. Я хочу закончить старшую школу и затем поступить в университет.
- Намерения недурные, однако… я всегда считал, что шоу-бизнес для тебя много значит.
- Я и сам так считал, но сейчас мое мнение изменилось. Я хочу уйти.
Ингу и Кёко переглянулись между собой, безмолвно обмениваясь удивленными репликами. Какая муха его укусила? Что за переворот в голове их сына и какова у него подоплека? Кёко присела рядом с сыном и обняла его за плечи:
- Если ты действительно хочешь сделать так, то разве мы имеем право мешать тебе? Если хочешь, я даже рада этому! Ты в последнее время совсем исхудал и осунулся, все время работаешь и я не вижу тебя сутками… Так, по крайней мере, твоя жизнь перестанет быть такой сумасшедшей, такой изнуряющей… Ингу, не молчи, поддержи Химмэля!
- Кёко в чем-то права, - сказал отец задумчиво, – твое нынешнее занятие выматывает тебя, факт. Объясни мне только, почему у тебя столь несчастный вид?
- Я устал, вот и все объяснение, - коротко ответил юноша.
- Что ж, раз ты решился… Я не имею права тебе перечить, - Ингу выудил из пачки очередную сигарету и прикурил. - И где ты предпочтешь учиться? В Японии или, быть может, в США? Я все устрою.
Вот он, тот самый переломный момент! То, чего Химмэль до жути боялся…
- Я закончу старшую школу в Симоносеки.
Родители онемели. Это было как затишье перед штормом или звуковая воронка, поглощающая все звуки в первый миг после взрыва атомной бомбы. Химмэль кожей ощутил вибрации исступленного протеста, всколыхнувшиеся в отце, и съежился, закономерно ожидая взрыва эмоций.
- Кисё Куроки! Ну конечно, кто же еще! – закричал Ингу, отбрасывая тлеющую сигарету и вскакивая на ноги. – Он тебя заставляет бросить шоу-бизнес и уехать в Симоносеки? Ну?! И не ври мне, сам бы ты до такого бреда не додумался!
- Я сам хочу уехать, - возразил Химмэль как можно более правдоподобно.
- Да неужели? Почему тогда у тебя физиономия похоронная? Как ему удалось тебя заставить?
Ингу выглядел так грозно, нависнув над ним, что Химмэль опять растерялся.
- Меня никто не заставляет…
- Ты ненавидишь Куроки и никогда бы не вернулся в Симоносеки по своей воле!
- Вовсе нет!
- Химмэ, почему ты врешь? – вмешалась мать, отойдя от первого шока. – Год назад дед хотел тебя забрать, но разве ты согласился?
- Я… Он… Сейчас все изменилось… - Химмэль оказался не подготовлен к атаке с тыла. Мать верно подметила, год назад он со скандалом отказался уехать с дедом!
- Он тебе угрожал, да? Что он тебе наговорил?! - отец давил на него все сильнее, вызывая в юноше панику. – Признавайся, черт побери, или я вытрясу правду из тебя!
Юноша оказался загнан в ловушку. Выбор у него не богатый: либо спасовать под нажимом родителей, либо начать огрызаться, так как все его оправдания терпели крах. Он выбрал последнее.
- Я сам решил вернуться в Симоносеки и никто меня не принуждал, - с вызовом проговорил Химмэль, тоже вскочив на ноги. – Не устраивайте из-за этого драму. Могу я сам распоряжаться своей жизнью или нет?
- Нет, ты не можешь распоряжаться своей жизнью, - отрезал Ингу. – Ты несовершеннолетний, между прочим.
- Бросьте уже орать на друг друга! – Кёко сделала неудачную попытку успокоить их. Ни Ингу, ни их сын не услышали ее призыва.
- Вот уж не ждал такого от человека, который сам несовершеннолетним сбежал из дома!
- Я сбежал из дома не от хорошей жизни. Уверен, у тебя причины тоже не самые радужные! Но ведь мы твои родители, Химмэль, и мы обязаны заботиться о твоем счастье. Расскажи, что произошло на самом деле!
Химмэль отрицательно замотал головой, отвергая доводы отца:
- Я уже сказал – ничего не произошло. Так надо и все! Я уже все решил и никакие ваши слова мне не помешают уехать в Симоносеки.
- Ах, слова? – Ингу побледнел до синевы. – Ладно, обойдемся без лишних слов. Завтра же я увезу тебя в США и ты останешься там, пока не захочешь обсудить свое странное поведение.
- США?! Д-да ты охренел! – юноша даже заикаться начал. – Это же похищение.
- Удержать сына от глупого поступка – это не похищение, это мой моральный долг.
- Блядь, перестань ты строить из себя образцового отца! Мне нахрен не нужна твоя забота! - Химмэль начал отступать, вознамерившись прекратить трагикомедию и сбежать в комнату. – Почему бы тебе и матери не заняться своими делами? Поженитесь и нарожайте себе еще детей - маленьких и хорошеньких - и нянчитесь с ними сколько влезет. А меня оставьте в покое! Я и без вас как-то жил раньше и смогу жить и дальше!
Юноша бросился прочь из гостиной, с трудом сдерживая рвущиеся наружу слезы. Прибежав в комнату, он запер замок и щеколду. В приступе злобы он ударил кулаком по стене и грязно выругался. Все летит под откос, вопреки его стремлению хоть как-то поправить отчаянное положение дел! Что если Ингу завтра и впрямь увезет его в США? Тогда все пропало – Кисё Куроки осуществит свою угрозу…
- Дерьмо! Как мне быть?.. – Химмэль застонал от безнадежности.
В дверь заколотил Ингу, требуя немедленно ее открыть. Юноша наотрез отказался сделать это, мечтая лишь об одном – исчезнуть, испариться, перестать существовать. Он не готов был продолжать баталию с отцом! Стук прекратился, но Химмэль не успел с облегчением перевести дыхание – от сильнейшего пинка та слетела с петлей и провалилась в комнату.
- Наш разговор не окончен, - категорично заявил Ингу, входя в комнату.
- Какого дьявола ты творишь?! – Химмэль едва не метал гром и молнии.
- Ингу! Химмэль! Немедленно успокойтесь! – Кёко примчалась следом за Ингу. – Вы весь дом на уши поставили!
Действительно, крики и последующий шум привлекли внимание всех обитателей общежития. Первыми на шум подоспели участники группы, за ними телеоператоры, техники и даже работники кухни. Кто-то из съемочной команды побежал за Люси Масимо в комнату охраны. Узнав о беспорядках в доме, исполнительный продюсер стремглав кинулась в особняк.
Тем временем Ингу, осмотревшись в апартаментах, заметил полную окурков пепельницу.
- Ты все-таки куришь, молокосос? – утвердительно, а не вопросительно произнес сероглазый мужчина. – Выходит, данное мне слово ничего для тебя не значит?
- Думай, что хочешь, - надменно ответил сын. И получил от отца звонкую пощечину.
