Сокрытый в глубине леса, я был первым творением Бога...То, что я расскажу вам, есть прошлое, будущее и правда...
4-5_____ 4 ______
- Эта студия отныне станет вашим рабочим местом, - объявил Кавагути.
Он подвел шестерых своих подопечных к двери с номером «9» на шестом этаже корпорации CBL Records. Старший менеджер и юноши стояли у входа в студию одни - сюда телеоператоры не пошли вслед за ними, здесь проходила граница, охраняющая корпоративные интересы медиа-монстра.
– Вам, господа, предстоит проводить здесь четыре дня в неделю. Остальное время, согласно утвержденному плану, отдано прочим мероприятиям реалити-шоу и вашему личным часам, которые вы можете использовать как захотите. Учитывая тот факт, что Нацу… Химмэль Фагъедир и Югэн параллельно звукозаписи должны сниматься в телесериале, в основном, работать в студии вам придется во второй половине дня…
- Хватит уж речей, разберемся на месте, - перебил его Югэн и, обогнув мужчину, прошел в звукозаписывающую студию.
Лицо Кавагути окаменело от столь явного пренебрежения со стороны любимца. Впрочем, он почти сразу же справился со своей растерянностью и последовал за Югэном с таким видом, будто все так и должно было быть. Внутри их ожидал звукорежиссер, представленный ребятам как Ясу Хорикава. Шестеро участников группы, поздоровавшись с ним, разбрелись по студии, знакомясь с новым помещением.
Студия состояла из двух отделений, разделенных стеклянной звуконепроницаемой перегородкой. В первом отделении находился пост Хорикавы – прямо за пультом управления многочисленной и сложной студийной аппаратурой. Второе отделение представляло из себя комнату с акустическими отражателями и шелковым ковром на полу, где в ряд уже выстроились шесть микрофонов. Кроме высоких табуретов, составленных у одной их стен, больше никакой мебели в комнате не было.
Химмэль, пребывая в глубокой задумчивости, остановился подле одного из микрофонов, на чьей ножке, зацепившись за специальный крючок, висели мощные наушники. Ему еще не приходилось участвовать в процессе записи музыки, доселе он исполнял песни «вживую». Теперь он и прочие парни должны петь не на сцене, а здесь, в этой комнатке - перед лицом не публики, а звукорежиссера, наблюдающего за ними через стекло. Химмэль ощутил вдруг потребность немедленно что-нибудь спеть, чтобы дополнить спектр волнительных ощущений. Он постучал пальцем по микрофону и убедился в том, что тот не включен, тогда парень принялся шарить пальцами по нему, разыскивая переключатель.
- Он включается вот так, - Югэн, поняв его намерения, приблизился и без труда нашел кнопку включения. – И не забудь защитную сетку, - с этими словами он поднял и закрепил напротив микрофона специальную сетку, дистационирующую певца от микрофона и препятствующую искажению звука.
Химмэль бросил на него короткий и холодный взгляд, давая понять, что и сам бы справился. Югэн в ответ улыбнулся ему с необыкновенной дружеской приязнью, которая могла запросто ввести в заблуждение плохо знающих его людей. Стильные джинсы и свободного покроя джемпер скрывали его худобу, а глаза цвета арабского кофе лучилось энергией и Химмэль, против воли, испытал преступное желание поцеловать его.
«Твою-то мать! – подумал он с напряжением. – Так, держи себя в руках! Ты знал, что легко рядом с ним не будет. Только не дай ему повода гордиться собой!»
Югэн тем временем отошел к другому микрофону и, включив его, окликнул прочих парней:
- Как на счет того, чтобы объездить эту крошку?
Он говорил о студии как о дикой необъезженной лошади. Махнув рукой Хорикаве, Югэн велел ему запустить композицию «Жду тебя, любимая» - известный всей стране хит Хидэ Сато пятилетней давности. Касаги, Иса, Оониси и Хига также встали у микрофонов, проникнувшись особенностью момента. Звукорежиссер, отыскав на компьютере нужную мелодию, дал знак - лидер группы щелкнул пальцами, сказав: «Поехали!» В комнату через динамики полилась музыка: сначала нежные переливы фортепьяно, потом к нему прибавились лиричные гитарные сэмплы.
Жду тебя, любимая -
Не приходишь ты.
Боль в сердце моем
Нестерпимая,
Разве есть еще такая, как ты?
Первый куплет не всем парням дался легко: Иса немного опоздал со вступлением, Хига запутался в нескольких нотах, а Химмэль выбрал тональность голоса выше, чем прочие, и тем самым, испортил общий звуковой фон, который по всем правилам должен был находиться в одном диапазоне. А вот Оониси, Касаги и Югэн идеально пропели вступительные строки. Химмэль, не собираясь ударять в грязь лицом, поднапрягся - вспоминая ноты композиции - и, уменьшив высоту голоса, бросился штурмовать второй куплет:
Ты играешь с огнем,
Так и знай!
Своей страстью тебя
Я испепелю!
Не дразни, не исчезай
Люби меня, как я тебя люблю!
На сей раз получилось намного лучше: парни, осознав свои ошибки, постарались исправиться. Теперь их голоса выступали единым фронтом, выдерживая требуемую синхронность и тональность. Чувствуя, что им удалось найти необходимый баланс сил, ребята, приходя в радостное возбуждение, лихо одолели припев:
Я жду тебя! Мы рождены с тобою,
Чтоб вместе быть, любовь деля.
Я жду тебя, любимая,
И под счастливой звездою
Сердце твое пусть примет меня…
Когда они закончили петь, Хорикава назидательно сказал в переговорное устройство, соединяющее два отделения студии:
- Вам еще надо притереться друг к другу, чтобы звучание получилось идеальным.
- Это фигня, если вспомнить, через что мы уже прошли, - хмыкнул Иса.
Дальше слово взял Кавагути. Пройдя в комнату, он попросил их сесть на табуреты и серьезно его выслушать. Дождавшись, пока юноши рассядутся, он раскрыл заранее приготовленную папку:
- Не будем более тянуть с такой щекотливой темой, как вокальные партии, господа. Начну я издалека. Первоначальный структурный план реалити-шоу предполагал выпуск первого сингла группы в январе. Но отъезд из страны Химмэля Фагъедира вынудил Сибил Гэсиро пересмотреть планы, благодаря чему в состав группы попал Нибори Оониси и было спешно организовано гастрольное турне по Японии и Корее. Причины, побудившие Сибил Гэсиро так распорядиться судьбой группы, вполне очевидны: по ее распоряжению, Химмэль Фагъедир получает одну из двух главных вокальных партий. Вторую получает, как не сложно догадаться, Югэн.
Никто их парней не обронил ни слова в ответ. Химмэль посмотрел на своих коллег по группе, ожидая увидеть разочарование на лицах Дайти Хиги, Тиэми Касаги, Исао Миуры и Нибори Оониси. Но они приняли известие с удивительным спокойствием.
- Из вышесказанного следует, - продолжал рассказывать старший менеджер, - что процент вокальных партий в музыкальных произведениях, которые вы будете исполнять сообща, рассчитывается по системе: Югэн – 25 процентов, Фагъедир – 25 процентов, все остальные – по 12,5 процентов соответственно. Надеюсь, мне не придется объяснять причины такого деления?
- Зачем? – опять хмыкнул Иса. – Мы все знаем, что Химмэ и Югэн в общем и целом получили три миллиона голосов по результатам конкурса. Это больше, чем у нас всех вместе взятых. Платиновый сингл* - это двести пятьдесят тысяч купленных дисков. Если три миллиона человек купят по одному диску – то наш сингл станет платиновым двенадцать раз подряд! Разве не круто?
- Вы мыслите в правильном направлении, Миура-сан, - кивнул Кавагути без малейшего признака одобрения. – Но попрошу побольше серьезности!.. Итак, с распределением сил в группе мы почти разобрались. Сибил Гэсиро хотела особо подчеркнуть право каждого из членов группы записать для общего альбома сольную композицию – что дает нам такую цифру: 6 соло, по количеству участников. Выход альбома запроектирован на ноябрь этого года, а до того времени группа выпустит два сингла – в мае и в конце августа.
- И все это время нас будут продолжать круглосуточно снимать для реалити-шоу? – уточнил Нибори Оониси.
- Вас это напрягает? Напомню, что вы подписали контракт и тем самым согласились на все мероприятия, запланированные для проекта «Шоубойз», - Кавагути прочистил горло, перелистнул несколько страниц в папке, и потом вперил свой взор в Югэна. – Перейду к последней теме, которую я собирался затронуть. После завершения концертного тура Югэн обратился к Сибил Гэсиро с просьбой о внесении в проект поправки, касающейся вашего дебютного сингла. Просьба заключалась в том, чтобы вам, господа, позволили самим написать музыку и стихи к песне.
Химмэль чуть не свалился с табурета, услышав последнюю новость. Значит, Югэну тоже пришла в голову подобная идея?
- Просьба была смелой, учитывая риск и высокие ставки: в шоу и группу вложены слишком большие деньги и, если вы совершите хоть малейшую ошибку, то это может сказаться на рейтинге и, как следствие, повлечь за собой колоссальные денежные убытки. Поэтому Сибил Гэсиро распорядилось подготовить для вас на выбор несколько потенциальных хитов, дабы вы смогли выбрать наиболее понравившийся. Однако такой расклад не устроил лидера, - старший менеджер вновь стрельнул взглядом в своего фаворита. – Сегодня утром Сибил Гэсиро, наконец, сообщила мне о своем решении.
Югэн с непередаваемым вопросительно-надменным выражением приподнял брови, ожидая вердикта.
- Сибил Гэсиро дала согласие, но с обязательным условием.
- Каким же?
- Вы можете подготовить свою песню, но параллельно обязаны записать одну из предложенных агентством музыкальных композиций. В конце марта вы представите обе песни на суд президента CBL Records, и, если ваш вариант произведет на госпожу Гэсиро впечатление, то группе позволят дебютировать с этой песней.
Несколько секунд в студии висела тишина, юноши обдумывали ситуацию. Первым заговорил Дайти Хига:
- Лично я не силен в написании песен, по мне – проще взять уже написанную.
- О, в том, что ты бездарный придурок я никогда не сомневался, - прокомментировал Югэн презрительно. – Какие еще будут мнения?
- Но в чем-то Хига прав, - возразил Иса. – На наших плечах огромная ответственность: шаг вправо, шаг влево – расстрел. От нас требуется хит, только хит, и ничего, кроме хита. Но сможем ли мы написать его? Тем более, что у нас, от силы, в запасе полтора месяца?
- Полтора месяца вполне достаточно, - уверенно выдал Югэн.
- Смеешься? – Нибори Оониси стал нервно чесать свой затылок. – Да даже если у меня в запасе будет год, я и то вряд ли создам хит. Да и как нам – делающим только первые шаги в шоу-бизнесе - можно заранее знать, какая именно песня будет успешна? Пусть дельцы из агентства этим занимаются, а мы будем просто петь.
- Еще один неудачник… А ты, Химера, что скажешь?
Химмэль поднял на него дымчато-серые глаза и отчетливо произнес:
- Я тоже считаю, что мы должны сами написать песню.
Губы Югэна дрогнули в удовлетворенной улыбке, едва он услышал его ответ.
- Ты уверен? – удивился Тиэми, повернувшись к другу. – Вам с Югэном еще предстоит сниматься в сериале, и при этом вы хотите сами написать песню? Где вы найдете время?
- Мы должны постараться, - пожал плечами тот, – это наш шанс проявить себя. Да, будет сложно, зато мы сможем создать что-то свое, не придуманное другими.
- А вдруг «что-то свое» окажется в разы хуже придуманного? – осведомился Дайти Хига, Иса и Оониси поддержали его.
- Эти вопросы не имеют смысла, черт возьми. Мы не узнаем ответа, если хотя бы не попробуем! – слегка повысил голос Химмэль и тем самым заставил притихнуть недовольных.
- Я согласен с Химмэ и Югэном, - подумав, высказался Тиэми Касаги. – Нам нужно попытаться.
- Что ж, трое – «против», трое – «за», мнения разделились поровну, - подвел итог Югэн, и, не без самодовольства, объявил: - Но, так как голос лидера группы весит вдвое больше, а я нахожусь в числе тех, кто «за», то результат голосования таков: мы напишем свою собственную песню и представим ее в конце марта Сибил Гэсиро.
Ближе к вечеру участники реалити-шоу вернулись в особняк. Они почти не разговаривали друг с другом – пускай сегодня у них не было тренировок или репетиций, но их вымотал процесс выбора песни для сингла и первой его «обкатки».
Им предложили четыре композиции, написанные разными авторами. Все они подпадали под те или иные популярные у публики темы: как добиться любви неприступной красотки, мечты об идеальной днем и ночью подружке, а также о том, как нужно развлекаться «крутым» парням. Музыкальное сопровождение варьировалось от медлительных балладных мотивов с обильным инструментальным сопровождением до полностью синтезированных «клубняков». Парни до хрипоты спорили, обсуждая песни и решая, какая из них больше подойдет их группе. У каждого из них были свои музыкальные предпочтения и все шестеро по-своему представляли себе будущий сингл.