Невольные свидетели семейной сцены, подглядывающие за ними через дверной проем, ахнули. Тиэми, забыв обо всем, рванулся было вперед, но ему помешал Югэн:
- Не вмешивайся, Касаги, - сказал он жестко.
- Отвали! – парень пихнул лидера группы, а тот в отметку ловко подставил ему подножку и Касаги бухнулся на пол.
Сероглазый юноша, дрожа от закипающего в нем бешенства, коснулся своей щеки - она пылала, на ней отпечатался след от пощечины. Химмэль мог проигнорировать удар в челюсть или любую другую зуботычину, но пощечина… Так ударить мужчину можно только ради унижения, тем самым равняя его с женщиной.
- Чего мелочишься? Жаль бить в полную силу? – рявкнул он и с размаху въехал кулаком отцу в нос.
Кёко истощенно вскрикнула, придя в ужас от вида разбитого в кровь носа Ингу. На ее глазах тот замахнулся на сына, однако Химмэль ловко увернулся и нанес второй удар – по печени. У мужчины перехватило дыхание от боли на миг, затем он отпарировал удар: локтем ударив юношу по голове. Химмэль отлетел на пол, в глазах у него потемнело. Он хотел как можно скорее вскочить, но тело плохо слушалось его – сказывалась трехдневная голодовка и нервное истощение.
- Ингу, прекрати! Довольно, слышишь? – Кёко перегородила дорогу мужчине и закричала в коридор: – Где этот бездельник Стив?
- Я здесь, мэм, - выступил вперед телохранитель, доселе с обывательским интересом следивший за скандалом.
- Какого черта ты стоишь там, вместо того, чтобы вмешаться и растащить их?
Звонкий голос матери Химмэль слышал плохо, словно тот долетал до него через длинную трубу. Он все же встал на ноги, превозмогая навалившуюся на него слабость. Мать обеспокоенно спросила его, как он себя чувствует, юноша же не нашел сил что-нибудь ответить. Последнее, что он увидел – это спешащий к нему Стив и свирепая Люси Масимо, орущая на телеоператоров: «Не смейте это снимать на камеры!» Химмэль пошатнулся и снова упал, лишившись сознания.
Своим обмороком он напугал и отца и мать, да и всех прочих очевидцев семейного конфликта. Он очнулся в госпитале, куда его привезли для обследования – его пробыл без сознания почти час, что не на шутку встревожило доктора, осматривающего его. Химмэля подключили к капельнице, под которой он пролежал до глубокой ночи.
Юноша слышал, как доктор беседовал с его родителями:
«У вашего сына сильное истощение. Просто чудо, что его организм пока справляется со стрессом, ведь очень часто подобные вещи сопровождаются отказом внутренних органов. Если так будет продолжаться – ничего хорошего не ждите. Ему нужен отдых и хорошее питание».
Когда родители вошли в палату, юноша притворился, что спит. Он рассчитывал дождаться их ухода, но те остались подле него коротать остаток ночи. Пришлось Химмэлю вправду заснуть, поскольку сбежать из-под их надзора, да еще и с присоединенной к руке капельницей, у него все равно не получилось бы. Утром он – едва проснувшись - желая всеми способами избежать разговора с матерью и отцом, заявил что хочет в туалет и поспешно ушел. За порогом палаты к нему на хвост сел Стив, чем разозлил Химмэля.
- Только попробуй зайти сюда за мной! - зашипел юноша на него, прежде чем войти в туалет. – Я сделаю так, чтобы ты остался без работы. Уяснил, Джон Коффи?
Захлопнув дверь перед носом телохранителя, он стал придумывать, как выкрутиться. Родители теперь не спустят с него глаз, вполне возможно, что сегодня-завтра увезут его в США. Пока он в госпитале, у него еще есть шанс сбежать…
- О, я знаю вас! Вы Химмэру! – какой-то мужчина средних лет, мывший руки в раковине, обернулся к нему. Льстиво заулыбавшись, он раскланялся перед хмурым парнем: – Боже, неужели я повстречал знаменитость! Мои дочери по уши в вас влюблены…
- Мобильник есть? – коротко спросил Химмэль, пропустив мимо ушей его излияния.
- Конечно… а что?
- Меняю автографы для твоих дочерей на мобильник.
Так он дозвонился до Касаги. Тот без колебаний согласился помочь и попросил дать ему полчаса. Химмэль вернулся в больничную палату, дабы не вызвать преждевременной тревоги родителей. К счастью, в палате его дожидался также доктор, явившийся на утренний осмотр. Покуда доктор расспрашивал юношу о его самочувствии, Ингу неотрывно смотрел на сына с самым мрачным видом. Оставалось только гадать, какие чувства тот испытывает – все еще злится или сожалеет о драке?
- Ваши жизненные показатели улучшились, но я рекомендовал бы вам тщательно следить за нагрузкой и питанием, - под конец осмотра отметил доктор. – А будете продолжать недоедать, то заболеете нервной анорексией.
Химмэль украдкой бросил взгляд на часы. Полчаса вышли. Он, прервав мудрствования медика, отпросился в туалет – а уйдя туда, перезвонил Касаги. Тот сообщил ему, что все готово. Далее события развивались как в шпионском фильме: люди Касаги отвлекли Стива, а Химмэль незамеченным покинул туалет, спустился в приемное отделение, откуда его забрал Тиэми.
Друг отвез его в дом своих родителей, где Химмэлю не грозило обнаружение: охрана родового гнезда напоминала маленькую и весьма хорошо вооруженную армию и у чужаков не было ни единого шанса прорваться сквозь их защиту. Мать Тиэми, господа Фусако, сердечно заверила гостя, что тот может скрываться у них так долго, как захочет. От них Химмэль позвонил сначала деду, сообщив свои новые координаты.
- Тебе придется взять всю волокиту с бумагами на себя, - прибавил юноша в разговоре с ним. – Если родители выследят меня, то увезут в Америку.
- Я позабочусь обо всем, - самоуверенно ответил Кисё Куроки.
Это было в стиле деда – если он считал себя правым, то был уверен, что ему море по колено. Даже если это море – известность и деньги Ингу Фагъедира, плюс контракт внука с CBL Records.
Старик не знал о намерениях Тиэми тоже переехать в Симоносеки и Химмэль не собирался ставить его в известность. Деда наверняка разозлит эта новость, ведь он всегда терпеть не мог всех его друзей без исключения. А Химмэль… Самоотверженное решение Касаги бросить шоу-бизнес и уехать в провинцию покорило его.
Тиэми не стал допытываться у него, почему Химмэль хочет все бросить, не выдвинул никаких условий и требований. Он хотел быть рядом с Химмэлем, только и всего. Готовность Тиэми следовать за ним и безусловное доверие изумляли – разве можно так слепо потворствовать кому-либо? Ведь он даже не знал причин! Разве могло сердце Химмэля остаться безучастным к такому благородству?..