Химмэль выступил категорически против «клубняка», заявив, что лучше спеть балладу. А Иса и Оониси, напротив, оказались большими ценителями ритмичной клубной музыки и незамысловатых текстов. Хига предложил выбрать песню про любовь, звучащую в среднем темпе и не требующую особых вокальных потуг:
- Она не будет чересчур давить на ухо, - пояснил он, подразумевая, что сложный нотный ряд требует отличного музыкального слуха.
Тиэми согласился с ним: мелодия, быть может, незамысловата, но средний темп – удобный и для простого прослушивая и для легкого «флиртующего» танца - плюс популярная у девчонок тема любви, это, как ни крути, самый беспроигрышный вариант.
- Мне не нравится ничего, - сказал, как отрезал, Югэн. – Я даже не хочу выбирать что-нибудь из этого убожества.
- Югэн, зачем так говорить? – вмешался тогда Кавагути, доселе молчаливо прислушивающийся к их спорам. – Авторы песен – признанные мастера своего дела. Между прочим, они обслуживают многих эстрадных звезд. Например, Цунэко Сайго написала песню для группы «New Age» и сейчас та на вершине чарта Орикон! Госпожа Гэсиро не поскупилась и нашла вам лучших авторов…
Вмешательство старшего менеджера в разговор разозлило Югэна, чего он даже не постарался скрыть:
- Раз вы понимаете в музыке лучше нас, господин Кавагути, может, встанете к микрофону и сами споете? - добившись своим выпадом от Кавагути почти обморочной бледности, он отвернулся от него и забыл о его присутствии в комнате.
В итоге, после нескольких часов дебатов, участники группы сошлись на той самой песне, что пришлась по душе Касаги и Хиге. Определившись с композицией все оставшееся время до вечера юноши раз за разом исполняли песню, пытаясь найти нужное звучание, сопоставить свои голоса друг с другом – словом, прорабатывали все нюансы. Вопроса о том, какова будет их собственная песня, в этот день они не касались – для этого просто не осталось ни времени, ни сил. Хотя Химмэлю уже стало ясно, что основной груз создания оригинальной песни ляжет на него и Югэна, ведь только они действительно этого хотели.
«Он удивил меня, - думал Химмэль по дороге в особняк, искоса поглядывая на задумчивого Югэна. – По жизни та еще дрянь, однако небезразличен к будущему группы, как и подобает настоящему лидеру. Мечтает о славе, но не боится рискнуть ею, когда дело касается таланта…»
Уже дома, едва юноши покинули микроавтобус, им навстречу из особняка ошалело вырвался Потрахун фон Гитлер.
Надо сказать, Химмэль никогда не встречал более недрессированного пса, чем этот сибирский хаски с голубыми глазами - Ингу совершенно не занимался своими домашними животными, ограничиваясь тем, что кормил их и играл с ними, когда имелось настроение. Благодаря такому пофигизму со стороны хозяина, Потрахун фон Гитлер напоминал людям кого угодно – к примеру, душевнобольной зубастый комок шерсти, всеразрушающий хаос на четырех лапах или борзую бездну, готовую жрать все и вся – но никак не породистого пса, потомка родителей-медалистов. Пока Химмэль жил в США, пес умудрился сожрать несколько пар его обуви, изгрызть ноутбук и Ай-под, и с аппетитом закусить его любимой кожаной курткой, привезенной еще из Симонесеки.
Увидев, приближающегося пса, закатившего глаза и разинувшего слюнявую пасть, парни приготовились быть атакованными, обслюнявленными, испачканными грязными лапами и облепленными собачьей шерстью. Банальное: «Фу, отстань! Пошел вон!» - на этого мохнатого террориста не действовало.
И тут произошло что-то странное – раздался короткий свист и пес внезапно остановился. Югэн, присев на корточки, подозвал его к себе. Потрахун фон Гитлер рысцой подбежал к нему и принялся вертеться подле него, ласкаясь. У Химмэля чуть глаза не вылезли из орбит при этой сцене. За прошедшие месяцы он едва ли приучил пса хотя бы бояться его окриков, а тут Югэн за один день нашел с ним общий язык?!
- Хорошая собака, хорошая, - улыбаясь, приговаривал Югэн, почесывая животному загривок. Подняв взгляд, он заметил шок ребят, и осведомился: - Ну что?
- За что он тебя вдруг полюбил? Ты скормил ему Зунга? – спросил с подозрением Химмэль.
- Это все мое непобедимое очарование, - еще шире заулыбался парень.
Сероглазый парень скептически скривился и отправился в особняк. Быстро заглянув в свою комнату, он бросил там куртку и отправился к родителям. Ни мать, ни отца он там не нашел, зато обнаружил, пока бродил по комнатам, зал, набитый различного рода игровыми автоматами. Вот это да! Оказывается, у них есть своя игровая комната!
Ингу он разыскал в музыкальной комнате, где тот, восседая на табурете, играл на гитаре.
- Кёко ушла повидаться с Рури и Сакурой, - сообщил отец, лениво перебирая струны и прислушиваясь к звучанию. – Вернется через час или около того. Как сам?
- Все в норме, - Химмэль присел на табурет рядом, наблюдая за ним. Ему просто хотелось немного побыть рядом с семьей, отрешиться ненадолго от всех сложностей, опустившихся ему на плечи по возвращении в Японию.
- Нас с Кёко пригласили в дневное шоу «Заводной мармелад», - продолжал неторопливо говорить Ингу. - Выпуск будет посвящен дню святого Валентина. Они сочли, что наша с ней история отлично вписывается в тематику выпуска. Один из ведущих, Кей Ясумаса, буквально умолял меня дать согласие. Забавный пацан, мне кажется, он в меня немного влюблен.
Химмэль с весельем усмехнулся такому предположению.
- Кёко велела допросить тебя на предмет того, ел ли ты что-нибудь днем.
- Конечно, ел, - соврал юноша не моргнув глазом.
- Я сделаю вид, что поверил. А теперь бегом в столовую и начинай есть, - отец очень внимательно взглянул на него. – Сегодня в меню свинина, тебе понравится. Эти карликовые вьетнамские свинки, оказывается, очень даже ничего на вкус.
Химмэль, разинув рот, недоверчиво уставился на него. Отец говорит про Зунга?
- Ой, расслабься! Шучу я, шучу, – расхохотался Ингу, выдержав паузу. – Никто из этой свиньи жаркое не сделал, впрочем, не ручаюсь за Потрахуна, ведь он целый день вертелся в вашем южном крыле. Если ему все же удастся пробраться в комнату Юджина или как его там, то прощай хряк!
Все парни собрались в столовой, где их ожидал ужин, приготовленный штатным поваром. Юноши, жадно поглощая еду, перекидывались друг с другом короткими фразами. Югэн смотрел в свой мобильный телефон, не обращая на окружающих внимания и время от времени бросал себе в рот небольшие порции.
- Химмэ, садись рядом со мной, - предложил Касаги, похлопав ладонью по стулу. – Нам всем нужно подкрепиться.
Химмэль положил в свою тарелку рис, несколько кусков говядины со специями и сосредоточенно принялся за еду. Через минуту он поймал Нибори Оониси на том, что тот благоговейно смотрит ему в рот. Смяв салфетку, парень, играючи, швырнул ее в Оониси, выводя его из ступора – тот покраснел и уткнулся в свою тарелку. У Исы в кармане жилетки подал голос мобильник. Прочитав полученную sms-ку, он просиял, но ничего не стал говорить вслух, не желая делать достоянием телеоператоров обрадовавшую его новость. Одними губами Иса произнес что-то и с удвоенной силой начал поглощать пищу.
- Через три дня праздник Святого Валентина, - обратился Касаги к Химмэлю. - У тебя есть какие-нибудь планы?
- Не знаю… - невнятно ответил тот, разжевывая кусок говядины. – Может, в шоу что-то запланировано?
- Да я не об этом! Твои личные планы?
- Буду готовиться к съемкам, репетировать.
- В день Святого Валентина? – разочарованно протянул Тиэми.
- День как день, что такого? – Химмэль не глядел на друга, разглядывая палочки для еды в своих руках. – Обычно девчонки переживают по этому поводу: кого поздравить, кому подарить шоколад.
- Это возможность признаться в своих чувствах, - влез в разговор Иса. – Я вот очень жду день Святого Валентина!
- А чем все прочие дни в году плохи для признаний? – иронично удивился сероглазый парень.
- Особенная атмосфера, понимаешь? Эх ты, зануда! – Касаги легонько стукнул его по плечу.
- Эй! Почему сразу зануда? Я думаю так: если хочешь признаться в любви – то просто признайся. Зачем ждать какого-то особенного дня?
- Постойте, постойте, как же можно забыть про подарки? – тут встрепенулся Дайти Хига. – Я обожаю подарки! Теперь нас знают все девчонки в стране, и, надеюсь, они приготовили для нас подарки. Будет хорошо, если агентство пришлет их сюда, все-все пришлет!
- Что ты будешь делать с несколькими миллионами шоколадных плиток? – рассмеялся Химмэль. – Доедать их придется твоим правнукам, не иначе.
- Пусть их сначала доставят сюда, а потом я уже буду решать, как с ними поступить! - настаивал на своем Хига под общий смех.
- Не стоит забывать, что принимать подарки от кого попало небезопасно, - высказался Оониси. – Разве можно знать наверняка, кто присылает их – поклонницы или хейтеры. Вдруг туда подлили какой-нибудь яд?..
- Или приворотное зелье, - вставил Иса со смешком.
- Между прочим, все это довольно серьезно! Я слышал историю, как одному корейскому певцу девчонки из его, якобы, фан-клуба подарили сладкий пирог. Он его принял. А когда начал есть, то обнаружил внутри запеченную крысу.
- Я бы после такого раз и навсегда завязал со сладкими пирогами, - прокомментировал Химмэль, пригубив стакан с водой.
- Зачем думать о плохом, о яде, о хейтерах? – Дайти Хига укоряюще поцокал языком. – За что нас ненавидеть? Все должны нас любить! Мы классные ребята, красивые, веселые, талантливые и знаменитые...
- Именно за это и ненавидят сильнее всего, придурок!
Пока участники реалити-шоу добродушно посмеивались над наивностью Дайти Хиги, Югэн спрятал мобильник в карман и, ни слова не говоря, покинул стол. Его тарелка осталось наполовину заполненной – похоже, большого аппетита он не испытывал. Химмэль бросил мимолетный взгляд ему вслед и, к его неудовольствию, парни этот взгляд заметили.
- Кстати, я хотел спросить, почему Югэн называет тебя Химерой, - вообразив, будто сейчас самое подходящее время, задал вопрос Нибори Оониси. – То есть, мне показалось забавным, что в финале второго тура он выступал с песней «Химера». И так же он называет тебя. Это совпадение?
«Чертов Шерлок Холмс!» - подумал Химмэль, но истинных своих эмоций пред лицом ребят не продемонстрировал.
- Конечно, это не совпадение. Разве ты не знал, Оониси-кун, что Югэн по уши в меня втрескался? - ответил он легкомысленно. – Проходу мне не дает со своими чувствами. Ну прямо как ты.
За столом последовал взрыв смеха, Касаги даже поперхнулся апельсиновым соком.
Остаток вечера Химмэль провел в своей комнате, раз за разом перечитывая сценарий к сериалу. Тот не отличался особой оригинальностью сюжета, рассчитанный на юных и восторженных телезрительниц – однако это был первый опыт Химмэля на телевидении. Хотя во время разговора с режиссером он высказался относительно сюжета и роли своего персонажа в нем, юноша пребывал в уверенности, что ему не удалось порадовать Кенту Минору своими соображениями. Химмэль то сидел, поджав под себя ноги на диване, то бродил по комнате, комкая листы в руках.
Не так уж все сложно в сюжете! Действие разворачивается в старинном токийском квартале – Йосиваре. Когда-то давно сей квартал принадлежал музыкантам, поэтам и куртизанкам, его улицы были полны увеселительных заведений, театров и чайных домиков. Ныне Йосивара известна своей организованной преступностью, публичными домами и наркоторговлей. Среди всего этого существует небольшой ресторан «Мацубая», чей хозяин – Кибатакэ Мори – ярый поклонник истории Йосивары и ее традиций. В «Мацубае» каждые вечер разыгрываются представления для посетителей. В этих представлениях Кибатакэ стремиться передать зрителям дух старой поэтичной и загадочной Йосивары.
- Так, тут понятно, - рассуждал вслух Химмэль. – Если подумать, то Кибатакэ похож на дядюшку Ихару. Они оба стараются сохранить традиции и рассказать о них другим людям.