Сероглазый юноша мог бы с бравадой бить себя в грудь и утверждать, будто он вовсе не нуждается в его поддержке. Мог бы… Но он слишком устал, а его будущее в Симоносеки рисовалось в скверных тонах. И, как бы Химмэль не вздергивал вызывающе нос пред лицом обстоятельств, одному ему там будет очень плохо. Близость Тиэми сулила ему немного отдохновения от жестокой реальности и давала слабую надежду пережить предстоящие годы в рабстве у Кисё Куроки. Химмэль испытывал безмерную благодарность по отношению к Тиэми – понимая, как много тот на себя берет, пусть даже по собственной воле – и отчетливо понимал, что он отныне в долгу у него.
Касаги планировал уйти из группы чуть позже него, чтобы не поднялось дополнительного шума – ведь если уйдут сразу два участника, пойдут нежелательные толки. Пока Тиэми продолжал жить в общаге как будто ничего и не произошло. Он же и докладывал о том, как обстоят дела у родителей Химмэля и что те предпринимают для его поисков. По рассказам Касаги, Ингу сразу же заподозрил его в содействии побегу Химмэля и устроил выволочку, но не сумел заставить его сознаться.
«Прости за то, что тебе приходится терпеть это, - сказал парню Химмэль. – У моего отца не самый легкий характер…»
«Не извиняйся, - смеялся в ответ Касаги. – Мне даже нравится покрывать тебя как беглого преступника. Это захватывающе».
Химмэль, продолжая смотреть через окно на владения семьи Касаги, потянулся за сигаретой и не нашел ни одной - он умудрился умять целую пачку и сам не заметил этого. Ничего, в ящике письменного стола есть еще. Юноша только распечатал упаковку и собирался прикурить, как в дверь постучалась горничная.
- Господин, вас просят к телефону.
Химмэль очень удивился. Кто может ему звонить? С Касаги и Кисё Куроки он держал связь по мобильному телефону, чей номер был известен лишь им двоим. Кто тогда? Неужели отец выследил его?!
- А кто спрашивает? – осведомился он, нервно жуя фильтр сигареты.
- Некто Югэн.
Сероглазый юноша замер. Как тот узнал, где он прячется? Да и зачем ему названивать ему? Разум подсказывал - надо велеть горничной передать нахалу, что тот ошибся и никакого Химмэля здесь нет. Именно так поступил бы здравомыслящий человек, ибо ждать чего-то хорошего от Югэна не стоило…
Однако Химмэль, не в силах устоять перед искушением услышать его голос, снял трубку.
- Зачем звонишь? – грубовато спросил он.
- Хотел убедиться, что Касаги не держит тебя связанным в своем подвале, - не упустил шанса поскабрезничать тот.
- Какая забота! Откуда ты узнал?
- Я не дурак, в отличие от прочих. Единственное место, где ты мог спрятаться – это гнездышко семейства Касаги. А вот достать их домашний номер было немного сложнее, пришлось залезть в секретный архив Сибил Гэсиро.
- И зачем?
- Хочу поговорить с тобой. Я ведь лидер группы, а ты, как все вокруг утверждают, решил ее кинуть.
- Ты прав, все именно так.
В трубке повисла тишина. Химмэль ожидал оскорблений, угроз, а услышал нечто иное:
- Давай встретимся и поговорим.
- И не мечтай!
- Боишься, я сдам тебя твоим родичам? Не переживай, я ничего им не скажу. Это сугубо личное, только между нами. У меня есть квартира в Синагаве, там никто нас не поймает.
- Иди в жопу ты и твоя квартира! Я не хочу видеть тебя.
- Да ну? Хм… - иронично откликнулся Югэн. – Тогда зачем ответил на звонок, дурень сероглазый?
- Я… ты… - юноша ударил себя по лбу, понимая, какую глупость сделал.
- Хватит уже ломаться, Химера. Жду тебя сегодня в три дня, - тот откровенно смеялся над ним.
Химмэль собирался вызвать такси, чтобы добраться до назначенного места, но Фусако Касаги убедила его воспользоваться одним из автомобилей клана – так, по крайней мере, он не засветится на людях, а потом сможет спокойно вернуться в особняк. Шофер, получив адрес, доставил его в район Синагава, и остановился перед многоэтажным жилым домом.
Надвинув на лоб бейсболку и скрыв глаза за большими солнцезащитными очками, Химмэль вылез из салона. Дом удивил его. Он ожидал увидеть элитный муравейник со швейцаром на крыльце и напыщенным консьержем в холле – а на деле оказалось, что жилье Югэна располагается в доме, где проживают люди среднего достатка.
В бесчисленный раз юноша задал себе вопрос: какого хрена он приперся сюда? Югэну нельзя доверять, тот вполне может устроить засаду и сдать его на руки родителям. Одновременно с мятущейся подозрительностью в глубине души Химмэль почему-то был уверен – на сей раз тот не лжет. Впрочем, может это очередной самообман? Самоубийственная потребность оказаться в его ловушке? Проклиная свою слабость в отношении Югэна, он поднялся на нужный этаж и позвонил в квартиру.
- Налить чего-нибудь выпить? – спросил Югэн вместо приветствия.
- Да. И покрепче.
Химмэль прошел внутрь. Квартира была крохотной: без прихожей, одна комната, из нее выход на микроскопическую кухню и в уборную. В самой комнате практически отсутствовала мебель, там стоял лишь низенький столик и на полу валялось несколько пуфиков. Через поднятые жалюзи внутрь лился золотистый солнечный свет.
Югэн принес с кухни бутылку шоколадного ликера и две рюмки.
- Так зачем ты хотел увидеться? – проглотив первую порцию ликера, заговорил Химмэль.
- Вообще, более уместны были бы вопросы с моей стороны, - усмехнулся Югэн прикуривая и протягивая сигареты ему. – Ведь не я, а ты бросаешь все и уезжаешь к черту на кулички. И что такого тебе наговорил тот старикан?
Химмэль подавился сигаретным дымом и закашлялся.
- Тебе отец рассказал?
- Нет. Я видел в день твоего рождения как вместе вы уходили в дом, вернулся ты после разговора с ним совершенно убитый. Полагаю, ноги всей истории растут оттуда.
- Да, - потеряв охоту отпираться, подтвердил Химмэль. – Налей мне еще.
- Все настолько серьезно? - парень наполнил рюмки.
- К несчастью.
Они вновь выпили и надолго замолчали, смоля сигареты.
- Я думал, ты станешь наезжать на меня, - грустно улыбнулся Химмэль вдруг. – Я ведь бросаю группу, а ты готов на убийство во имя своих амбиций.
- Зачем наезжать? Твое упрямство не сломить, уж я-то знаю. К тому же ты не из того сорта теста, чтобы из-за пустяка сдаваться, и, если ты отступил, следовательно, тебя крепко прижали.
- Вот уж не ждал от тебя комплимента.
- Это не комплимент, а гребаная констатация факта. Суть не в этом, а в том, что ты будешь делать со свалившимся на тебя говном?
- Я ничего не могу поделать.
- Уверен?
- От моего решения зависит не только моя судьба. Мои родители… - Химмэль начал кусать губу, – они пострадают. Я не могу так.
- И все равно нельзя сдаваться! Борись, Химера.
- Легко раздавать советы! Но ты понятия не имеешь, что творится в моей жизни! – сероглазый юноша порывисто поднялся с пуфика и ушел к окну. Щурясь от солнца, он с понуро опустил голову.
- В жизни всякое случается… - пожал плечами Югэн, невозмутимо разливая ликер.
- Спасибо за прописную истину, придурок!
- Рассказать тебе притчу? Давным-давно жил один мудрец. Однажды кто-то из его учеников обратился к нему с вопросом: «Что делать, если человек оступился и упал?» Мудрец на это ответил: «Подняться и идти дальше». Ученик снова спросил его: «А если тот человек опять оступился и упал?» Мудрец повторил свой ответ – нужно подняться и идти дальше. Но ученик не успокоился и продолжил спрашивать: «Ну а если человек оступается и падает снова и снова? Как ему быть, учитель?» Мудрец улыбнулся и сказал: «Не важно, сколько раз человек оступится и упадет, важно то, что он поднимается. Ведь тот, кто упал и не поднялся – труп».
Химмэль обернулся к нему, глубоко задетый рассказом. Он ничего не мог возразить, сердцем чувствуя его правоту.
- Борись, Химера, - повторил Югэн. – Ты должен бороться.
Он поднялся и подошел к Химмэлю очень близко. Тот не отстранился и не воспротивился приближению Югэна. Напротив, он хотел его прикосновения! Мысль, что эта последняя их встреча, сводила Химмэля с ума – потому что впредь он будет видеть Югэна только на экране телевизора. Отчаяние подстегивало желание, тлеющее внутри юноши. Химмэль осознавал, что, стоит им поцеловаться, как все барьеры и раздоры в миг разрушатся, он потеряет голову – и все же…
Их губы почти соприкоснулись, когда настойчиво задребезжал дверной звонок.
- Ты мне соврал, говнюк! Ты все им рассказал! – сквозь зубы прорычал Химмэль, отшатываясь в сторону.
- Никому я не говорил про тебя, успокойся! – отмахнулся парень небрежно. – Я не знаю, кого там принесло. Квартира все время пустует, все соседи знают это. Давай не будем открывать и они сами свалят.
Югэн как ни в чем ни бывало сел за столик и опрокинул следующую рюмку. Звонок продолжал истерично дребезжать – противостояние визитера и находящихся в квартире парней продолжалось минут пять. Югэн сохранял нордическое спокойствие и курил. Наконец, Химмэлю это надоело и, подойдя к двери, он поглядел в глазок. За дверью стояла безобидного вида старушка в белом плаще, маниакально давящая на кнопку звонка.
- Да к черту! – выругался сероглазый юноша и распахнул дверь. – Ну что?!
Старушка оторопело уставилась на Химмэля, затем обратила внимание на парня за его спиной:
- Рейо!
Югэн вздрогнул, услышав это имя. Медленно, будто не веря своим ушам, он поднял взгляд на гостью.
- Вот я тебя и нашла, маленький негодяй! Думал, спрятался от меня? – старушка резво вошла в квартиру. – Как можно издеваться так над своей бабушкой? Я весь Токио оббегала, пока разыскивала тебя!
Кровь отхлынула от лица Югэна, словно он увидел перед собой призрак. Химмэль впервые видел его таким! Даже под дулом пистолета, который на него наставлял Кавагути, Югэн не терялся так сильно. Появление старушки стало для него настоящим потрясением. Но почему?
- Химера? – голос Югэна задрожал.
- Что? – отозвался тот непонимающе.
- Наша встреча закончена. Прошу тебя, немедленно уходи.
Химмэль, стоя у распахнутого окна, равнодушно взирал на необычайной красоты парк, разбитый у стен особняка клана Касаги. Равно его не радовали роскошные покои, выделенные ему в огромном и изобилующем богатствами особняке. Не замечая аромата цветов, парящий в воздухе, он – погруженный в невеселые мысли – курил одну сигарету за другой. Он скрывался в доме Касаги вот уже второй день, сбежав от собственных родителей.
Сероглазый юноша с горечью вспоминал события того злосчастного вечера. Он и не предполагал, что – в свете последних катаклизмов в своей жизни - сможет оказаться в более двусмысленной и неприятной ситуации, однако он ошибся.
Отец видел, как его целует Касаги! Юноша предпочел бы провалиться сквозь землю, чем объясняться с Ингу еще и на счет пикантной сцены. Признание Касаги лишь усугубило растерянность Химмэля, да и весь облик отца не сулил ничего хорошего для него.
Ингу, выслушав пылкие слова Тиэми, одним махом влил в себя остатки виски из стакана.
- Знаешь, парень, у меня до сих пор есть кое-какие проблемы с вашим чудным языком, - проговорил Ингу, неторопливой походкой направляясь к ним. – Бывает, временами я недопонимаю вас, японцев. Так что повтори помедленнее сейчас то, что ты сказал.
- Я люблю вашего сына, господин Фагъедир, - повторил парень.
- Хм… - задумчиво откликнулся Ингу на это.
Мужчина поставил стакан на журнальный столик, потом изучающе посмотрел на Тиэми Касаги – через секунду тот, получив от него затрещину, едва не перелетел через диван.
- Отец, не надо! – закричал на него Химмэль и тоже получил свою порцию тумаков.
- Значит, ты извиняешься? Сначала у меня на глазах лижешься с моим сыном, а потом говоришь «извините»? – Ингу приподнял Касаги за грудки и встряхнул, как куклу. Не позволив тому что-нибудь ответить, он буквально отшвырнул его от себя: - А ну пошел вон отсюда! Если еще раз устроишь на моей территории фарс с пидорскими ужимками, я тебя с землей сравняю!
Тиэми благоразумно отшагнул подальше от разгневанного мужчины и бросил на Химмэля обеспокоенно-вопросительный взгляд. Химмэль, потирая зудящий от удара подбородок, умоляющим тоном выпалил:
- Касаги, уходи. Не спорь!
Парню ничего не осталось делать, как подчиниться и, дабы не нагнетать и без того взрывоопасную обстановку, уйти. Дождавшись, когда он покинет гостиную, Ингу сконцентрировал свое внимание на сыне. Схватив его за шкирку, он заставил Химмэля подойти к дивану и сесть.
- Отец… - сказал юноша нерешительно, но отец перебил его.