Но вот над рестораном нависла угроза: на его месте крупная торговая корпорация вознамерилась возвести многоэтажный торговый центр, районное правительство дало разрешение на снос «Мацубаи». Кибатакэ в отчаянии, но изменить что-либо не в силах. Его единственная дочь – Сора – сочувствует горю отца и как-то рассказывает об этом в старшей школе, где учится. Рассказ слышит ее одноклассник Мамору Рюхэй, тайно в нее влюбленный и никак не решающийся признаться в своих чувствах. Отец Мамору – Нитаро Рюхэй - занимает видную должность в районном муниципалитете и парень решает попросить отца помешать сносу ресторана.
- Интересно будет посмотреть, как Югэн будет отыгрывать тайную любовь! – ядовито хмыкнул сероглазый юноша.
Нитаро Рюхэй, наведя справки, сообщает сыну: остановить постройку торгового центра можно только в случае, если «Мацубаю» признают культурно-значимым объектом. Чтобы добиться этого, необходимо представить специальной комиссии неопровержимые доказательства, свидетельствующие о культурной и эстетической значимости «Мацубаи» - задача практически невыполнимая.
Впрочем, Мамору не унывает, он рассказывает Соре о законе, который позволит им с отцом спасти ресторан. Подростки придумывают план: вместе с другими патриотами старой Йосивары они собираются превратить «Мацубаю» в сердце традиций и истории квартала, поставив на сцене одну из пьес Каору Осанаи. Таким образом они надеются убедить комиссию в значимости ресторана для культурного наследия Йосивары. Но этих мер оказывается недостаточно – нанятая торговой корпорацией группировка якудза начинает мешать осуществлению плана спасения, запугивать людей и совершать налеты на ресторан. Тогда Мамору вновь идет на хитрость: в одном из клубов он разыскивает некоего Шо Ямаду, младшего сына главы якудза, контролирующих Йосивару.
Шо не интересуется «семейным бизнесом», а мечтает танцевать и стать звездой шоу-бизнеса – чего его отец категорически не одобряет. Мамору предлагает ему присоединиться к группе энтузиастов, ставящих представление в «Мацубае», рассчитывая, что происхождение Шо Ямады помешают бандитам вредить им как прежде. Шо сначала отказывается, считая участие в постановке слишком незначительным событием – передумать его вынуждает знакомство с Сорой, в которую он влюбляется с первого взгляда. Так образовывается любовный треугольник. Пытаясь разобраться со своими чувствами и перебороть отрицательные черты своих характеров, троица объединяет усилия для спасения «Мацубаи»…
- Младший сын якудзы, мечтающий о шоу-бизнесе… Он вырос среди гангстеров, но не желает сам становиться таким… Его отец считает смешными его мечты… - вздыхал Химмэль, размышляя о своей роли. – Что такого Кента Минору увидел во мне, раз решил взять меня на эту роль? Может, в этом заключается главная изюминка Шо Ямады? Нечто такое во мне, что должно быть в Шо Ямаде?
Химмэль, прокручивая в уме воспоминания о своем участии в реалити-шоу, настойчиво искал ответ. И, совершенно неожиданно, он понял – вспомнив поездку с парнями из проекта «Шоубойз» в Камакуру и вечер, посвященный просмотру серий реалити-шоу. Тогда он впервые увидел себя со стороны и поразился тому, насколько высокомерно он выглядит на телеэкране…
- Ну конечно! – обрадовался Химмэль. – Вот, что нужно господину Минору: позер с золотой ложкой в заднице! Я понял! Да!
Он был доволен собой, ему удалось понять точку зрения режиссера! Юноша рухнул на кровать и прикрыл глаза, кажется, только на секунду. И так и заснул – при включенном свете в обнимку со сценарием. На часах стрелки показывали почти час ночи.
Миновал еще час, как магнитный замок на двери бесшумно разблокировался. Вошедший юркнул в комнату и поспешно прикрыл за собой дверь, вновь заперев ее. Увидев Химмэля, свернувшегося на постели в калачик подобно ребенку, незваный гость улыбнулся.
Дыхание спящего юноши было ровным и глубоким. Гость склонился над ним, вдыхая аромат его тела: чуть солоноватый запах кожи, запах волос, едва уловимо пахнущих терпким мужским шампунем. Он коснулся волос Химмэля, убирая длинные пряди, падавшие тому на лицо.
- Химера… - выдохнул гость едва слышно.
______________________________________________
_______ 5 _______
- Химера…
Это слово достигло Химмэля, проникнув плотное и мягкое покрывало сна. Он узнал этот шепчущий голос. Не просыпаясь, юноша слегка повернул голову в его сторону, уподобляясь цветку, жадно тянущемуся к солнечному свету. Чужое дыхание опалило лицо спящего, теплые губы прижались к щеке, а оттуда начали медленно продвигаться ко рту. Последовавшие за поцелуями прикосновения, вынудили сознание Химмэля насторожиться – слишком уж реалистичными для сна были ощущения. Распахнув глаза, он оттолкнул от себя Югэна с такой силой, что тот слетел с кровати на пол.
- Какого хрена… Дерьмо… Как ты… - Химмэль от испытываемого бешенства не сразу сумел связно высказать свою мысль. – Что ты потерял в моей комнате, сволота?
- Пришел навестить тебя, - небрежно ответил Югэн, поднимаясь на ноги.
- Я запер дверь!
- О, это я заметил еще прошлой ночью. Мне пришлось подкупить младшего техника в съёмочной команде и раздобыть второй ключ, - парень продемонстрировал пластиковую карту-ключ, выудив ее из кармана. – Почему ты запираешься, Химера? Чего-то боишься?
- Отдай мне чертов ключ! – проигнорировав его вопрос, Химмэль подскочил к нему и попытался отнять карточку.
Сдавленно смеясь, Югэн спрятал руки за спину, а затем с невероятной ловкостью принялся выкручиваться, не позволяя ему добраться до ключа. Несмотря на худобу, создающую иллюзию хрупкости, он довольно упорно противостоял сероглазому парню. Воспользовавшись моментом, когда Химмэль, забывшись, схватил Югэна за плечи, тот подался вперед и впился в его губы страстным до агрессивности поцелуем. Перед глазами Химмэля как будто что-то вспыхнуло, ослепив на мгновение, дезориентировав - он не смог, не нашел в себе сил оттолкнуть его в ту же секунду.
Все эти месяцы его преследовали воспоминания об этих пухлых и теплых губах, и о том, что Югэн умеет вытворять при помощи них. Он, негодуя на самого себя за слабость, не мог подавить томления, возникающего в нем при подобных воспоминаниях. Телу было абсолютно наплевать на подлость бывшего любовника, на все произошедшее по его вине - тело требовало близости с ним. И сейчас Югэн, поцеловав его, спровоцировал в Химмэле цепную химическую реакцию.
Наконец, сероглазый парень сам отшатнулся от него, едва удержав равновесие. Вот почему он закрывал дверь на замок! Потому что боялся своей собственной слабости в случае, если Югэн вздумает возобновить игру. И, будь все проклято, тот и вправду захотел нарушить дистанцию, возникшую между ними после его предательства!
- Уходи! – выдохнул Химмэль. – Пошел вон!
- Почему? Ты же хочешь меня… - гад улыбнулся самодовольно, успев почувствовать его возбуждение. – Давай я останусь. Ты не пожалеешь.
- Уже сто раз пожалел! – парень повысил было голос, но спохватился и, перейдя на низкие тона, прибавил угрожающе: - Как ты смеешь заявляться ко мне после всего, что натворил? Сука и мразь!
- Я за тем и пришел сегодня, чтобы поговорить, - возразил Югэн.
- Поговорить или потрахаться?
- Если честно, то хотелось бы и того и другого.
Нет, это невыносимо! У Химмэля зачесались руки ударить его, разбить ему наглую физиономию в кровь. И бить, не останавливаясь, до тех пор, пока Югэн не осознает, что заставил его испытать в том переулке, куда так подло заманил. Впрочем, как бы сильно он не избил бывшего любовника, тому все равно не удастся прочувствовать той боли - не телесной, а душевной - когда Химмэль понял, КТО на самом деле желал ему зла. Мучительный жар разливался в груди от этих мыслей, однако у него не было слов для их выражения. Что сказать? Вновь обвинить? Проклинать его? Пообещать отомстить? Все это равно глупо!..
- Давай объяснимся. Мне совсем не хотелось причинять тебе ТАКОГО вреда тогда, в Асакусе, - заговорил Югэн. Химмэль бросил на него злобный взгляд, без слов сообщая, куда он может отправляться со своими объяснениями. – Тем парням было приказано лишь немного попугать тебя, дать пару маленьких затрещин. Да, они перегнули палку, но из-за твоего же поведения. Ты их чертовски разозлил.
- Как мило было с твоей стороны предупредить их, что я упертый! Ты, говнюк!
- Это им сказал Кавагути, не я. Он нанял этих парней, а я всего лишь позвонил тебе, - Югэн вздохнул и присел на подлокотник дивана, сложив руки на груди. – И я правда надеялся на твою гордость.
- Не говори так, словно не имеешь к нападению никакого отношения. Это все ты!
- Конечно, я, - согласился парень, не споря. – Кавагути исполнял мой каприз, это так. А я… я тогда очень на тебя рассердился. И испугался.
- Чего?
- Твоя доброта могла сгубить шоу. Кто знает, какой еще номер тебе захотелось бы отколоть?
- Шоу… Долбанное шоу… - Химмэль сел на кровать и закрыл лицо руками. – Ты одержимый славой мудак… Убирайся отсюда и иди, трахайся со своим шоу! Ебись с ним сколько влезет.
- Я же говорил, дело не в славе.
- Не пудри мне мозги этой чушью! Ничего поумнее придумать не смог для оправдания?
- Прости меня, Химера, - сказав это, Югэн умолк. Только дождавшись, когда юноша поднимет на него взор, он повторил: - Прости меня. Теперь я понимаю, как сильно погорячился.
- Да неужели? – ядовито откликнулся тот.
- Пока ты был в Америке, я все время думал о тебе. О том, что натворил... Я не мог ни есть, ни спать, бредил тобой… Знаю, все это звучит самонадеянно, но все же ты должен знать: мне очень жаль.
- Подавись своими сожалениями.
- Я люблю тебя.
Ответом ему было молчание, Химмэль лишь горько и недоверчиво рассмеялся, и снова закрыл лицо руками, замерев в скорбной позе. Югэн, не видя никакой другой реакции на свои слова, решился приблизиться. Он опустился на пол подле него, оказавшись на коленях, и прижался к его ногам.
- Посмотри на меня, прошу, - он сжал его ладони и с некоторым усилием отвел их в сторону. – Хочешь, избей меня, я буду совсем не против. Поколоти меня как следует, я все вытерплю молча... И всем скажу, что свалился с лестницы или еще что-нибудь придумаю. Давай, отомсти мне, - и он настойчиво затеребил руку Химмэля, подталкивая его к действию. Но тот, гневно скривившись, дернул головой, как бы говоря, что не станет этого делать. Тогда Югэн, слабо улыбнувшись, приподнялся и обвил его шею руками. – И почему ты такой хороший, Химера? Почему?
Югэн стал покрывать его лицо поцелуями. Химмэль сидел, зажмурившись и сжав руки в кулаки, не препятствуя ему – прикосновения бывшего любовника дурманили разум, действовали как крепкое спиртное, которое сразу ударяет в мозг и выбивает почву из-под ног. Сероглазому юноше хотелось забыть обо всем хотя бы на маленький промежуток времени – просто забыть! – и отдаться своим чувствам, вообразить, что он может верить ему…
- Будь в моей власти вернуть все назад, то не поступил бы так с тобой, клянусь, - шептал Югэн, целуя ложбинку на его шее и ладонью залезая ему под футболку. – Иногда я слишком импульсивен и не могу сдержаться сам, нужно чтобы кто-то другой меня остановил. Но рядом со мной никого нет, я один… Ты можешь считать меня сумасшедшим, но я люблю тебя. Люблю…
- Это – не любовь, - процедил сквозь зубы Химмэль.
- Отчего же? Разве все любят одинаково? Разве есть какие-то стандарты для сравнения?.. – Югэн, не встречая сопротивления, уронил юношу на перину. Нависнув над, ним, он стал шарить рукой по его ширинке, не переставая говорить: - Если я не люблю так, как это делают все остальные, значит, я не умею любить?
- Когда любят, не причиняют боли, - Химмэль открыл глаза и посмотрел на него с отчаянием.
- А разве такое возможно в этом дурацком мире?
Югэн отыскал его губы и жадно поцеловал, просовывая язык в горячую глубину. Настойчивые пальцы раскрыли «молнию» на джинсах, скользнули внутрь, нащупывая сквозь ткань нижнего белья отвердевший член. Химмэль глухо застонал, ощутив это прикосновение. И в следующую секунду едва не сломал ему руку, сжав ее и заставив оторваться от себя. И опять Югэн, получив от него ускорение, слетел с кровати на пол.