- Помолчи. Говорить будешь после меня, ясно? - Ингу взял из бара бутылку виски и снова наполнил свой стакан. Усевшись напротив сына, он залпом проглотил спиртное. Начал он, как ни странно, с извинений: - Прости, что врезал вам обоим, но вы охуели в корягу, надумав целоваться у меня на глазах. Кем вы себя возомнили? Героями сраной мыльной оперы?.. Хочешь виски? – Химмэль молча кивнул и отец, наполнив свой стакан, пододвинул его к нему. Юноша пригубил опьяняющий напиток, ожидая дальнейшего развития событий. Ингу закурил сигарету и, с досадой выдохнув табачный дым, продолжил: - Я далеко не ханжа, поверь мне. Даже пуританин, окажись он в шоу-бизнесе, вскоре приобретет весьма лояльные взгляды на сей счет – ибо такого количества пидорасов не сыскать, пожалуй, нигде. Ты или принимаешь их наличие как должное, или тебе не дадут спокойно жить. На заре своей карьеры я не реже трех раз в неделю получал предложения сменить ориентацию – и все из-за ебанной смазливой внешности, даже отрезанная нога их не отпугивала. Думаю, будь я менее талантлив, мне бы пришлось ублажать «больших дядей» ради раскрутки. А сейчас скажи мне: что подтолкнуло тебя к… к парням?
- Скорее ты хочешь узнать, не спал ли я с «большими дядями» ради того, чтобы попасть в шоу-бизнес, - с сарказмом отозвался Химмэль. – Я отвечу – нет. Я ни с кем не трахался ради карьеры.
- Выходит, тебе просто нравятся парни?
- Нет… То есть… - Химмэль покраснел от чувства стыда. – Ну, возможно, немного.
Ингу, поморщившись, забрал у него стакан и допил виски.
- Ладно, оставим парней в стороне. Почему бы тебе не найти девушку?
- Я найду, когда сам захочу.
- Психологи утверждают, что в твоем возрасте юноши часто ставят эксперименты со своей ориентацией…
- Отец, хватит! Я не хочу больше обсуждать это, – юноша порывисто закрыл лицо руками.
Ингу не стал лезть к нему в душу, продолжив пить виски и курить. Химмэль просидел неподвижно несколько минут кряду, мучительно стараясь придумать, как сказать отцу главное. Инцидент с поцелуем сбил его с намеченного пути, вынудив заговорить с отцом о совсем иных вещах. Он раньше особо не задумывался о своей сексуальной ориентации и не планировал признаваться родителям, а сейчас отец в курсе перипетий его личной жизни… Как Ингу на самом деле воспринял новость о бисексуальности своего сына? Может, он станет призирать его за это?.. Хотя, лучше пусть презирает – так Ингу легче будет отпустить его к деду!
- О, мои любимые мужчины в сборе! – воскликнула Кёко, летящей походкой входя в гостиную. – А я как раз думала, что неплохо бы вместе устроить чаепитие.
- Как поход по магазинам? – поинтересовался Ингу, ласково ей улыбнувшись.
- Прошел довольно забавно! В нескольких бутиках меня узнали, спросили: я ли жена Ингу Фагъедира и мать Химмэля, - она хотела поцеловать Химмэля и тут заметила его бледность и угрюмые тени под глазами. – Химмэ? С тобой все хорошо?
Тот мельком глянул на отца, перевел взор на мать, и с усилием произнес:
- Я хочу сообщить вам кое-что. Вам обоим.
- Еще что-то? – в вопросе Ингу звучала ирония, смысл которой Химмэль без труда уловил.
- Да… В общем, я решил бросить шоу-бизнес.
В гостиной установилось озадаченное молчание. Сигарета в руках Ингу успела дотлеть до фильтра, прежде чем тот нашелся:
- Но почему?
- Я разочаровался в нем, все оказалось не так весело, как я рассчитывал. Полагаю, гораздо больше пользы мне принесет учеба. Я хочу закончить старшую школу и затем поступить в университет.
- Намерения недурные, однако… я всегда считал, что шоу-бизнес для тебя много значит.
- Я и сам так считал, но сейчас мое мнение изменилось. Я хочу уйти.
Ингу и Кёко переглянулись между собой, безмолвно обмениваясь удивленными репликами. Какая муха его укусила? Что за переворот в голове их сына и какова у него подоплека? Кёко присела рядом с сыном и обняла его за плечи:
- Если ты действительно хочешь сделать так, то разве мы имеем право мешать тебе? Если хочешь, я даже рада этому! Ты в последнее время совсем исхудал и осунулся, все время работаешь и я не вижу тебя сутками… Так, по крайней мере, твоя жизнь перестанет быть такой сумасшедшей, такой изнуряющей… Ингу, не молчи, поддержи Химмэля!
- Кёко в чем-то права, - сказал отец задумчиво, – твое нынешнее занятие выматывает тебя, факт. Объясни мне только, почему у тебя столь несчастный вид?
- Я устал, вот и все объяснение, - коротко ответил юноша.
- Что ж, раз ты решился… Я не имею права тебе перечить, - Ингу выудил из пачки очередную сигарету и прикурил. - И где ты предпочтешь учиться? В Японии или, быть может, в США? Я все устрою.
Вот он, тот самый переломный момент! То, чего Химмэль до жути боялся…
- Я закончу старшую школу в Симоносеки.
Родители онемели. Это было как затишье перед штормом или звуковая воронка, поглощающая все звуки в первый миг после взрыва атомной бомбы. Химмэль кожей ощутил вибрации исступленного протеста, всколыхнувшиеся в отце, и съежился, закономерно ожидая взрыва эмоций.
- Кисё Куроки! Ну конечно, кто же еще! – закричал Ингу, отбрасывая тлеющую сигарету и вскакивая на ноги. – Он тебя заставляет бросить шоу-бизнес и уехать в Симоносеки? Ну?! И не ври мне, сам бы ты до такого бреда не додумался!
- Я сам хочу уехать, - возразил Химмэль как можно более правдоподобно.
- Да неужели? Почему тогда у тебя физиономия похоронная? Как ему удалось тебя заставить?
Ингу выглядел так грозно, нависнув над ним, что Химмэль опять растерялся.
- Меня никто не заставляет…
- Ты ненавидишь Куроки и никогда бы не вернулся в Симоносеки по своей воле!
- Вовсе нет!
- Химмэ, почему ты врешь? – вмешалась мать, отойдя от первого шока. – Год назад дед хотел тебя забрать, но разве ты согласился?
- Я… Он… Сейчас все изменилось… - Химмэль оказался не подготовлен к атаке с тыла. Мать верно подметила, год назад он со скандалом отказался уехать с дедом!
- Он тебе угрожал, да? Что он тебе наговорил?! - отец давил на него все сильнее, вызывая в юноше панику. – Признавайся, черт побери, или я вытрясу правду из тебя!
Юноша оказался загнан в ловушку. Выбор у него не богатый: либо спасовать под нажимом родителей, либо начать огрызаться, так как все его оправдания терпели крах. Он выбрал последнее.
- Я сам решил вернуться в Симоносеки и никто меня не принуждал, - с вызовом проговорил Химмэль, тоже вскочив на ноги. – Не устраивайте из-за этого драму. Могу я сам распоряжаться своей жизнью или нет?
- Нет, ты не можешь распоряжаться своей жизнью, - отрезал Ингу. – Ты несовершеннолетний, между прочим.
- Бросьте уже орать на друг друга! – Кёко сделала неудачную попытку успокоить их. Ни Ингу, ни их сын не услышали ее призыва.
- Вот уж не ждал такого от человека, который сам несовершеннолетним сбежал из дома!
- Я сбежал из дома не от хорошей жизни. Уверен, у тебя причины тоже не самые радужные! Но ведь мы твои родители, Химмэль, и мы обязаны заботиться о твоем счастье. Расскажи, что произошло на самом деле!
Химмэль отрицательно замотал головой, отвергая доводы отца:
- Я уже сказал – ничего не произошло. Так надо и все! Я уже все решил и никакие ваши слова мне не помешают уехать в Симоносеки.
- Ах, слова? – Ингу побледнел до синевы. – Ладно, обойдемся без лишних слов. Завтра же я увезу тебя в США и ты останешься там, пока не захочешь обсудить свое странное поведение.
- США?! Д-да ты охренел! – юноша даже заикаться начал. – Это же похищение.
- Удержать сына от глупого поступка – это не похищение, это мой моральный долг.
- Блядь, перестань ты строить из себя образцового отца! Мне нахрен не нужна твоя забота! - Химмэль начал отступать, вознамерившись прекратить трагикомедию и сбежать в комнату. – Почему бы тебе и матери не заняться своими делами? Поженитесь и нарожайте себе еще детей - маленьких и хорошеньких - и нянчитесь с ними сколько влезет. А меня оставьте в покое! Я и без вас как-то жил раньше и смогу жить и дальше!
Юноша бросился прочь из гостиной, с трудом сдерживая рвущиеся наружу слезы. Прибежав в комнату, он запер замок и щеколду. В приступе злобы он ударил кулаком по стене и грязно выругался. Все летит под откос, вопреки его стремлению хоть как-то поправить отчаянное положение дел! Что если Ингу завтра и впрямь увезет его в США? Тогда все пропало – Кисё Куроки осуществит свою угрозу…
- Дерьмо! Как мне быть?.. – Химмэль застонал от безнадежности.
В дверь заколотил Ингу, требуя немедленно ее открыть. Юноша наотрез отказался сделать это, мечтая лишь об одном – исчезнуть, испариться, перестать существовать. Он не готов был продолжать баталию с отцом! Стук прекратился, но Химмэль не успел с облегчением перевести дыхание – от сильнейшего пинка та слетела с петлей и провалилась в комнату.
- Наш разговор не окончен, - категорично заявил Ингу, входя в комнату.
- Какого дьявола ты творишь?! – Химмэль едва не метал гром и молнии.
- Ингу! Химмэль! Немедленно успокойтесь! – Кёко примчалась следом за Ингу. – Вы весь дом на уши поставили!
Действительно, крики и последующий шум привлекли внимание всех обитателей общежития. Первыми на шум подоспели участники группы, за ними телеоператоры, техники и даже работники кухни. Кто-то из съемочной команды побежал за Люси Масимо в комнату охраны. Узнав о беспорядках в доме, исполнительный продюсер стремглав кинулась в особняк.
Тем временем Ингу, осмотревшись в апартаментах, заметил полную окурков пепельницу.
- Ты все-таки куришь, молокосос? – утвердительно, а не вопросительно произнес сероглазый мужчина. – Выходит, данное мне слово ничего для тебя не значит?
- Думай, что хочешь, - надменно ответил сын. И получил от отца звонкую пощечину.
Невольные свидетели семейной сцены, подглядывающие за ними через дверной проем, ахнули. Тиэми, забыв обо всем, рванулся было вперед, но ему помешал Югэн:
- Не вмешивайся, Касаги, - сказал он жестко.
- Отвали! – парень пихнул лидера группы, а тот в отметку ловко подставил ему подножку и Касаги бухнулся на пол.
Сероглазый юноша, дрожа от закипающего в нем бешенства, коснулся своей щеки - она пылала, на ней отпечатался след от пощечины. Химмэль мог проигнорировать удар в челюсть или любую другую зуботычину, но пощечина… Так ударить мужчину можно только ради унижения, тем самым равняя его с женщиной.
- Чего мелочишься? Жаль бить в полную силу? – рявкнул он и с размаху въехал кулаком отцу в нос.
Кёко истощенно вскрикнула, придя в ужас от вида разбитого в кровь носа Ингу. На ее глазах тот замахнулся на сына, однако Химмэль ловко увернулся и нанес второй удар – по печени. У мужчины перехватило дыхание от боли на миг, затем он отпарировал удар: локтем ударив юношу по голове. Химмэль отлетел на пол, в глазах у него потемнело. Он хотел как можно скорее вскочить, но тело плохо слушалось его – сказывалась трехдневная голодовка и нервное истощение.
- Ингу, прекрати! Довольно, слышишь? – Кёко перегородила дорогу мужчине и закричала в коридор: – Где этот бездельник Стив?
- Я здесь, мэм, - выступил вперед телохранитель, доселе с обывательским интересом следивший за скандалом.
- Какого черта ты стоишь там, вместо того, чтобы вмешаться и растащить их?
Звонкий голос матери Химмэль слышал плохо, словно тот долетал до него через длинную трубу. Он все же встал на ноги, превозмогая навалившуюся на него слабость. Мать обеспокоенно спросила его, как он себя чувствует, юноша же не нашел сил что-нибудь ответить. Последнее, что он увидел – это спешащий к нему Стив и свирепая Люси Масимо, орущая на телеоператоров: «Не смейте это снимать на камеры!» Химмэль пошатнулся и снова упал, лишившись сознания.
Своим обмороком он напугал и отца и мать, да и всех прочих очевидцев семейного конфликта. Он очнулся в госпитале, куда его привезли для обследования – его пробыл без сознания почти час, что не на шутку встревожило доктора, осматривающего его. Химмэля подключили к капельнице, под которой он пролежал до глубокой ночи.
Юноша слышал, как доктор беседовал с его родителями:
«У вашего сына сильное истощение. Просто чудо, что его организм пока справляется со стрессом, ведь очень часто подобные вещи сопровождаются отказом внутренних органов. Если так будет продолжаться – ничего хорошего не ждите. Ему нужен отдых и хорошее питание».
Когда родители вошли в палату, юноша притворился, что спит. Он рассчитывал дождаться их ухода, но те остались подле него коротать остаток ночи. Пришлось Химмэлю вправду заснуть, поскольку сбежать из-под их надзора, да еще и с присоединенной к руке капельницей, у него все равно не получилось бы. Утром он – едва проснувшись - желая всеми способами избежать разговора с матерью и отцом, заявил что хочет в туалет и поспешно ушел. За порогом палаты к нему на хвост сел Стив, чем разозлил Химмэля.
- Только попробуй зайти сюда за мной! - зашипел юноша на него, прежде чем войти в туалет. – Я сделаю так, чтобы ты остался без работы. Уяснил, Джон Коффи?