- Думаешь, я купился на твои байки? Не мечтай! – Химмэль, хоть и с трудом, но застегнул ширинку. Грубо схватив бывшего любовника, он вынудил того подняться на ноги, а затем с силой встряхнул. – Я знаю, почему ты пришел просить прощения. Конечно, ты сожалеешь о содеянном, потому что я оказался сыном Ингу Фагъедира! Не сорви ты тогда злость на мне, то сейчас бы через меня обзавелся новыми связями, знакомствами, еще большим влиянием… Ты ведь об этом жалеешь, не так ли?
- Не скрою: твой отец весьма приятный бонус, - нагло ухмыльнулся Югэн, нисколько не смутившись обвинений.
В глазах Химмэля помутилось, ответная реакция не заставила себя ждать: он все же ударил его. Парень упал как подкошенный. Сероглазый юноша застыл над ним, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь совладать с собой - он страстно сейчас желал размазать по полу этого мерзавца.
- Встань, - приказал он в конце-концов, Югэн неторопливо поднялся, слизывая с губ кровь. Химмэль перевел дыхание и заговорил с показным хладнокровием: - Тебе будет не в новинку, если я назову тебя дешевкой, площадной шлюхой или распоследним на свете дерьмом, поэтому я пропущу эту часть. Перейду сразу к главному. Я уверен, как бы ты не относился ко мне, группу подвести ты не хочешь – для тебя она много значит. Как и для меня. Нам придется работать вместе над ее продвижением, к тому же есть еще съемки в сериале, создание песни – мы должны много времени проводить вместе. И нам следует выяснить отношения здесь и сейчас. Вот мое предложение: ты перестанешь клеиться ко мне, а я не буду припоминать твоей подлости – и мы начнем сотрудничать как коллеги с одинаковыми интересами. Только так я согласен терпеть тебя.
- Я правда тебя люблю, - сделал еще одну попытку Югэн. – Правда.
- Не желаю слышать! Еще раз заикнешься – зубы, на хрен, выбью, - пообещал ему Химмэль. – Усёк? Или еще врезать, чтобы дошло?
Югэн помолчал несколько секунд, потом пожал плечами и принял равнодушный вид:
- Усёк, приятель, - ответил он. – Хочешь оставить все позади? Что ж, заманчивое предложение – и я, конечно, не собираюсь от него отказываться. Будем сотрудничать на благо группы.
Его оппонент, не ожидавший столь легкой капитуляции, прищурился, пытаясь разыскать подвох в его согласии.
- К завтрашнему вечеру я сделаю кое-какие наброски для работы над песней, - продолжил совершенно спокойно Югэн. – А ты, будь добр, тоже накидай на бумагу свои идеи. Для начала нам нужно определиться со стилем и содержанием. Спокойной ночи, Химера, - он, потирая ноющую от удара челюсть, покинул комнату, так и не отдав магнитный ключ.
Химмэль без сил опустился на постель и просидел, не шевелясь, очень долго. Иногда он подносил ладонь к лицу и вытирал бегущие из глаз слезы. Он ни за что не заплакал бы перед Югэном - это слишком унизительно! – однако наедине с собой он не сумел сдержаться.
«Я люблю тебя…»
- Проклятый лжец! Предатель... – прерывисто бормотал юноша, вспоминая признание Югэна.
Утром Кавагути собрал шестерых юношей на планерку.
Химмэль явился в гостиную уставшим и, усевшись на диван, с апатичным видом уставился в одну точку. Касаги спросил его, хорошо ли он себя чувствует, на что тот просто кивнул головой. Югэн, в противовес ему, выглядел до тошноты бодрым. Бросив в его сторону взгляд, Химмэль задался вопросом: неужели тот, ночью вернувшись к себе, просто взял и лег спать – нисколько не беспокоясь из-за разговора?
- У меня для вас есть приятные новости, господа, - объявил старший менеджер. – Корпорация «Токё», владеющая торговым центром «Сибуя 109», предложила вам работу на день Святого Валентина. Они заказали трехчасовую фотосессию – с часу дня до четырех - в ваши обязанности входит необходимость улыбаться, позировать и позволять посетителям торгового центра фотографироваться с вами. «Токё» каждому выплатит гонорары, - Кавагути озвучил сумму вознаграждения, та оказалась вполне приличной. – А так же вы сможете выбрать себе подарок в любом бутике торгового центра.
- Звучит неплохо, - заулыбался Иса. – А стоимость подарка ограничена?
- Нет, не ограничена.
- Ура! Здорово!
- Рад вашему энтузиазму, Миура-сан, - могильным тоном проговорил Кавагути. – Пока это все новости. Прошу отправляться завтракать и вас отвезут в студию.
Ингу Фагъедир и Кёко разделили завтрак с юношами, заглянув к ним со своей половины. Химмэль без аппетита хлебал чай, что вызвало у матери недовольство. Пришлось положить себе в тарелку немного рыбы с овощами и начать их жевать. Ингу пил кофе, с утра доставленный курьером из «Старбакса», закусывал гамбургером и читал новый выпуск «Rolling Stone» .
- Сегодня мы едем сниматься в шоу «Заводной мармелад», - сказала между прочим Кёко. – Какие у вас планы, ребята?
- Репетировать, репетировать и снова репетировать, - с улыбкой ответил Югэн. – И еще нам с Химерой нужно поработать над песней.
- Какой песней? – полюбопытствовал отец Химмэля, не отрываясь от журнала. Лидер группы не без удовольствия поведал рок-звезде историю договора с Сибил Гэсиро. Ингу выслушал его, загадочно хмыкнул и посмотрел на хмурого сына: - И о чем же будет ваша песня?
- Не знаю пока, - тот каким-то неуверенным жестом принялся растирать шею, не встречаясь с ним взглядом.
- Мы еще не обсуждали это, - пояснил Югэн, картинно сдвинув брови к переносице.
- Я хочу целовать тебя в Токио.
Парни непонимающе уставились на Ингу Фагъедира и тогда он выразился более развернуто:
- Пусть ваша песня называется «Я хочу целовать тебя в Токио».
- Но почему именно так? – без улыбки удивился Химмэль.
- Оно подойдет для вас, - сказал его отец уверенно. – Доверьтесь моей интуиции. Отличное название для дебютного сингла.
- Разве? Но ведь мы итак в Токио, - не согласился с ним сын. Его аргумент никто не понял и ему пришлось пуститься в объяснения: – В смысле, если песню исполняет токийский житель, зачем указывать город? К примеру, парижанин не будет петь: «Я хочу целовать тебя в Париже», это же очевидно как божий день!
- Парижанин может петь про Париж, если он находится не в Париже или как раз туда направляется, - возразил Югэн, внимательно выслушав Химмэля. – Тогда фраза становится обоснованной.
- Бинго! – одобрительно щелкнул пальцами Ингу и вернулся к чтению журнала.
Химмэль и Югэн переглянулись задумчиво. Сероглазый юноша, отбросив прочь пасмурный настрой, энергично соображал, какого типа мелодия подошла бы к песне с таким названием.
- Граница среднего и быстрого темпа, – озвучил он свое мнение.
- Модерато*, - согласился с ним Югэн.
- Ритм-н-блюз?
- Нет, получится слишком плаксиво.
- Тогда поп-рок.
- Хм… да, ты прав, это наилучший вариант, - кивнул Югэн, грызя кончик палочки для еды.
- Я уже вижу несколько аккордов.
- Допустим, я тоже. Однако не нужно забывать и о тексте.
- Текст придумать проще, чем сочинить музыку.
- Мы говорим не о бредовых рифмах, типа: «Ее нос лучился солнцем, пока стоял я под оконцем».
Четверо оставшихся участников группы молча слушали их, переводя взоры с одного парня на другого. Химмэль и Югэн проспорили остаток завтрака и всю дорогу до студии, не замечая никого вокруг. День пролетел для группы незаметно. На обратном пути в особняк, Югэн, положив на колени выдранный из нотной тетради лист, карандашом набрасывал аккорды и показывал их Химмэлю. Тот напевал их, пытаясь представить себе задумку соавтора.
- Нет, немного не так, - поправлял его Югэн и сам принимался напевать.
- А если слегка изменить? – сероглазый парень отнимал у него карандаш и принимался делать правки.
Тиэми Касаги наблюдал за ними со скрытым огорчением. Внимание Химмэля полностью приковывал к себе Югэн, только на него тот и смотрел. Нет, он все прекрасно понимал – эти двое мечтали добиться от Сибил Гэсиро разрешения записать собственную песню и, не откладывая дела в долгий ящик, взялись за работу. Даже забыли ради этого вражду! Но до чего близко друг к другу они сидят! До чего интимными выглядят действия Химмэля, когда он опирается на ногу Югэна, чтобы сделать запись на клочке бумаги…
- Встретимся после ужина в музыкальной комнате, - назначил встречу Югэн, пока они поднимались по ступенькам на крыльцо особняка. – Попробуем наиграть то, что сочинили.
- Заметано, - ответил Химмэль.
Касаги догнал его в коридоре, у дверей комнаты, и заставил остановиться, окликнув.
- Химмэ! – подойдя поближе, он, тщетно пытаясь скрыть волнение, заговорил: - Ты действительно решил сотрудничать с Югэном?
- Да, мы ведь в одной группе, - улыбнулся тот натянуто.
- Не посчитай, будто я лезу не в свое дело, но… Ты, конечно, никогда не рассказывал мне, как произошла та драка со шпаной, всегда скрывал детали случившегося… Но у меня нет сомнений - в этом замешан Югэн!
- Касаги… - вздохнул Химмэль неловко.
- Он может снова причинить тебе вред! Я не могу перестать об этом думать, пока ты находишься рядом с ним…
- Тиэми! – юноша положил ладони ему на плечи, желая успокоить его и остановить поток сбивчивых слов. Как только их глаза встретились, Касаги потерял дар речи, утонув в дымчато-сером мареве. – Я очень благодарен тебе за поддержку. Ты самый лучший друг! Поверь мне, я знаю, на что может быть способен Югэн. И, поверь, я сумею с ним справиться.
Тиэми Касаги стал пунцовым от смущения.
- Прости, - начал он извиняться, - я, должно быть, кажусь тебе таким назойливым.
- Вовсе нет! Я ценю твою заботу, - Химмэль, притянув его к себе, заключил в крепкие дружеские объятия.
Он не заметил короткого и эмоционального вздоха, сорвавшегося с уст Касаги при соприкосновении их тел. Отступив, Химмэль напоследок хлопнул его плечу и пожелал приятного вечера. Лишь закрыв за собой дверь, сероглазый парень позволил себе перестать скрывать свою мрачность, и та змеей выползла из дальних уголков его души, куда он ее загнал этим утром.
Находиться подле Югэна и носить эту деловитую маску было нелегко. Он хотел то ударить его, то целовать, а иногда – и то и другое одновременно. Несколько раз на дню его охватывало возбуждение и потребность услышать от бывшего любовника те запретные слова: «Я люблю тебя» - хотя он и понимал, что тут же исполнит свою угрозу и пересчитает ему зубы. Сегодня Югэн ни словом, ни жестом не нарушил их уговора и сей факт почему-то отнюдь не успокаивал, а сильнее бередил сердечную рану.
Обозвав себя кретином, Химмэль напомнил себе про ужин и музыкальную комнату. Прихватив халат и полотенце, он отправился в душ, надеясь, что не встретит там вуайериста Оониси. Помыться удалось без приключений, а вот по возвращении в личные апартаменты Химмэля ожидал сюрприз.
На перине, контрастируя с темным покрывалом, лежал белый кожаный футляр.
«Я ведь запер дверь, уходя, - подумал Химмэль, догадываясь, кто мог в его отсутствие зайти в комнату. – Югэн, черт его дери! Так и знал, он не успокоится!»
Он откинул крышку футляра. Внутри, на черном бархате покоилась расшитая золотом и украшенная бриллиантами рокерская перчатка. Выглядела она как невероятно стильной, так и невероятно дорогой. Тут же находилась крохотная открытка.
«Я люблю тебя. Пусть перчатка будет на твоей руке в День Святого Валентина»
- Придурок! – зарычал Химмэль рассержено.
Натянув футболку и шорты, он со скоростью пули пробежал по коридору и едва ли не принялся выламывать дверь Югэна. Едва тот открыл ее, Химмэль ворвался в комнату и швырнул в парня ненавистным подарком.
- Я тебя предупредил, чтобы ты завязал с этими штучками!
Поймав снаряд на лету, Югэн, состроив ироничную мину, открыл футляр.
- А в чем дело? – весело спросил он. – Стильная вещичка, чему ты не рад?
- Да пошел ты!
- Тише, не ори так. Во-первых, тебя услышат парни. Во-вторых, ты испугал Зунга, - Югэн указал на вьетнамскую свинку, сидящую на пуфике и тревожно вытаращившую на них круглые глаза.
- Еще раз нарушишь наш договор, я тебе точно сломаю что-нибудь, так и знай! – прошипел Химмэль и, круто развернувшись, покинул его владения.
- Ну-ну, - инфантильно проговорил Югэн вслед, вынимая белую открытку и пробегая по тексту глазами.
______________________________
* Модерато - название одного из умеренных музыкальных темпов в метрической системе счетных единиц.