Захлопнув дверь перед носом телохранителя, он стал придумывать, как выкрутиться. Родители теперь не спустят с него глаз, вполне возможно, что сегодня-завтра увезут его в США. Пока он в госпитале, у него еще есть шанс сбежать…
- О, я знаю вас! Вы Химмэру! – какой-то мужчина средних лет, мывший руки в раковине, обернулся к нему. Льстиво заулыбавшись, он раскланялся перед хмурым парнем: – Боже, неужели я повстречал знаменитость! Мои дочери по уши в вас влюблены…
- Мобильник есть? – коротко спросил Химмэль, пропустив мимо ушей его излияния.
- Конечно… а что?
- Меняю автографы для твоих дочерей на мобильник.
Так он дозвонился до Касаги. Тот без колебаний согласился помочь и попросил дать ему полчаса. Химмэль вернулся в больничную палату, дабы не вызвать преждевременной тревоги родителей. К счастью, в палате его дожидался также доктор, явившийся на утренний осмотр. Покуда доктор расспрашивал юношу о его самочувствии, Ингу неотрывно смотрел на сына с самым мрачным видом. Оставалось только гадать, какие чувства тот испытывает – все еще злится или сожалеет о драке?
- Ваши жизненные показатели улучшились, но я рекомендовал бы вам тщательно следить за нагрузкой и питанием, - под конец осмотра отметил доктор. – А будете продолжать недоедать, то заболеете нервной анорексией.
Химмэль украдкой бросил взгляд на часы. Полчаса вышли. Он, прервав мудрствования медика, отпросился в туалет – а уйдя туда, перезвонил Касаги. Тот сообщил ему, что все готово. Далее события развивались как в шпионском фильме: люди Касаги отвлекли Стива, а Химмэль незамеченным покинул туалет, спустился в приемное отделение, откуда его забрал Тиэми.
Друг отвез его в дом своих родителей, где Химмэлю не грозило обнаружение: охрана родового гнезда напоминала маленькую и весьма хорошо вооруженную армию и у чужаков не было ни единого шанса прорваться сквозь их защиту. Мать Тиэми, господа Фусако, сердечно заверила гостя, что тот может скрываться у них так долго, как захочет. От них Химмэль позвонил сначала деду, сообщив свои новые координаты.
- Тебе придется взять всю волокиту с бумагами на себя, - прибавил юноша в разговоре с ним. – Если родители выследят меня, то увезут в Америку.
- Я позабочусь обо всем, - самоуверенно ответил Кисё Куроки.
Это было в стиле деда – если он считал себя правым, то был уверен, что ему море по колено. Даже если это море – известность и деньги Ингу Фагъедира, плюс контракт внука с CBL Records.
Старик не знал о намерениях Тиэми тоже переехать в Симоносеки и Химмэль не собирался ставить его в известность. Деда наверняка разозлит эта новость, ведь он всегда терпеть не мог всех его друзей без исключения. А Химмэль… Самоотверженное решение Касаги бросить шоу-бизнес и уехать в провинцию покорило его.
Тиэми не стал допытываться у него, почему Химмэль хочет все бросить, не выдвинул никаких условий и требований. Он хотел быть рядом с Химмэлем, только и всего. Готовность Тиэми следовать за ним и безусловное доверие изумляли – разве можно так слепо потворствовать кому-либо? Ведь он даже не знал причин! Разве могло сердце Химмэля остаться безучастным к такому благородству?..
Сероглазый юноша мог бы с бравадой бить себя в грудь и утверждать, будто он вовсе не нуждается в его поддержке. Мог бы… Но он слишком устал, а его будущее в Симоносеки рисовалось в скверных тонах. И, как бы Химмэль не вздергивал вызывающе нос пред лицом обстоятельств, одному ему там будет очень плохо. Близость Тиэми сулила ему немного отдохновения от жестокой реальности и давала слабую надежду пережить предстоящие годы в рабстве у Кисё Куроки. Химмэль испытывал безмерную благодарность по отношению к Тиэми – понимая, как много тот на себя берет, пусть даже по собственной воле – и отчетливо понимал, что он отныне в долгу у него.
Касаги планировал уйти из группы чуть позже него, чтобы не поднялось дополнительного шума – ведь если уйдут сразу два участника, пойдут нежелательные толки. Пока Тиэми продолжал жить в общаге как будто ничего и не произошло. Он же и докладывал о том, как обстоят дела у родителей Химмэля и что те предпринимают для его поисков. По рассказам Касаги, Ингу сразу же заподозрил его в содействии побегу Химмэля и устроил выволочку, но не сумел заставить его сознаться.
«Прости за то, что тебе приходится терпеть это, - сказал парню Химмэль. – У моего отца не самый легкий характер…»
«Не извиняйся, - смеялся в ответ Касаги. – Мне даже нравится покрывать тебя как беглого преступника. Это захватывающе».
Химмэль, продолжая смотреть через окно на владения семьи Касаги, потянулся за сигаретой и не нашел ни одной - он умудрился умять целую пачку и сам не заметил этого. Ничего, в ящике письменного стола есть еще. Юноша только распечатал упаковку и собирался прикурить, как в дверь постучалась горничная.
- Господин, вас просят к телефону.
Химмэль очень удивился. Кто может ему звонить? С Касаги и Кисё Куроки он держал связь по мобильному телефону, чей номер был известен лишь им двоим. Кто тогда? Неужели отец выследил его?!
- А кто спрашивает? – осведомился он, нервно жуя фильтр сигареты.
- Некто Югэн.
Сероглазый юноша замер. Как тот узнал, где он прячется? Да и зачем ему названивать ему? Разум подсказывал - надо велеть горничной передать нахалу, что тот ошибся и никакого Химмэля здесь нет. Именно так поступил бы здравомыслящий человек, ибо ждать чего-то хорошего от Югэна не стоило…
Однако Химмэль, не в силах устоять перед искушением услышать его голос, снял трубку.
- Зачем звонишь? – грубовато спросил он.
- Хотел убедиться, что Касаги не держит тебя связанным в своем подвале, - не упустил шанса поскабрезничать тот.
- Какая забота! Откуда ты узнал?
- Я не дурак, в отличие от прочих. Единственное место, где ты мог спрятаться – это гнездышко семейства Касаги. А вот достать их домашний номер было немного сложнее, пришлось залезть в секретный архив Сибил Гэсиро.
- И зачем?
- Хочу поговорить с тобой. Я ведь лидер группы, а ты, как все вокруг утверждают, решил ее кинуть.
- Ты прав, все именно так.
В трубке повисла тишина. Химмэль ожидал оскорблений, угроз, а услышал нечто иное:
- Давай встретимся и поговорим.
- И не мечтай!
- Боишься, я сдам тебя твоим родичам? Не переживай, я ничего им не скажу. Это сугубо личное, только между нами. У меня есть квартира в Синагаве, там никто нас не поймает.
- Иди в жопу ты и твоя квартира! Я не хочу видеть тебя.
- Да ну? Хм… - иронично откликнулся Югэн. – Тогда зачем ответил на звонок, дурень сероглазый?
- Я… ты… - юноша ударил себя по лбу, понимая, какую глупость сделал.