_________________________________
- Эта студия отныне станет вашим рабочим местом, - объявил Кавагути.
Он подвел шестерых своих подопечных к двери с номером «9» на шестом этаже корпорации CBL Records. Старший менеджер и юноши стояли у входа в студию одни - сюда телеоператоры не пошли вслед за ними, здесь проходила граница, охраняющая корпоративные интересы медиа-монстра.
– Вам, господа, предстоит проводить здесь четыре дня в неделю. Остальное время, согласно утвержденному плану, отдано прочим мероприятиям реалити-шоу и вашему личным часам, которые вы можете использовать как захотите. Учитывая тот факт, что Нацу… Химмэль Фагъедир и Югэн параллельно звукозаписи должны сниматься в телесериале, в основном, работать в студии вам придется во второй половине дня…
- Хватит уж речей, разберемся на месте, - перебил его Югэн и, обогнув мужчину, прошел в звукозаписывающую студию.
Лицо Кавагути окаменело от столь явного пренебрежения со стороны любимца. Впрочем, он почти сразу же справился со своей растерянностью и последовал за Югэном с таким видом, будто все так и должно было быть. Внутри их ожидал звукорежиссер, представленный ребятам как Ясу Хорикава. Шестеро участников группы, поздоровавшись с ним, разбрелись по студии, знакомясь с новым помещением.
Студия состояла из двух отделений, разделенных стеклянной звуконепроницаемой перегородкой. В первом отделении находился пост Хорикавы – прямо за пультом управления многочисленной и сложной студийной аппаратурой. Второе отделение представляло из себя комнату с акустическими отражателями и шелковым ковром на полу, где в ряд уже выстроились шесть микрофонов. Кроме высоких табуретов, составленных у одной их стен, больше никакой мебели в комнате не было.
Химмэль, пребывая в глубокой задумчивости, остановился подле одного из микрофонов, на чьей ножке, зацепившись за специальный крючок, висели мощные наушники. Ему еще не приходилось участвовать в процессе записи музыки, доселе он исполнял песни «вживую». Теперь он и прочие парни должны петь не на сцене, а здесь, в этой комнатке - перед лицом не публики, а звукорежиссера, наблюдающего за ними через стекло. Химмэль ощутил вдруг потребность немедленно что-нибудь спеть, чтобы дополнить спектр волнительных ощущений. Он постучал пальцем по микрофону и убедился в том, что тот не включен, тогда парень принялся шарить пальцами по нему, разыскивая переключатель.
- Он включается вот так, - Югэн, поняв его намерения, приблизился и без труда нашел кнопку включения. – И не забудь защитную сетку, - с этими словами он поднял и закрепил напротив микрофона специальную сетку, дистационирующую певца от микрофона и препятствующую искажению звука.
Химмэль бросил на него короткий и холодный взгляд, давая понять, что и сам бы справился. Югэн в ответ улыбнулся ему с необыкновенной дружеской приязнью, которая могла запросто ввести в заблуждение плохо знающих его людей. Стильные джинсы и свободного покроя джемпер скрывали его худобу, а глаза цвета арабского кофе лучилось энергией и Химмэль, против воли, испытал преступное желание поцеловать его.
«Твою-то мать! – подумал он с напряжением. – Так, держи себя в руках! Ты знал, что легко рядом с ним не будет. Только не дай ему повода гордиться собой!»
Югэн тем временем отошел к другому микрофону и, включив его, окликнул прочих парней:
- Как на счет того, чтобы объездить эту крошку?
Он говорил о студии как о дикой необъезженной лошади. Махнув рукой Хорикаве, Югэн велел ему запустить композицию «Жду тебя, любимая» - известный всей стране хит Хидэ Сато пятилетней давности. Касаги, Иса, Оониси и Хига также встали у микрофонов, проникнувшись особенностью момента. Звукорежиссер, отыскав на компьютере нужную мелодию, дал знак - лидер группы щелкнул пальцами, сказав: «Поехали!» В комнату через динамики полилась музыка: сначала нежные переливы фортепьяно, потом к нему прибавились лиричные гитарные сэмплы.
Жду тебя, любимая -
Не приходишь ты.
Боль в сердце моем
Нестерпимая,
Разве есть еще такая, как ты?
Первый куплет не всем парням дался легко: Иса немного опоздал со вступлением, Хига запутался в нескольких нотах, а Химмэль выбрал тональность голоса выше, чем прочие, и тем самым, испортил общий звуковой фон, который по всем правилам должен был находиться в одном диапазоне. А вот Оониси, Касаги и Югэн идеально пропели вступительные строки. Химмэль, не собираясь ударять в грязь лицом, поднапрягся - вспоминая ноты композиции - и, уменьшив высоту голоса, бросился штурмовать второй куплет:
Ты играешь с огнем,
Так и знай!
Своей страстью тебя
Я испепелю!
Не дразни, не исчезай
Люби меня, как я тебя люблю!
На сей раз получилось намного лучше: парни, осознав свои ошибки, постарались исправиться. Теперь их голоса выступали единым фронтом, выдерживая требуемую синхронность и тональность. Чувствуя, что им удалось найти необходимый баланс сил, ребята, приходя в радостное возбуждение, лихо одолели припев:
Я жду тебя! Мы рождены с тобою,
Чтоб вместе быть, любовь деля.
Я жду тебя, любимая,
И под счастливой звездою
Сердце твое пусть примет меня…
Когда они закончили петь, Хорикава назидательно сказал в переговорное устройство, соединяющее два отделения студии:
- Вам еще надо притереться друг к другу, чтобы звучание получилось идеальным.
- Это фигня, если вспомнить, через что мы уже прошли, - хмыкнул Иса.
Дальше слово взял Кавагути. Пройдя в комнату, он попросил их сесть на табуреты и серьезно его выслушать. Дождавшись, пока юноши рассядутся, он раскрыл заранее приготовленную папку:
- Не будем более тянуть с такой щекотливой темой, как вокальные партии, господа. Начну я издалека. Первоначальный структурный план реалити-шоу предполагал выпуск первого сингла группы в январе. Но отъезд из страны Химмэля Фагъедира вынудил Сибил Гэсиро пересмотреть планы, благодаря чему в состав группы попал Нибори Оониси и было спешно организовано гастрольное турне по Японии и Корее. Причины, побудившие Сибил Гэсиро так распорядиться судьбой группы, вполне очевидны: по ее распоряжению, Химмэль Фагъедир получает одну из двух главных вокальных партий. Вторую получает, как не сложно догадаться, Югэн.
Никто их парней не обронил ни слова в ответ. Химмэль посмотрел на своих коллег по группе, ожидая увидеть разочарование на лицах Дайти Хиги, Тиэми Касаги, Исао Миуры и Нибори Оониси. Но они приняли известие с удивительным спокойствием.
- Из вышесказанного следует, - продолжал рассказывать старший менеджер, - что процент вокальных партий в музыкальных произведениях, которые вы будете исполнять сообща, рассчитывается по системе: Югэн – 25 процентов, Фагъедир – 25 процентов, все остальные – по 12,5 процентов соответственно. Надеюсь, мне не придется объяснять причины такого деления?
- Зачем? – опять хмыкнул Иса. – Мы все знаем, что Химмэ и Югэн в общем и целом получили три миллиона голосов по результатам конкурса. Это больше, чем у нас всех вместе взятых. Платиновый сингл* - это двести пятьдесят тысяч купленных дисков. Если три миллиона человек купят по одному диску – то наш сингл станет платиновым двенадцать раз подряд! Разве не круто?
- Вы мыслите в правильном направлении, Миура-сан, - кивнул Кавагути без малейшего признака одобрения. – Но попрошу побольше серьезности!.. Итак, с распределением сил в группе мы почти разобрались. Сибил Гэсиро хотела особо подчеркнуть право каждого из членов группы записать для общего альбома сольную композицию – что дает нам такую цифру: 6 соло, по количеству участников. Выход альбома запроектирован на ноябрь этого года, а до того времени группа выпустит два сингла – в мае и в конце августа.
- И все это время нас будут продолжать круглосуточно снимать для реалити-шоу? – уточнил Нибори Оониси.
- Вас это напрягает? Напомню, что вы подписали контракт и тем самым согласились на все мероприятия, запланированные для проекта «Шоубойз», - Кавагути прочистил горло, перелистнул несколько страниц в папке, и потом вперил свой взор в Югэна. – Перейду к последней теме, которую я собирался затронуть. После завершения концертного тура Югэн обратился к Сибил Гэсиро с просьбой о внесении в проект поправки, касающейся вашего дебютного сингла. Просьба заключалась в том, чтобы вам, господа, позволили самим написать музыку и стихи к песне.
Химмэль чуть не свалился с табурета, услышав последнюю новость. Значит, Югэну тоже пришла в голову подобная идея?
- Просьба была смелой, учитывая риск и высокие ставки: в шоу и группу вложены слишком большие деньги и, если вы совершите хоть малейшую ошибку, то это может сказаться на рейтинге и, как следствие, повлечь за собой колоссальные денежные убытки. Поэтому Сибил Гэсиро распорядилось подготовить для вас на выбор несколько потенциальных хитов, дабы вы смогли выбрать наиболее понравившийся. Однако такой расклад не устроил лидера, - старший менеджер вновь стрельнул взглядом в своего фаворита. – Сегодня утром Сибил Гэсиро, наконец, сообщила мне о своем решении.
Югэн с непередаваемым вопросительно-надменным выражением приподнял брови, ожидая вердикта.
- Сибил Гэсиро дала согласие, но с обязательным условием.
- Каким же?
- Вы можете подготовить свою песню, но параллельно обязаны записать одну из предложенных агентством музыкальных композиций. В конце марта вы представите обе песни на суд президента CBL Records, и, если ваш вариант произведет на госпожу Гэсиро впечатление, то группе позволят дебютировать с этой песней.
Несколько секунд в студии висела тишина, юноши обдумывали ситуацию. Первым заговорил Дайти Хига:
- Лично я не силен в написании песен, по мне – проще взять уже написанную.
- О, в том, что ты бездарный придурок я никогда не сомневался, - прокомментировал Югэн презрительно. – Какие еще будут мнения?
- Но в чем-то Хига прав, - возразил Иса. – На наших плечах огромная ответственность: шаг вправо, шаг влево – расстрел. От нас требуется хит, только хит, и ничего, кроме хита. Но сможем ли мы написать его? Тем более, что у нас, от силы, в запасе полтора месяца?
- Полтора месяца вполне достаточно, - уверенно выдал Югэн.
- Смеешься? – Нибори Оониси стал нервно чесать свой затылок. – Да даже если у меня в запасе будет год, я и то вряд ли создам хит. Да и как нам – делающим только первые шаги в шоу-бизнесе - можно заранее знать, какая именно песня будет успешна? Пусть дельцы из агентства этим занимаются, а мы будем просто петь.
- Еще один неудачник… А ты, Химера, что скажешь?
Химмэль поднял на него дымчато-серые глаза и отчетливо произнес:
- Я тоже считаю, что мы должны сами написать песню.
Губы Югэна дрогнули в удовлетворенной улыбке, едва он услышал его ответ.
- Ты уверен? – удивился Тиэми, повернувшись к другу. – Вам с Югэном еще предстоит сниматься в сериале, и при этом вы хотите сами написать песню? Где вы найдете время?
- Мы должны постараться, - пожал плечами тот, – это наш шанс проявить себя. Да, будет сложно, зато мы сможем создать что-то свое, не придуманное другими.
- А вдруг «что-то свое» окажется в разы хуже придуманного? – осведомился Дайти Хига, Иса и Оониси поддержали его.
- Эти вопросы не имеют смысла, черт возьми. Мы не узнаем ответа, если хотя бы не попробуем! – слегка повысил голос Химмэль и тем самым заставил притихнуть недовольных.
- Я согласен с Химмэ и Югэном, - подумав, высказался Тиэми Касаги. – Нам нужно попытаться.
- Что ж, трое – «против», трое – «за», мнения разделились поровну, - подвел итог Югэн, и, не без самодовольства, объявил: - Но, так как голос лидера группы весит вдвое больше, а я нахожусь в числе тех, кто «за», то результат голосования таков: мы напишем свою собственную песню и представим ее в конце марта Сибил Гэсиро.
Ближе к вечеру участники реалити-шоу вернулись в особняк. Они почти не разговаривали друг с другом – пускай сегодня у них не было тренировок или репетиций, но их вымотал процесс выбора песни для сингла и первой его «обкатки».
Им предложили четыре композиции, написанные разными авторами. Все они подпадали под те или иные популярные у публики темы: как добиться любви неприступной красотки, мечты об идеальной днем и ночью подружке, а также о том, как нужно развлекаться «крутым» парням. Музыкальное сопровождение варьировалось от медлительных балладных мотивов с обильным инструментальным сопровождением до полностью синтезированных «клубняков». Парни до хрипоты спорили, обсуждая песни и решая, какая из них больше подойдет их группе. У каждого из них были свои музыкальные предпочтения и все шестеро по-своему представляли себе будущий сингл.
Химмэль выступил категорически против «клубняка», заявив, что лучше спеть балладу. А Иса и Оониси, напротив, оказались большими ценителями ритмичной клубной музыки и незамысловатых текстов. Хига предложил выбрать песню про любовь, звучащую в среднем темпе и не требующую особых вокальных потуг:
- Она не будет чересчур давить на ухо, - пояснил он, подразумевая, что сложный нотный ряд требует отличного музыкального слуха.
Тиэми согласился с ним: мелодия, быть может, незамысловата, но средний темп – удобный и для простого прослушивая и для легкого «флиртующего» танца - плюс популярная у девчонок тема любви, это, как ни крути, самый беспроигрышный вариант.
- Мне не нравится ничего, - сказал, как отрезал, Югэн. – Я даже не хочу выбирать что-нибудь из этого убожества.
- Югэн, зачем так говорить? – вмешался тогда Кавагути, доселе молчаливо прислушивающийся к их спорам. – Авторы песен – признанные мастера своего дела. Между прочим, они обслуживают многих эстрадных звезд. Например, Цунэко Сайго написала песню для группы «New Age» и сейчас та на вершине чарта Орикон! Госпожа Гэсиро не поскупилась и нашла вам лучших авторов…
Вмешательство старшего менеджера в разговор разозлило Югэна, чего он даже не постарался скрыть:
- Раз вы понимаете в музыке лучше нас, господин Кавагути, может, встанете к микрофону и сами споете? - добившись своим выпадом от Кавагути почти обморочной бледности, он отвернулся от него и забыл о его присутствии в комнате.
В итоге, после нескольких часов дебатов, участники группы сошлись на той самой песне, что пришлась по душе Касаги и Хиге. Определившись с композицией все оставшееся время до вечера юноши раз за разом исполняли песню, пытаясь найти нужное звучание, сопоставить свои голоса друг с другом – словом, прорабатывали все нюансы. Вопроса о том, какова будет их собственная песня, в этот день они не касались – для этого просто не осталось ни времени, ни сил. Хотя Химмэлю уже стало ясно, что основной груз создания оригинальной песни ляжет на него и Югэна, ведь только они действительно этого хотели.
«Он удивил меня, - думал Химмэль по дороге в особняк, искоса поглядывая на задумчивого Югэна. – По жизни та еще дрянь, однако небезразличен к будущему группы, как и подобает настоящему лидеру. Мечтает о славе, но не боится рискнуть ею, когда дело касается таланта…»
Уже дома, едва юноши покинули микроавтобус, им навстречу из особняка ошалело вырвался Потрахун фон Гитлер.
Надо сказать, Химмэль никогда не встречал более недрессированного пса, чем этот сибирский хаски с голубыми глазами - Ингу совершенно не занимался своими домашними животными, ограничиваясь тем, что кормил их и играл с ними, когда имелось настроение. Благодаря такому пофигизму со стороны хозяина, Потрахун фон Гитлер напоминал людям кого угодно – к примеру, душевнобольной зубастый комок шерсти, всеразрушающий хаос на четырех лапах или борзую бездну, готовую жрать все и вся – но никак не породистого пса, потомка родителей-медалистов. Пока Химмэль жил в США, пес умудрился сожрать несколько пар его обуви, изгрызть ноутбук и Ай-под, и с аппетитом закусить его любимой кожаной курткой, привезенной еще из Симонесеки.
Увидев, приближающегося пса, закатившего глаза и разинувшего слюнявую пасть, парни приготовились быть атакованными, обслюнявленными, испачканными грязными лапами и облепленными собачьей шерстью. Банальное: «Фу, отстань! Пошел вон!» - на этого мохнатого террориста не действовало.
И тут произошло что-то странное – раздался короткий свист и пес внезапно остановился. Югэн, присев на корточки, подозвал его к себе. Потрахун фон Гитлер рысцой подбежал к нему и принялся вертеться подле него, ласкаясь. У Химмэля чуть глаза не вылезли из орбит при этой сцене. За прошедшие месяцы он едва ли приучил пса хотя бы бояться его окриков, а тут Югэн за один день нашел с ним общий язык?!
- Хорошая собака, хорошая, - улыбаясь, приговаривал Югэн, почесывая животному загривок. Подняв взгляд, он заметил шок ребят, и осведомился: - Ну что?
- За что он тебя вдруг полюбил? Ты скормил ему Зунга? – спросил с подозрением Химмэль.
- Это все мое непобедимое очарование, - еще шире заулыбался парень.
Сероглазый парень скептически скривился и отправился в особняк. Быстро заглянув в свою комнату, он бросил там куртку и отправился к родителям. Ни мать, ни отца он там не нашел, зато обнаружил, пока бродил по комнатам, зал, набитый различного рода игровыми автоматами. Вот это да! Оказывается, у них есть своя игровая комната!
Ингу он разыскал в музыкальной комнате, где тот, восседая на табурете, играл на гитаре.
- Кёко ушла повидаться с Рури и Сакурой, - сообщил отец, лениво перебирая струны и прислушиваясь к звучанию. – Вернется через час или около того. Как сам?
- Все в норме, - Химмэль присел на табурет рядом, наблюдая за ним. Ему просто хотелось немного побыть рядом с семьей, отрешиться ненадолго от всех сложностей, опустившихся ему на плечи по возвращении в Японию.
- Нас с Кёко пригласили в дневное шоу «Заводной мармелад», - продолжал неторопливо говорить Ингу. - Выпуск будет посвящен дню святого Валентина. Они сочли, что наша с ней история отлично вписывается в тематику выпуска. Один из ведущих, Кей Ясумаса, буквально умолял меня дать согласие. Забавный пацан, мне кажется, он в меня немного влюблен.
Химмэль с весельем усмехнулся такому предположению.
- Кёко велела допросить тебя на предмет того, ел ли ты что-нибудь днем.
- Конечно, ел, - соврал юноша не моргнув глазом.
- Я сделаю вид, что поверил. А теперь бегом в столовую и начинай есть, - отец очень внимательно взглянул на него. – Сегодня в меню свинина, тебе понравится. Эти карликовые вьетнамские свинки, оказывается, очень даже ничего на вкус.
Химмэль, разинув рот, недоверчиво уставился на него. Отец говорит про Зунга?
- Ой, расслабься! Шучу я, шучу, – расхохотался Ингу, выдержав паузу. – Никто из этой свиньи жаркое не сделал, впрочем, не ручаюсь за Потрахуна, ведь он целый день вертелся в вашем южном крыле. Если ему все же удастся пробраться в комнату Юджина или как его там, то прощай хряк!
Все парни собрались в столовой, где их ожидал ужин, приготовленный штатным поваром. Юноши, жадно поглощая еду, перекидывались друг с другом короткими фразами. Югэн смотрел в свой мобильный телефон, не обращая на окружающих внимания и время от времени бросал себе в рот небольшие порции.
- Химмэ, садись рядом со мной, - предложил Касаги, похлопав ладонью по стулу. – Нам всем нужно подкрепиться.
Химмэль положил в свою тарелку рис, несколько кусков говядины со специями и сосредоточенно принялся за еду. Через минуту он поймал Нибори Оониси на том, что тот благоговейно смотрит ему в рот. Смяв салфетку, парень, играючи, швырнул ее в Оониси, выводя его из ступора – тот покраснел и уткнулся в свою тарелку. У Исы в кармане жилетки подал голос мобильник. Прочитав полученную sms-ку, он просиял, но ничего не стал говорить вслух, не желая делать достоянием телеоператоров обрадовавшую его новость. Одними губами Иса произнес что-то и с удвоенной силой начал поглощать пищу.
- Через три дня праздник Святого Валентина, - обратился Касаги к Химмэлю. - У тебя есть какие-нибудь планы?
- Не знаю… - невнятно ответил тот, разжевывая кусок говядины. – Может, в шоу что-то запланировано?
- Да я не об этом! Твои личные планы?
- Буду готовиться к съемкам, репетировать.
- В день Святого Валентина? – разочарованно протянул Тиэми.
- День как день, что такого? – Химмэль не глядел на друга, разглядывая палочки для еды в своих руках. – Обычно девчонки переживают по этому поводу: кого поздравить, кому подарить шоколад.
- Это возможность признаться в своих чувствах, - влез в разговор Иса. – Я вот очень жду день Святого Валентина!
- А чем все прочие дни в году плохи для признаний? – иронично удивился сероглазый парень.
- Особенная атмосфера, понимаешь? Эх ты, зануда! – Касаги легонько стукнул его по плечу.
- Эй! Почему сразу зануда? Я думаю так: если хочешь признаться в любви – то просто признайся. Зачем ждать какого-то особенного дня?
- Постойте, постойте, как же можно забыть про подарки? – тут встрепенулся Дайти Хига. – Я обожаю подарки! Теперь нас знают все девчонки в стране, и, надеюсь, они приготовили для нас подарки. Будет хорошо, если агентство пришлет их сюда, все-все пришлет!
- Что ты будешь делать с несколькими миллионами шоколадных плиток? – рассмеялся Химмэль. – Доедать их придется твоим правнукам, не иначе.
- Пусть их сначала доставят сюда, а потом я уже буду решать, как с ними поступить! - настаивал на своем Хига под общий смех.
- Не стоит забывать, что принимать подарки от кого попало небезопасно, - высказался Оониси. – Разве можно знать наверняка, кто присылает их – поклонницы или хейтеры. Вдруг туда подлили какой-нибудь яд?..
- Или приворотное зелье, - вставил Иса со смешком.
- Между прочим, все это довольно серьезно! Я слышал историю, как одному корейскому певцу девчонки из его, якобы, фан-клуба подарили сладкий пирог. Он его принял. А когда начал есть, то обнаружил внутри запеченную крысу.
- Я бы после такого раз и навсегда завязал со сладкими пирогами, - прокомментировал Химмэль, пригубив стакан с водой.
- Зачем думать о плохом, о яде, о хейтерах? – Дайти Хига укоряюще поцокал языком. – За что нас ненавидеть? Все должны нас любить! Мы классные ребята, красивые, веселые, талантливые и знаменитые...
- Именно за это и ненавидят сильнее всего, придурок!
Пока участники реалити-шоу добродушно посмеивались над наивностью Дайти Хиги, Югэн спрятал мобильник в карман и, ни слова не говоря, покинул стол. Его тарелка осталось наполовину заполненной – похоже, большого аппетита он не испытывал. Химмэль бросил мимолетный взгляд ему вслед и, к его неудовольствию, парни этот взгляд заметили.
- Кстати, я хотел спросить, почему Югэн называет тебя Химерой, - вообразив, будто сейчас самое подходящее время, задал вопрос Нибори Оониси. – То есть, мне показалось забавным, что в финале второго тура он выступал с песней «Химера». И так же он называет тебя. Это совпадение?
«Чертов Шерлок Холмс!» - подумал Химмэль, но истинных своих эмоций пред лицом ребят не продемонстрировал.
- Конечно, это не совпадение. Разве ты не знал, Оониси-кун, что Югэн по уши в меня втрескался? - ответил он легкомысленно. – Проходу мне не дает со своими чувствами. Ну прямо как ты.
За столом последовал взрыв смеха, Касаги даже поперхнулся апельсиновым соком.
Остаток вечера Химмэль провел в своей комнате, раз за разом перечитывая сценарий к сериалу. Тот не отличался особой оригинальностью сюжета, рассчитанный на юных и восторженных телезрительниц – однако это был первый опыт Химмэля на телевидении. Хотя во время разговора с режиссером он высказался относительно сюжета и роли своего персонажа в нем, юноша пребывал в уверенности, что ему не удалось порадовать Кенту Минору своими соображениями. Химмэль то сидел, поджав под себя ноги на диване, то бродил по комнате, комкая листы в руках.
Не так уж все сложно в сюжете! Действие разворачивается в старинном токийском квартале – Йосиваре. Когда-то давно сей квартал принадлежал музыкантам, поэтам и куртизанкам, его улицы были полны увеселительных заведений, театров и чайных домиков. Ныне Йосивара известна своей организованной преступностью, публичными домами и наркоторговлей. Среди всего этого существует небольшой ресторан «Мацубая», чей хозяин – Кибатакэ Мори – ярый поклонник истории Йосивары и ее традиций. В «Мацубае» каждые вечер разыгрываются представления для посетителей. В этих представлениях Кибатакэ стремиться передать зрителям дух старой поэтичной и загадочной Йосивары.
- Так, тут понятно, - рассуждал вслух Химмэль. – Если подумать, то Кибатакэ похож на дядюшку Ихару. Они оба стараются сохранить традиции и рассказать о них другим людям.
Но вот над рестораном нависла угроза: на его месте крупная торговая корпорация вознамерилась возвести многоэтажный торговый центр, районное правительство дало разрешение на снос «Мацубаи». Кибатакэ в отчаянии, но изменить что-либо не в силах. Его единственная дочь – Сора – сочувствует горю отца и как-то рассказывает об этом в старшей школе, где учится. Рассказ слышит ее одноклассник Мамору Рюхэй, тайно в нее влюбленный и никак не решающийся признаться в своих чувствах. Отец Мамору – Нитаро Рюхэй - занимает видную должность в районном муниципалитете и парень решает попросить отца помешать сносу ресторана.