- Хватит уже ломаться, Химера. Жду тебя сегодня в три дня, - тот откровенно смеялся над ним.
Химмэль собирался вызвать такси, чтобы добраться до назначенного места, но Фусако Касаги убедила его воспользоваться одним из автомобилей клана – так, по крайней мере, он не засветится на людях, а потом сможет спокойно вернуться в особняк. Шофер, получив адрес, доставил его в район Синагава, и остановился перед многоэтажным жилым домом.
Надвинув на лоб бейсболку и скрыв глаза за большими солнцезащитными очками, Химмэль вылез из салона. Дом удивил его. Он ожидал увидеть элитный муравейник со швейцаром на крыльце и напыщенным консьержем в холле – а на деле оказалось, что жилье Югэна располагается в доме, где проживают люди среднего достатка.
В бесчисленный раз юноша задал себе вопрос: какого хрена он приперся сюда? Югэну нельзя доверять, тот вполне может устроить засаду и сдать его на руки родителям. Одновременно с мятущейся подозрительностью в глубине души Химмэль почему-то был уверен – на сей раз тот не лжет. Впрочем, может это очередной самообман? Самоубийственная потребность оказаться в его ловушке? Проклиная свою слабость в отношении Югэна, он поднялся на нужный этаж и позвонил в квартиру.
- Налить чего-нибудь выпить? – спросил Югэн вместо приветствия.
- Да. И покрепче.
Химмэль прошел внутрь. Квартира была крохотной: без прихожей, одна комната, из нее выход на микроскопическую кухню и в уборную. В самой комнате практически отсутствовала мебель, там стоял лишь низенький столик и на полу валялось несколько пуфиков. Через поднятые жалюзи внутрь лился золотистый солнечный свет.
Югэн принес с кухни бутылку шоколадного ликера и две рюмки.
- Так зачем ты хотел увидеться? – проглотив первую порцию ликера, заговорил Химмэль.
- Вообще, более уместны были бы вопросы с моей стороны, - усмехнулся Югэн прикуривая и протягивая сигареты ему. – Ведь не я, а ты бросаешь все и уезжаешь к черту на кулички. И что такого тебе наговорил тот старикан?
Химмэль подавился сигаретным дымом и закашлялся.
- Тебе отец рассказал?
- Нет. Я видел в день твоего рождения как вместе вы уходили в дом, вернулся ты после разговора с ним совершенно убитый. Полагаю, ноги всей истории растут оттуда.
- Да, - потеряв охоту отпираться, подтвердил Химмэль. – Налей мне еще.
- Все настолько серьезно? - парень наполнил рюмки.
- К несчастью.
Они вновь выпили и надолго замолчали, смоля сигареты.
- Я думал, ты станешь наезжать на меня, - грустно улыбнулся Химмэль вдруг. – Я ведь бросаю группу, а ты готов на убийство во имя своих амбиций.
- Зачем наезжать? Твое упрямство не сломить, уж я-то знаю. К тому же ты не из того сорта теста, чтобы из-за пустяка сдаваться, и, если ты отступил, следовательно, тебя крепко прижали.
- Вот уж не ждал от тебя комплимента.
- Это не комплимент, а гребаная констатация факта. Суть не в этом, а в том, что ты будешь делать со свалившимся на тебя говном?
- Я ничего не могу поделать.
- Уверен?
- От моего решения зависит не только моя судьба. Мои родители… - Химмэль начал кусать губу, – они пострадают. Я не могу так.
- И все равно нельзя сдаваться! Борись, Химера.
- Легко раздавать советы! Но ты понятия не имеешь, что творится в моей жизни! – сероглазый юноша порывисто поднялся с пуфика и ушел к окну. Щурясь от солнца, он с понуро опустил голову.
- В жизни всякое случается… - пожал плечами Югэн, невозмутимо разливая ликер.
- Спасибо за прописную истину, придурок!
- Рассказать тебе притчу? Давным-давно жил один мудрец. Однажды кто-то из его учеников обратился к нему с вопросом: «Что делать, если человек оступился и упал?» Мудрец на это ответил: «Подняться и идти дальше». Ученик снова спросил его: «А если тот человек опять оступился и упал?» Мудрец повторил свой ответ – нужно подняться и идти дальше. Но ученик не успокоился и продолжил спрашивать: «Ну а если человек оступается и падает снова и снова? Как ему быть, учитель?» Мудрец улыбнулся и сказал: «Не важно, сколько раз человек оступится и упадет, важно то, что он поднимается. Ведь тот, кто упал и не поднялся – труп».
Химмэль обернулся к нему, глубоко задетый рассказом. Он ничего не мог возразить, сердцем чувствуя его правоту.
- Борись, Химера, - повторил Югэн. – Ты должен бороться.
Он поднялся и подошел к Химмэлю очень близко. Тот не отстранился и не воспротивился приближению Югэна. Напротив, он хотел его прикосновения! Мысль, что эта последняя их встреча, сводила Химмэля с ума – потому что впредь он будет видеть Югэна только на экране телевизора. Отчаяние подстегивало желание, тлеющее внутри юноши. Химмэль осознавал, что, стоит им поцеловаться, как все барьеры и раздоры в миг разрушатся, он потеряет голову – и все же…
Их губы почти соприкоснулись, когда настойчиво задребезжал дверной звонок.
- Ты мне соврал, говнюк! Ты все им рассказал! – сквозь зубы прорычал Химмэль, отшатываясь в сторону.
- Никому я не говорил про тебя, успокойся! – отмахнулся парень небрежно. – Я не знаю, кого там принесло. Квартира все время пустует, все соседи знают это. Давай не будем открывать и они сами свалят.
Югэн как ни в чем ни бывало сел за столик и опрокинул следующую рюмку. Звонок продолжал истерично дребезжать – противостояние визитера и находящихся в квартире парней продолжалось минут пять. Югэн сохранял нордическое спокойствие и курил. Наконец, Химмэлю это надоело и, подойдя к двери, он поглядел в глазок. За дверью стояла безобидного вида старушка в белом плаще, маниакально давящая на кнопку звонка.
- Да к черту! – выругался сероглазый юноша и распахнул дверь. – Ну что?!
Старушка оторопело уставилась на Химмэля, затем обратила внимание на парня за его спиной:
- Рейо!
Югэн вздрогнул, услышав это имя. Медленно, будто не веря своим ушам, он поднял взгляд на гостью.
- Вот я тебя и нашла, маленький негодяй! Думал, спрятался от меня? – старушка резво вошла в квартиру. – Как можно издеваться так над своей бабушкой? Я весь Токио оббегала, пока разыскивала тебя!
Кровь отхлынула от лица Югэна, словно он увидел перед собой призрак. Химмэль впервые видел его таким! Даже под дулом пистолета, который на него наставлял Кавагути, Югэн не терялся так сильно. Появление старушки стало для него настоящим потрясением. Но почему?
- Химера? – голос Югэна задрожал.
- Что? – отозвался тот непонимающе.
- Наша встреча закончена. Прошу тебя, немедленно уходи.