- Интересно будет посмотреть, как Югэн будет отыгрывать тайную любовь! – ядовито хмыкнул сероглазый юноша.
Нитаро Рюхэй, наведя справки, сообщает сыну: остановить постройку торгового центра можно только в случае, если «Мацубаю» признают культурно-значимым объектом. Чтобы добиться этого, необходимо представить специальной комиссии неопровержимые доказательства, свидетельствующие о культурной и эстетической значимости «Мацубаи» - задача практически невыполнимая.
Впрочем, Мамору не унывает, он рассказывает Соре о законе, который позволит им с отцом спасти ресторан. Подростки придумывают план: вместе с другими патриотами старой Йосивары они собираются превратить «Мацубаю» в сердце традиций и истории квартала, поставив на сцене одну из пьес Каору Осанаи. Таким образом они надеются убедить комиссию в значимости ресторана для культурного наследия Йосивары. Но этих мер оказывается недостаточно – нанятая торговой корпорацией группировка якудза начинает мешать осуществлению плана спасения, запугивать людей и совершать налеты на ресторан. Тогда Мамору вновь идет на хитрость: в одном из клубов он разыскивает некоего Шо Ямаду, младшего сына главы якудза, контролирующих Йосивару.
Шо не интересуется «семейным бизнесом», а мечтает танцевать и стать звездой шоу-бизнеса – чего его отец категорически не одобряет. Мамору предлагает ему присоединиться к группе энтузиастов, ставящих представление в «Мацубае», рассчитывая, что происхождение Шо Ямады помешают бандитам вредить им как прежде. Шо сначала отказывается, считая участие в постановке слишком незначительным событием – передумать его вынуждает знакомство с Сорой, в которую он влюбляется с первого взгляда. Так образовывается любовный треугольник. Пытаясь разобраться со своими чувствами и перебороть отрицательные черты своих характеров, троица объединяет усилия для спасения «Мацубаи»…
- Младший сын якудзы, мечтающий о шоу-бизнесе… Он вырос среди гангстеров, но не желает сам становиться таким… Его отец считает смешными его мечты… - вздыхал Химмэль, размышляя о своей роли. – Что такого Кента Минору увидел во мне, раз решил взять меня на эту роль? Может, в этом заключается главная изюминка Шо Ямады? Нечто такое во мне, что должно быть в Шо Ямаде?
Химмэль, прокручивая в уме воспоминания о своем участии в реалити-шоу, настойчиво искал ответ. И, совершенно неожиданно, он понял – вспомнив поездку с парнями из проекта «Шоубойз» в Камакуру и вечер, посвященный просмотру серий реалити-шоу. Тогда он впервые увидел себя со стороны и поразился тому, насколько высокомерно он выглядит на телеэкране…
- Ну конечно! – обрадовался Химмэль. – Вот, что нужно господину Минору: позер с золотой ложкой в заднице! Я понял! Да!
Он был доволен собой, ему удалось понять точку зрения режиссера! Юноша рухнул на кровать и прикрыл глаза, кажется, только на секунду. И так и заснул – при включенном свете в обнимку со сценарием. На часах стрелки показывали почти час ночи.
Миновал еще час, как магнитный замок на двери бесшумно разблокировался. Вошедший юркнул в комнату и поспешно прикрыл за собой дверь, вновь заперев ее. Увидев Химмэля, свернувшегося на постели в калачик подобно ребенку, незваный гость улыбнулся.
Дыхание спящего юноши было ровным и глубоким. Гость склонился над ним, вдыхая аромат его тела: чуть солоноватый запах кожи, запах волос, едва уловимо пахнущих терпким мужским шампунем. Он коснулся волос Химмэля, убирая длинные пряди, падавшие тому на лицо.
- Химера… - выдохнул гость едва слышно.
______________________________________________
_______ 5 _______
- Химера…
Это слово достигло Химмэля, проникнув плотное и мягкое покрывало сна. Он узнал этот шепчущий голос. Не просыпаясь, юноша слегка повернул голову в его сторону, уподобляясь цветку, жадно тянущемуся к солнечному свету. Чужое дыхание опалило лицо спящего, теплые губы прижались к щеке, а оттуда начали медленно продвигаться ко рту. Последовавшие за поцелуями прикосновения, вынудили сознание Химмэля насторожиться – слишком уж реалистичными для сна были ощущения. Распахнув глаза, он оттолкнул от себя Югэна с такой силой, что тот слетел с кровати на пол.
- Какого хрена… Дерьмо… Как ты… - Химмэль от испытываемого бешенства не сразу сумел связно высказать свою мысль. – Что ты потерял в моей комнате, сволота?
- Пришел навестить тебя, - небрежно ответил Югэн, поднимаясь на ноги.
- Я запер дверь!
- О, это я заметил еще прошлой ночью. Мне пришлось подкупить младшего техника в съёмочной команде и раздобыть второй ключ, - парень продемонстрировал пластиковую карту-ключ, выудив ее из кармана. – Почему ты запираешься, Химера? Чего-то боишься?
- Отдай мне чертов ключ! – проигнорировав его вопрос, Химмэль подскочил к нему и попытался отнять карточку.
Сдавленно смеясь, Югэн спрятал руки за спину, а затем с невероятной ловкостью принялся выкручиваться, не позволяя ему добраться до ключа. Несмотря на худобу, создающую иллюзию хрупкости, он довольно упорно противостоял сероглазому парню. Воспользовавшись моментом, когда Химмэль, забывшись, схватил Югэна за плечи, тот подался вперед и впился в его губы страстным до агрессивности поцелуем. Перед глазами Химмэля как будто что-то вспыхнуло, ослепив на мгновение, дезориентировав - он не смог, не нашел в себе сил оттолкнуть его в ту же секунду.
Все эти месяцы его преследовали воспоминания об этих пухлых и теплых губах, и о том, что Югэн умеет вытворять при помощи них. Он, негодуя на самого себя за слабость, не мог подавить томления, возникающего в нем при подобных воспоминаниях. Телу было абсолютно наплевать на подлость бывшего любовника, на все произошедшее по его вине - тело требовало близости с ним. И сейчас Югэн, поцеловав его, спровоцировал в Химмэле цепную химическую реакцию.
Наконец, сероглазый парень сам отшатнулся от него, едва удержав равновесие. Вот почему он закрывал дверь на замок! Потому что боялся своей собственной слабости в случае, если Югэн вздумает возобновить игру. И, будь все проклято, тот и вправду захотел нарушить дистанцию, возникшую между ними после его предательства!
- Уходи! – выдохнул Химмэль. – Пошел вон!
- Почему? Ты же хочешь меня… - гад улыбнулся самодовольно, успев почувствовать его возбуждение. – Давай я останусь. Ты не пожалеешь.
- Уже сто раз пожалел! – парень повысил было голос, но спохватился и, перейдя на низкие тона, прибавил угрожающе: - Как ты смеешь заявляться ко мне после всего, что натворил? Сука и мразь!
- Я за тем и пришел сегодня, чтобы поговорить, - возразил Югэн.
- Поговорить или потрахаться?
- Если честно, то хотелось бы и того и другого.
Нет, это невыносимо! У Химмэля зачесались руки ударить его, разбить ему наглую физиономию в кровь. И бить, не останавливаясь, до тех пор, пока Югэн не осознает, что заставил его испытать в том переулке, куда так подло заманил. Впрочем, как бы сильно он не избил бывшего любовника, тому все равно не удастся прочувствовать той боли - не телесной, а душевной - когда Химмэль понял, КТО на самом деле желал ему зла. Мучительный жар разливался в груди от этих мыслей, однако у него не было слов для их выражения. Что сказать? Вновь обвинить? Проклинать его? Пообещать отомстить? Все это равно глупо!..
- Давай объяснимся. Мне совсем не хотелось причинять тебе ТАКОГО вреда тогда, в Асакусе, - заговорил Югэн. Химмэль бросил на него злобный взгляд, без слов сообщая, куда он может отправляться со своими объяснениями. – Тем парням было приказано лишь немного попугать тебя, дать пару маленьких затрещин. Да, они перегнули палку, но из-за твоего же поведения. Ты их чертовски разозлил.
- Как мило было с твоей стороны предупредить их, что я упертый! Ты, говнюк!
- Это им сказал Кавагути, не я. Он нанял этих парней, а я всего лишь позвонил тебе, - Югэн вздохнул и присел на подлокотник дивана, сложив руки на груди. – И я правда надеялся на твою гордость.
- Не говори так, словно не имеешь к нападению никакого отношения. Это все ты!
- Конечно, я, - согласился парень, не споря. – Кавагути исполнял мой каприз, это так. А я… я тогда очень на тебя рассердился. И испугался.
- Чего?
- Твоя доброта могла сгубить шоу. Кто знает, какой еще номер тебе захотелось бы отколоть?
- Шоу… Долбанное шоу… - Химмэль сел на кровать и закрыл лицо руками. – Ты одержимый славой мудак… Убирайся отсюда и иди, трахайся со своим шоу! Ебись с ним сколько влезет.
- Я же говорил, дело не в славе.
- Не пудри мне мозги этой чушью! Ничего поумнее придумать не смог для оправдания?
- Прости меня, Химера, - сказав это, Югэн умолк. Только дождавшись, когда юноша поднимет на него взор, он повторил: - Прости меня. Теперь я понимаю, как сильно погорячился.
- Да неужели? – ядовито откликнулся тот.
- Пока ты был в Америке, я все время думал о тебе. О том, что натворил... Я не мог ни есть, ни спать, бредил тобой… Знаю, все это звучит самонадеянно, но все же ты должен знать: мне очень жаль.
- Подавись своими сожалениями.
- Я люблю тебя.
Ответом ему было молчание, Химмэль лишь горько и недоверчиво рассмеялся, и снова закрыл лицо руками, замерев в скорбной позе. Югэн, не видя никакой другой реакции на свои слова, решился приблизиться. Он опустился на пол подле него, оказавшись на коленях, и прижался к его ногам.
- Посмотри на меня, прошу, - он сжал его ладони и с некоторым усилием отвел их в сторону. – Хочешь, избей меня, я буду совсем не против. Поколоти меня как следует, я все вытерплю молча... И всем скажу, что свалился с лестницы или еще что-нибудь придумаю. Давай, отомсти мне, - и он настойчиво затеребил руку Химмэля, подталкивая его к действию. Но тот, гневно скривившись, дернул головой, как бы говоря, что не станет этого делать. Тогда Югэн, слабо улыбнувшись, приподнялся и обвил его шею руками. – И почему ты такой хороший, Химера? Почему?
Югэн стал покрывать его лицо поцелуями. Химмэль сидел, зажмурившись и сжав руки в кулаки, не препятствуя ему – прикосновения бывшего любовника дурманили разум, действовали как крепкое спиртное, которое сразу ударяет в мозг и выбивает почву из-под ног. Сероглазому юноше хотелось забыть обо всем хотя бы на маленький промежуток времени – просто забыть! – и отдаться своим чувствам, вообразить, что он может верить ему…
- Будь в моей власти вернуть все назад, то не поступил бы так с тобой, клянусь, - шептал Югэн, целуя ложбинку на его шее и ладонью залезая ему под футболку. – Иногда я слишком импульсивен и не могу сдержаться сам, нужно чтобы кто-то другой меня остановил. Но рядом со мной никого нет, я один… Ты можешь считать меня сумасшедшим, но я люблю тебя. Люблю…
- Это – не любовь, - процедил сквозь зубы Химмэль.
- Отчего же? Разве все любят одинаково? Разве есть какие-то стандарты для сравнения?.. – Югэн, не встречая сопротивления, уронил юношу на перину. Нависнув над, ним, он стал шарить рукой по его ширинке, не переставая говорить: - Если я не люблю так, как это делают все остальные, значит, я не умею любить?
- Когда любят, не причиняют боли, - Химмэль открыл глаза и посмотрел на него с отчаянием.
- А разве такое возможно в этом дурацком мире?
Югэн отыскал его губы и жадно поцеловал, просовывая язык в горячую глубину. Настойчивые пальцы раскрыли «молнию» на джинсах, скользнули внутрь, нащупывая сквозь ткань нижнего белья отвердевший член. Химмэль глухо застонал, ощутив это прикосновение. И в следующую секунду едва не сломал ему руку, сжав ее и заставив оторваться от себя. И опять Югэн, получив от него ускорение, слетел с кровати на пол.
- Думаешь, я купился на твои байки? Не мечтай! – Химмэль, хоть и с трудом, но застегнул ширинку. Грубо схватив бывшего любовника, он вынудил того подняться на ноги, а затем с силой встряхнул. – Я знаю, почему ты пришел просить прощения. Конечно, ты сожалеешь о содеянном, потому что я оказался сыном Ингу Фагъедира! Не сорви ты тогда злость на мне, то сейчас бы через меня обзавелся новыми связями, знакомствами, еще большим влиянием… Ты ведь об этом жалеешь, не так ли?
- Не скрою: твой отец весьма приятный бонус, - нагло ухмыльнулся Югэн, нисколько не смутившись обвинений.
В глазах Химмэля помутилось, ответная реакция не заставила себя ждать: он все же ударил его. Парень упал как подкошенный. Сероглазый юноша застыл над ним, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь совладать с собой - он страстно сейчас желал размазать по полу этого мерзавца.
- Встань, - приказал он в конце-концов, Югэн неторопливо поднялся, слизывая с губ кровь. Химмэль перевел дыхание и заговорил с показным хладнокровием: - Тебе будет не в новинку, если я назову тебя дешевкой, площадной шлюхой или распоследним на свете дерьмом, поэтому я пропущу эту часть. Перейду сразу к главному. Я уверен, как бы ты не относился ко мне, группу подвести ты не хочешь – для тебя она много значит. Как и для меня. Нам придется работать вместе над ее продвижением, к тому же есть еще съемки в сериале, создание песни – мы должны много времени проводить вместе. И нам следует выяснить отношения здесь и сейчас. Вот мое предложение: ты перестанешь клеиться ко мне, а я не буду припоминать твоей подлости – и мы начнем сотрудничать как коллеги с одинаковыми интересами. Только так я согласен терпеть тебя.
- Я правда тебя люблю, - сделал еще одну попытку Югэн. – Правда.
- Не желаю слышать! Еще раз заикнешься – зубы, на хрен, выбью, - пообещал ему Химмэль. – Усёк? Или еще врезать, чтобы дошло?
Югэн помолчал несколько секунд, потом пожал плечами и принял равнодушный вид:
- Усёк, приятель, - ответил он. – Хочешь оставить все позади? Что ж, заманчивое предложение – и я, конечно, не собираюсь от него отказываться. Будем сотрудничать на благо группы.
Его оппонент, не ожидавший столь легкой капитуляции, прищурился, пытаясь разыскать подвох в его согласии.
- К завтрашнему вечеру я сделаю кое-какие наброски для работы над песней, - продолжил совершенно спокойно Югэн. – А ты, будь добр, тоже накидай на бумагу свои идеи. Для начала нам нужно определиться со стилем и содержанием. Спокойной ночи, Химера, - он, потирая ноющую от удара челюсть, покинул комнату, так и не отдав магнитный ключ.
Химмэль без сил опустился на постель и просидел, не шевелясь, очень долго. Иногда он подносил ладонь к лицу и вытирал бегущие из глаз слезы. Он ни за что не заплакал бы перед Югэном - это слишком унизительно! – однако наедине с собой он не сумел сдержаться.
«Я люблю тебя…»
- Проклятый лжец! Предатель... – прерывисто бормотал юноша, вспоминая признание Югэна.
Утром Кавагути собрал шестерых юношей на планерку.
Химмэль явился в гостиную уставшим и, усевшись на диван, с апатичным видом уставился в одну точку. Касаги спросил его, хорошо ли он себя чувствует, на что тот просто кивнул головой. Югэн, в противовес ему, выглядел до тошноты бодрым. Бросив в его сторону взгляд, Химмэль задался вопросом: неужели тот, ночью вернувшись к себе, просто взял и лег спать – нисколько не беспокоясь из-за разговора?
- У меня для вас есть приятные новости, господа, - объявил старший менеджер. – Корпорация «Токё», владеющая торговым центром «Сибуя 109», предложила вам работу на день Святого Валентина. Они заказали трехчасовую фотосессию – с часу дня до четырех - в ваши обязанности входит необходимость улыбаться, позировать и позволять посетителям торгового центра фотографироваться с вами. «Токё» каждому выплатит гонорары, - Кавагути озвучил сумму вознаграждения, та оказалась вполне приличной. – А так же вы сможете выбрать себе подарок в любом бутике торгового центра.
- Звучит неплохо, - заулыбался Иса. – А стоимость подарка ограничена?
- Нет, не ограничена.
- Ура! Здорово!
- Рад вашему энтузиазму, Миура-сан, - могильным тоном проговорил Кавагути. – Пока это все новости. Прошу отправляться завтракать и вас отвезут в студию.
Ингу Фагъедир и Кёко разделили завтрак с юношами, заглянув к ним со своей половины. Химмэль без аппетита хлебал чай, что вызвало у матери недовольство. Пришлось положить себе в тарелку немного рыбы с овощами и начать их жевать. Ингу пил кофе, с утра доставленный курьером из «Старбакса», закусывал гамбургером и читал новый выпуск «Rolling Stone» .
- Сегодня мы едем сниматься в шоу «Заводной мармелад», - сказала между прочим Кёко. – Какие у вас планы, ребята?
- Репетировать, репетировать и снова репетировать, - с улыбкой ответил Югэн. – И еще нам с Химерой нужно поработать над песней.
- Какой песней? – полюбопытствовал отец Химмэля, не отрываясь от журнала. Лидер группы не без удовольствия поведал рок-звезде историю договора с Сибил Гэсиро. Ингу выслушал его, загадочно хмыкнул и посмотрел на хмурого сына: - И о чем же будет ваша песня?
- Не знаю пока, - тот каким-то неуверенным жестом принялся растирать шею, не встречаясь с ним взглядом.
- Мы еще не обсуждали это, - пояснил Югэн, картинно сдвинув брови к переносице.
- Я хочу целовать тебя в Токио.
Парни непонимающе уставились на Ингу Фагъедира и тогда он выразился более развернуто:
- Пусть ваша песня называется «Я хочу целовать тебя в Токио».
- Но почему именно так? – без улыбки удивился Химмэль.
- Оно подойдет для вас, - сказал его отец уверенно. – Доверьтесь моей интуиции. Отличное название для дебютного сингла.
- Разве? Но ведь мы итак в Токио, - не согласился с ним сын. Его аргумент никто не понял и ему пришлось пуститься в объяснения: – В смысле, если песню исполняет токийский житель, зачем указывать город? К примеру, парижанин не будет петь: «Я хочу целовать тебя в Париже», это же очевидно как божий день!
- Парижанин может петь про Париж, если он находится не в Париже или как раз туда направляется, - возразил Югэн, внимательно выслушав Химмэля. – Тогда фраза становится обоснованной.
- Бинго! – одобрительно щелкнул пальцами Ингу и вернулся к чтению журнала.
Химмэль и Югэн переглянулись задумчиво. Сероглазый юноша, отбросив прочь пасмурный настрой, энергично соображал, какого типа мелодия подошла бы к песне с таким названием.
- Граница среднего и быстрого темпа, – озвучил он свое мнение.
- Модерато*, - согласился с ним Югэн.
- Ритм-н-блюз?
- Нет, получится слишком плаксиво.
- Тогда поп-рок.
- Хм… да, ты прав, это наилучший вариант, - кивнул Югэн, грызя кончик палочки для еды.
- Я уже вижу несколько аккордов.
- Допустим, я тоже. Однако не нужно забывать и о тексте.
- Текст придумать проще, чем сочинить музыку.
- Мы говорим не о бредовых рифмах, типа: «Ее нос лучился солнцем, пока стоял я под оконцем».
Четверо оставшихся участников группы молча слушали их, переводя взоры с одного парня на другого. Химмэль и Югэн проспорили остаток завтрака и всю дорогу до студии, не замечая никого вокруг. День пролетел для группы незаметно. На обратном пути в особняк, Югэн, положив на колени выдранный из нотной тетради лист, карандашом набрасывал аккорды и показывал их Химмэлю. Тот напевал их, пытаясь представить себе задумку соавтора.
- Нет, немного не так, - поправлял его Югэн и сам принимался напевать.
- А если слегка изменить? – сероглазый парень отнимал у него карандаш и принимался делать правки.
Тиэми Касаги наблюдал за ними со скрытым огорчением. Внимание Химмэля полностью приковывал к себе Югэн, только на него тот и смотрел. Нет, он все прекрасно понимал – эти двое мечтали добиться от Сибил Гэсиро разрешения записать собственную песню и, не откладывая дела в долгий ящик, взялись за работу. Даже забыли ради этого вражду! Но до чего близко друг к другу они сидят! До чего интимными выглядят действия Химмэля, когда он опирается на ногу Югэна, чтобы сделать запись на клочке бумаги…
- Встретимся после ужина в музыкальной комнате, - назначил встречу Югэн, пока они поднимались по ступенькам на крыльцо особняка. – Попробуем наиграть то, что сочинили.
- Заметано, - ответил Химмэль.
Касаги догнал его в коридоре, у дверей комнаты, и заставил остановиться, окликнув.
- Химмэ! – подойдя поближе, он, тщетно пытаясь скрыть волнение, заговорил: - Ты действительно решил сотрудничать с Югэном?
- Да, мы ведь в одной группе, - улыбнулся тот натянуто.
- Не посчитай, будто я лезу не в свое дело, но… Ты, конечно, никогда не рассказывал мне, как произошла та драка со шпаной, всегда скрывал детали случившегося… Но у меня нет сомнений - в этом замешан Югэн!
- Касаги… - вздохнул Химмэль неловко.
- Он может снова причинить тебе вред! Я не могу перестать об этом думать, пока ты находишься рядом с ним…
- Тиэми! – юноша положил ладони ему на плечи, желая успокоить его и остановить поток сбивчивых слов. Как только их глаза встретились, Касаги потерял дар речи, утонув в дымчато-сером мареве. – Я очень благодарен тебе за поддержку. Ты самый лучший друг! Поверь мне, я знаю, на что может быть способен Югэн. И, поверь, я сумею с ним справиться.
Тиэми Касаги стал пунцовым от смущения.
- Прости, - начал он извиняться, - я, должно быть, кажусь тебе таким назойливым.
- Вовсе нет! Я ценю твою заботу, - Химмэль, притянув его к себе, заключил в крепкие дружеские объятия.
Он не заметил короткого и эмоционального вздоха, сорвавшегося с уст Касаги при соприкосновении их тел. Отступив, Химмэль напоследок хлопнул его плечу и пожелал приятного вечера. Лишь закрыв за собой дверь, сероглазый парень позволил себе перестать скрывать свою мрачность, и та змеей выползла из дальних уголков его души, куда он ее загнал этим утром.
Находиться подле Югэна и носить эту деловитую маску было нелегко. Он хотел то ударить его, то целовать, а иногда – и то и другое одновременно. Несколько раз на дню его охватывало возбуждение и потребность услышать от бывшего любовника те запретные слова: «Я люблю тебя» - хотя он и понимал, что тут же исполнит свою угрозу и пересчитает ему зубы. Сегодня Югэн ни словом, ни жестом не нарушил их уговора и сей факт почему-то отнюдь не успокаивал, а сильнее бередил сердечную рану.
Обозвав себя кретином, Химмэль напомнил себе про ужин и музыкальную комнату. Прихватив халат и полотенце, он отправился в душ, надеясь, что не встретит там вуайериста Оониси. Помыться удалось без приключений, а вот по возвращении в личные апартаменты Химмэля ожидал сюрприз.
На перине, контрастируя с темным покрывалом, лежал белый кожаный футляр.
«Я ведь запер дверь, уходя, - подумал Химмэль, догадываясь, кто мог в его отсутствие зайти в комнату. – Югэн, черт его дери! Так и знал, он не успокоится!»
Он откинул крышку футляра. Внутри, на черном бархате покоилась расшитая золотом и украшенная бриллиантами рокерская перчатка. Выглядела она как невероятно стильной, так и невероятно дорогой. Тут же находилась крохотная открытка.
«Я люблю тебя. Пусть перчатка будет на твоей руке в День Святого Валентина»
- Придурок! – зарычал Химмэль рассержено.
Натянув футболку и шорты, он со скоростью пули пробежал по коридору и едва ли не принялся выламывать дверь Югэна. Едва тот открыл ее, Химмэль ворвался в комнату и швырнул в парня ненавистным подарком.
- Я тебя предупредил, чтобы ты завязал с этими штучками!
Поймав снаряд на лету, Югэн, состроив ироничную мину, открыл футляр.
- А в чем дело? – весело спросил он. – Стильная вещичка, чему ты не рад?
- Да пошел ты!
- Тише, не ори так. Во-первых, тебя услышат парни. Во-вторых, ты испугал Зунга, - Югэн указал на вьетнамскую свинку, сидящую на пуфике и тревожно вытаращившую на них круглые глаза.
- Еще раз нарушишь наш договор, я тебе точно сломаю что-нибудь, так и знай! – прошипел Химмэль и, круто развернувшись, покинул его владения.
- Ну-ну, - инфантильно проговорил Югэн вслед, вынимая белую открытку и пробегая по тексту глазами.
______________________________
* Модерато - название одного из умеренных музыкальных темпов в метрической системе счетных единиц.
_________________________________
идут полным ходом. После пати, прибавилось еще приятных забот... а именно:
